Но Джасмин так и не успела за это взяться: через два дня, вернувшись с работы, она прослушала на автоответчике сообщение матери:
«Мы с Риком выезжаем в Брисбен сегодня же утром. Я не стала звонить тебе на работу — знала, что ты расстроишься. Как я и говорила, Рик не хочет утруждать тебя всем этим, и я считаю такое решение самым подходящим. Рик говорит, что, может быть, даже не придется беспокоить дедушку, так как нашелся кто-то, кого интересует участок Рика. Джасмин, ты всегда была дедушкиной любимицей, тебе это известно, так что позвони нам в Трокли, если передумаешь и пожелаешь приехать к нам провести Рождество».
Мойра Макканн сделала паузу.
«И еще, Джасмин. Лорелла говорит, что они… что Кейл сейчас в Канаде. Он останется там до Нового года».
Сознание того, что Кейла нет в Брисбене, заставило ее поколебаться, но мысль, что Рик будет добиваться денег у деда, решила вопрос: Джасмин понимала, что непременно должна удержать брата от такого шага, а опыт подсказывал, что поговорить с ним лично — единственный способ убедить.
Итак, через пять дней Джасмин, чуть утомленная долгой дорогой, была в Брисбене. Марк остановил машину у высокого белого частокола, окружавшего Трокли — большую старинную усадьбу, принадлежавшую семейству Макканн более полутора столетий.
Марк выскочил через дверцу со стороны водителя, открыл багажник, достал из него рюкзак Джасмин и с широкой улыбкой подал ей. И тут он наконец заметил дом — так высокий забор защищал границы владений размером около двух акров.
Дом был длинным и приземистым, но стоял на вершине холма, откуда открывалась круговая панорама окрестностей.
— Ого! Ты никогда не говорила, что твой родной дом — настоящее имение, — сказал восхищенный Марк. — Ты в самом деле не хочешь, чтобы я помог тебе донести вещи до порога? Тут порядком переть вверх, но наверняка оттуда вид такой, что стоит напрячься.
— Да, вид стоит того. Но лучше не надо. Поезжай, если хочешь попасть в Нузу до наступления темноты.
К ним успели подойти Мэнди и Пол. Оба восторгались домом.
— Просто роскошь! — повторяла Мэнди, а Джасмин обернулась на Трокли, чтобы оценить его свежим взглядом.
Джасмин пришлось признать, что выглядит Трокли внушительно: от дома не только веяло стариной, ведь построил его прапрадед Джасмин в середине девятнадцатого столетия, но и стоял он, возвышаясь, в одном из самых прелестных уголков города, а назван был в честь захолустного местечка в Нортумберленде, в котором родился ее прапрадед.
Джасмин очень хотелось взглянуть на дом бесстрастно, не испытывая связанной с этими местами боли. Сердце ее заныло еще у поворота на эту дорогу, когда они поехали в гору. Первый взгляд на дом чуть не вывел Джасмин из равновесия, и она какое-то время боролась с желанием сказать Марку, чтобы поворачивал обратно и отъезжал от Трокли… от всего, о чем он ей напоминал.
Внешне дом был примерно таким, каким сохранился в ее памяти: длинный, одноэтажный, построенный из местного камня, с изогнутыми, крытыми рифленой жестью верандами во всю длину фасада и задней стены. Два огромных дымохода симметрично поднимались над крышей, и пестрые кашпо с цветущими растениями висели, на некотором расстоянии друг от друга, вдоль веранд. Зеленые, великолепно ухоженные газоны спускались до самого забора.
Вдруг Джасмин заметила движение невдалеке слева и прикрыла ладонью глаза от солнца. Кто-то работал в саду рядом со строением, которое было когда-то — и до сих пор называлось — привратницкой. Над кустами поднималась крутая крыша маленького коттеджа из того же местного камня, и фигура мужчины — Джасмин решила, что это мужчина, — виднелась в просвете между низкорослыми деревьями.
Он стоял спиной к ним. Одет был в выцветшие джинсы и рубашку, а на голове у него была широкополая шляпа, защищавшая его от солнца.
— Кто это? — спросила Мэнди театральным шепотом, хотя мужчина находился слишком далеко, чтобы расслышать их. — Садовник или привратник?
Марк и Пол рассмеялись, а Джасмин скорчила гримасу.
— Очень остроумно, Мэнди. — Она помедлила и снова взглянула на мужчину. — Раньше садом занимался старик Джо Робертс, но он ушел на покой. Наверное, это новый работник.
— Во всяком случае, он недурно выглядит, — решила Мэнди, а Пол ревниво обхватил ее рукой.
— Разве отсюда видно? — спросил он, явно недовольный интересом, который Мэнди проявила к другому мужчине.
Марк закатил глаза.
— Совершенно очевидно, что он — мужчина, а для Мэнди достаточно и этого, — поддразнил он друга.
— Спасибо за намек, — нахмурившись, сказал Пол.
— Да перестаньте вы нападать друг на друга! — Мэнди толкнула обоих к машине. — Твоя очередь сесть за руль, Пол. Поехали.
— При тебе план, который я набросала… как выбраться из города? — спросила Джасмин, вдруг почему-то расстроенная тем, что ее друзья уезжают.
Мэнди помахала листком бумаги.
— Вот он, у меня. Но Пол уверяет, что узнает дорогу, как только увидит ее.
— Узнаю, не сомневайтесь. — Пол нагнулся и поцеловал Джасмин в щеку. — Пока, Джасмин. Увидимся через десять дней.
Не желая отставать, Марк как медведь обхватил Джасмин.
— Да, до скорого, Джасмин. — Его поцелуй тоже пришелся ей в щеку, потому что Джасмин успела чуть отвернуть лицо. Марк насупился и отошел от нее.
Мэнди скорчила Джасмин гримасу, а Марк залез в машину.
— Пока, Джасмин. Пожалуй, неплохо — живя здесь, консультироваться по вопросам садоводства. — Приподняв брови, она кивнула в сторону коттеджа, а когда ее смех донесся до Джасмин, Пол уже отъезжал.
Джасмин невольно улыбнулась и снова посмотрела на мужчину у коттеджа, заметив, что тот отворачивается, чтобы снова заняться садом. Видел ли он, как они прощались? Джасмин пожала плечами и повернулась — посмотреть вслед исчезающей за углом машине. Потом повесила рюкзак на плечо и открыла ворота.
Она поднялась по истертым каменным ступенькам, пересекла широкий газон, испещренный клумбами и цветущими низкорослыми кустами. Кем бы ни был новый садовник, он в своем деле знает толк, подумала она, подходя к деревянной лестнице, ведущей на веранду.
Торопливо, чтобы не дать себе времени передумать и повернуть назад, Джасмин подошла к покрытой богатой резьбой двери и, позвонив, огляделась по сторонам.
Вид вокруг был все тот же, знакомый. Перед ней простиралась панорама города с пригородами, с длинным пролетом Гейтвейского моста. Такой вид стоит миллиона долларов, любила говорить ее мать. Джасмин помнила, что из задних окон дома виднелись окрестные горы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
