— Навсегда, — сказал он монитору.
— Что навсегда? — спросил вернувшийся из бухгалтерии Пётр.
— "То, что будет, никогда не будет таким прекрасным". Нострадамус сказал. Эта жизнь закончилась. Навсегда. Началась другая. И это хорошо.
— Что здесь хорошего? Для нас хотя бы?
— Ну, например… — Терехов снова потянулся за сигаретами, но передумал, — например, мы сможем выбраться из той рыночной ниши, которую второй год занимаем.
— Ты считаешь, — Пётр поудобней устроился в кресле. Такие дискуссии уже вошли в привычку, — что останется рынок? Что нас не национализируют?
— В течение года точно, а там много что может случиться. Не станет соввласть нашу, согласись, весьма среднюю фирму прихлопывать. Пока с гигантами индустрии не разберется. Трудящимся надо ведь что-то кушать? А кто их накормит, кроме нас? Помнишь, что Алексей рассказывал?
Пётр кивнул. Алексей Мишин, ранее работавший, как и Дмитрий в холдинге Левадского, но на гораздо более высокой должности, знал о ситуации в пищевой промышленности области не понаслышке.
— Вечно жить будешь, — сказал Дмитрий вошедшему Алексею, — ты уже в курсе?
— "Товарищ майор, ну вы в курсе, да?" — цитатой из "Дискотеки Авария" ответил совладелец пекарни, усаживаясь на свободный стул у двери, — в весёлое время нам предстоит жить.
— Ты узнал, какой год сейчас? — нетерпеливо спросил Пётр.
— Даже дату. Двадцать третье июня, — Алексей выдержал паузу, — тысяча девятьсот сорокового года!
В кабинете повисла мрачная тишина.
— Война скоро, — первым заметил Дмитрий, доставая сигарету.
— Вот тебе и "год остался", — вернул ему фразу Пётр, — хрен с нами будут церемонится.
— Не паникуй, — Алексей встал, подошёл к стоящему у окна кулеру, набрал в пластиковый стакан горячей воды, — чаем надо запастись, — заметил он, укладывая в стакан пакетик "Липтона".
— До нас дело не скоро дойдёт, — почти повторил он слова Дмитрия, — большевики по танкам и самолётам прибиваться начнут, а наши булки-пирожные с йогуртами и конфетами им неинтересны, будут, — он достал из стола коробку рафинада, — Олег пропал, вот хреново.
— Как пропал? — изумился Пётр, — он же на границу собирался ехать?
— Вот именно, на границу, — Алексей размешивал сахар, — фура пришла без Олега. Водила мне вчера пытался что-то рассказать, но мне не до этого было. Я понял, что он встретил его около Октябрьского. Фура ушла сюда, а Олег с какой-то девкой… Что ржёте?
Но компаньоны уже хохотали во всё горло. Надо было, компенсировать негативную информацию чем-то весёлым и слова Алексея пришлись как нельзя кстати.
— Так бы сразу и сказал, — Дмитрий снял очки, провёл ладонями по лицу, — пропал он. Опять подругу нашёл. Как тогда зимой в Казачью Лопань ездил, — он вернул очки на место, — вагон отправлять.
— Да, — подхватил Пётр, — вагон отправил, а потом на свадьбу к сослуживцу заскочил. Часика на два. Когда ты за ним поехал? — спросил он задумчиво пьющего чай Алексея.
— На третий день.
Из всех четверых Олег был самым младшим по возрасту и единственным, кто не обзавёлся семьёй или постоянной подругой. Такой статус позволял ему регулярно попадать в амурные приключения, что являлось постоянным поводом для шуток. Сдобренных изрядной порцией лёгкой зависти – остальные компаньоны были давно и плодотворно женаты.
— Есть предложение, — Дмитрий щёлкал мышкой, формируя запрос в базу данных, — закупиться по максимуму консервами и прочим.
— Мысль хорошая, но, — Алексей допил чай, метнул пустой стакан в мусорную корзину, попал, — как говорил Наполеон "нельзя быть сильным везде". Нам надо предприятие сохранить. Как склад нас быстро раскулачат, как производство – сильно сомневаюсь. Куда ты консервы в торт засунешь? — спросил он Дмитрия.
