В комнату снова вошел человек с грязными руками, неся новую порцию бумажных полос.
— Шапка не влезает, — сказал он, протягивая редактору газетную страницу.
— Без шапки нельзя, — сказал строго редактор и посмотрел в окно.
Ринтын взглянул вслед за редактором и подумал, что сегодня вполне можно ходить без шапки.
Когда редактор остался один, Ринтын кашлянул.
— Вы ко мне? — спросил редактор, поднимая голову.
— К вам, — ответил Ринтын, — мне сказал Кикиру, что вашему дому требуется побелка.
— Верно, но вот Кикиру все водит за нос, обещая сделать работу за один день.
— Я хочу сделать побелку, — храбро предложил Ринтын.
Редактор с сомнением оглядел юношу.
— Если вам не понравится моя работа, можете мне ничего не платить, Ринтын подошел к столу.
— А кто ты такой?
— Ринтын с Улака.
— Паспорт есть?
— Паспорта нет, но есть бумажка из Улакского сельского Совета.
Редактор взял бумажку и быстро прочитал ее.
— Попробуй, — сказал он. — Кисть и белила возьмешь у завхоза.
После обеда Ринтын переоделся в старую камлейку Теркинто и приступил к работе. Не прошло и получаса, как он вспотел. Руки не могли долго держать на весу насаженную на длинную палку кисть. Он сел на землю передохнуть. Откуда-то появился Кикиру, присел рядом с Ринтыном.
— Хорошо работаешь, — похвалил он Ринтына, — только белила капают на стекла. Будешь потом с ними возиться. Чтобы не делать лишнюю работу, прикрепи над каждым окном деревянный козырек. И все.
Кикиру встал и обошел вокруг дома.
— О плате договаривался?
— Нет, — ответил Ринтын, — я же еще не сделал работу.
— Чудак ты, — сказал Кикиру. — Ладно, пока не поздно, я тебя научу, как это сделать. Во-первых, выбелишь одну стену, иди к редактору и скажи, что работа оказалась намного труднее, чем ты ожидал. Проси прибавку. Первую прибавку обычно дают легко. Трудно будет со второй и третьей. Для второй ты скажешь, что тебе требуется помощник, одному не справиться. А чтобы добиться третьей прибавки, я обычно напивался и не появлялся несколько дней, предварительно получив аванс. Тогда наниматель тебя разыскивает и сам назначает прибавку. Но тебе хватит и двух прибавок. Ладно, работай! — И Кикиру снисходительно похлопал Ринтына по плечу.
Три дня потребовалось Ринтыну, чтобы выбелить здание редакции районной газеты. Редактор иногда выходил на улицу и наблюдал, как Ринтын старательно водил кистью.
— Молодец, парень, — подбадривал он Ринтына, — из тебя может знатный маляр выйти.
Однажды редактор поинтересовался, сколько классов окончил Ринтын и где собирается продолжать образование.
— Допустим, в университет тебе, конечно, еще рано, но в какой-нибудь техникум ты вполне можешь подать заявление.
Ринтын на это ничего не ответил.
Когда он закончил побелку и пришел за расчетом, ему заплатили щедро. Он попросил редактора:
— Можно мне немного посмотреть, как делается газета?
— Пожалуйста, — ответил редактор и потрогал двумя пальцами рыжую прядь на лбу. — Алим, покажи парню свое хозяйство.
В типографии Ринтын смотрел, как Алим набирал аккуратные и ровные строчки. Его удивила способность Алима из множества ящичков находить не глядя нужную букву. На обитом жестью столе вскоре появилась готовая страница. Алим положил на нее лист бумаги, провел по нему валиком и протянул Ринтыну отпечатанную газетную страницу. Она остро пахла краской и пачкалась. Ринтын осторожно взял ее в руки и прочитал: "Успехи улакских зверобоев". В заметке рассказывалось, что улакцы после успешной весенней охоты начали промысел кита и уже добыли двух. Ринтыну на миг представился улакский берег, заполненный народом и собаками. В кучах дымится свежее китовое мясо и блестят большие пласты белого жира. Ему даже померещился громкий крик Кукы, распоряжающегося разделкой китовой туши.
— Нравится, как делается газета? — спросил Алим.
— Очень интересно, — ответил Ринтын.
— Оставайся у нас, — предложил Алим, — выучим на наборщика.
— Нет, — покачал головой Ринтын.
— Напрасно отказываешься. Мы не всякого приглашаем в газету.
8
Большая сумма заработанных денег позволила Ринтыну увереннее чувствовать себя. Каждый день он ходил в магазин и приносил большие свертки покупок. Теркинто ругал его, грозил отобрать деньги.
Однажды Ринтын встретил возле магазина Кикиру. Потомок жироваров был навеселе и нетвердо держался на ногах.
— Здорово, маляр, — радушно приветствовал он Ринтына. — Много заработал денег?
Когда Ринтын назвал сумму, Кикиру вытаращил глаза и с восхищением сказал:
— Молодец! Значит, мои советы не пропали даром. Сколько раз просил прибавку?
— Ни разу, — ответил Ринтын, — сами так заплатили.
— Какомэй! — не сдержал возгласа удивления Кикиру. — Не могут они без просьбы столько заплатить. Я их знаю. Такие скупые люди, даром что им доверили газету делать.
Кикиру постоял в нерешительности, снял шапку и крепко почесал голову.
Ринтын ждал: этот жест означал, что Кикиру хочет еще что-то сказать.
— Значит, заработал денег, — продолжал Кикиру, — это хорошо. Человек с деньгами чувствует в себе силу, а без денег он вроде как бы больной и слабый. Всякий его может обидеть. А ты, значит, заработал денег…
— Я могу и вам дать, — догадался, наконец, Ринтын.
Кикиру строго посмотрел на него и наставительно произнес:
— Заработанное не следует раздавать направо и налево. Но если чувствуешь ко мне благодарность за то, что я подсказал, где можно заработать, так и быть, одолжи мне малость… На сто граммов.
Ринтын дал Кикиру гораздо больше, чем тот просил. Не считая, Кикиру сунул деньги в карман и вошел в магазин.
Большой заработок сбил с толку Ринтына. Он теперь думал, что деньги заработать ничего не стоит, и, скоро все растратив, стал снова снабжать кытрынцев водой. Работу он делил с Кикиру и получал гораздо меньше, чем раньше. Бывали дни, когда на заработанные деньги он мог купить только немного хлеба…
— Мы с тобой завтра пойдем к заведующему районным отделом народного образования, — сказал однажды вечером
Теркинто.
Заведующий оказался высоким худощавым человеком. Он сидел за простым деревянным столом, заваленным бумагами, и неистово курил большую самокрутку.
Он внимательно просмотрел свидетельство Ринтына об окончании Улакской семилетней школы и прищелкнул языком:
— Вот как раз нам тебя и не хватает. Пришла разнарядка — отправить в Въэнское педагогическое училище восемь человек. Семеро уже уехали, а одного мы найти не могли. Отметки у тебя все отличные, так что тебя примут без вступительных экзаменов. Деньги на проезд можешь получить завтра.
— Я не поеду в Въэн, — твердо проговорил Ринтын, — я еду в Ленинград, в университет. И никуда больше.
— Чудак ты, — спокойно ответил заведующий отделом народного образования, — до Ленинграда далеко, а до Въэна рукой подать. К тому же в Ленинград ты при всем желании в этом году не попадешь. Времени уже мало осталось. — И заведующий обратился к Теркинто: — Попробуйте его уговорить.
— Бесполезно, — махнул рукой милиционер.
Они молча шли домой. Теркинто впереди, а Ринтын немного позади.
В последние дни Ринтын чувствовал себя совсем неловко. Он, правда, хорошо понимал, что брат и в мыслях не имеет ничего против него. Доведись Ринтыну жить с ними так целый год, Теркинто ничего не скажет. Но ему самому было неприятно сидеть у брата на шее. Ринтын днями рыскал по поселку в поисках работы и старался возвращаться домой уже после того, как Теркинто с женой поели. Но для него всегда был оставлен обед, и на его заверения, что сыт, Теркинто ворчал:
— Кого захотел обмануть! Милиционера!
Несколько раз Ринтыну в голову приходила мысль, что он напрасно отказался от работы в типографии и так необдуманно отверг предложение поехать в педагогическое училище. Но гордость не позволяла исправить ошибку.
Из бухты Гуврэль пришла маленькая шхуна «Чукотка». Она привезла груз и отправилась на север, в Колючинскую губу.
— Когда шхуна пойдет обратно в Гуврэль, быть может, я тебя посажу на нее, — пообещал Теркинто.
Шхуна привезла груз для районного отделения милиции, и несколько дней Ринтын был занят переноской тюков и мешков в маленький склад. После работы Ринтын приходил домой и, пока в комнате никого не было, принимался за чтение. Книги он брал в районной библиотеке на абонемент Теркинто.
На этот раз он читал книгу Шейнина "Военная тайна". Он был захвачен хитроумными делами советских разведчиков и не заметил, как кто-то вошел в комнату. Стукнула дверь, и только тогда Ринтын обернулся. Перед ним стоял человек в темно-зеленом мундире, сверкающем двумя рядами блестящих пуговиц. На плечах красовались малиновые погоны. Широкий кожаный ремень с медной пряжкой перетягивал живот. Красный кант обрисовывал линию галифе. На голове лихо сидела фуражка с блестящим лакированным козырьком. Но ярче всех пуговиц и погон сияло лицо вошедшего. Это был Теркинто. Ринтын узнал его не сразу: так изменила брата новая форма.