— Персики консервированные – легко, — ответил Дмитрий, отправив сформированную таблицу в печать, — нам надо максимально закупить сырьё, которое мы не сможем получить. Муку, кстати, — он повернулся к Петру, — мы достанем, хотя бы на выпуск хлеба. Смотри, — он протянул ему распечатку, — здесь остатки по сырью с расчётным расходом. Видишь, насколько каких позиций хватит?
Пётр внимательно изучал список, Дмитрий распечатал ещё один комплект и отдал его Алексею. Несколько минут в кабинете царила тишина, нарушаемая поскрипыванием красного маркера, взятого Петром из стоявшего на столе коммерческого директора канцелярского набора.
— Получается, нам надо максимально набрать конфитюров и улучшителей?
Дмитрий кивнул, посмотрел на внимательно читающего таблицу Алексея. Он положил листы на стоящий рядом стол торгового представителя, сдвинув лотки с бумагами в сторону.
— Вот это, — Алексей взял из стоящего на столе письменного набора карандаш, обвёл одну строчку, — вот это и вот это, — карандаш перелетал от одной строки к другой, — самые критические позиции. Смотри, — он передал распечатку Петру.
— Так мы ими почти не пользуемся! — воскликнул Пётр, — расчётный остаток 92, 113 и 240 дней!
— Не пользуемся, потому что получаем нормальное сырьё, — ответил Алексей, вернув ручку на место, — на складе всего несколько килограммов каждого вида осталось. Не забывайте, качество муки будет падать, а с этой химией мы сможем без проблем отработать года три, даже на максимальном объеме. Да и денег на это надо не так много. Выгребем сегодня у "АгроПродСервиса" всё под метёлку, вот пацаны обрадуются.
— Весь безнал я отправил за муку, — ответил Пётр. — Свете и Курянскому, мельзаводу закрыли долг, брать у него больше не будем.
— Наличка ведь осталась? — спросил его Алексей. Пётр кивнул.
— Восемьдесят шесть тысяч.
— Отлично, — Алексей подтянул к себе калькулятор, начал считать, — давай двадцать пять пятьсот и "Газель". Надо до обеда успеть, пока в холдинге не прочухались.
— Сам поедешь? — спросил Пётр, — давай экспедитора пошлю.
— Не надо. Чем меньше народу знает, тем лучше. Ты ведь не хочешь, чтобы у нас всё реквизировали?
Они вышли из кабинета, Дмитрий достал сотовый, попробовал позвонить. Несмотря на пять полосок у антенны, звонок сорвался. Вздохнув, он повернулся к стационарному аппарату и стал набирать длинный номер.
Получив в бухгалтерии деньги, Алексей прошёл через двор в отдельно стоящее здание гаража – на три ремонтных бокса, с двухэтажной пристройкой с левого боку. Он поднялся на второй этаж, полностью занимаемый службами транспортного обеспечения. Здесь размещались завгар, дежурный механик и врач. Там же была комната для общих собраний водительского состава, на все семь человек. Пётр тогда размахнулся широко, надеясь, выдавить конкурентов и поэтому провёл реконструкцию своего логистического подразделения с запасом. По максимуму, в нём могли размещаться, не толкаясь, двадцать водителей. Для десяти машин был сооружён навес, начинающийся сразу от правой наружной стены гаража. Но все эти планы приказали долго жить, когда в конкурентную борьбу вмешались мэрские структуры. Денег туда занесли, или изначально чиновники владели удавливаемыми "Аркадией" фирмами, Алексей так и не смог узнать. Да, в принципе это было уже неинтересно. Главное, было сохранить свой бизнес. Уйдя, пять лет назад из холдинга Левадского, где к моменту недоброго расставания он занимал должность коммерческого директора, Алексей предложил своему другу детства, уже несколько лет занимающемуся мелким оптовым бизнесом, расширить сферу деятельности. Пётр с энтузиазмом согласился, "мелко плавать" ему уже надоело. Они совместно, на паритетных началах, учредили ООО "Сладкая жизнь". Основным профилем которой был выпуск кондитерской и хлебобулочной продукции. Алексей вложил все свои деньги – более сорока тысяч долларов, а также идеи и наработки с прежнего места работы. Пётр предоставил помещение и сбытовую структуру. За два года они смогли отбить первоначальные инвестиции, наладить производство и сбыт продукции. Как потом признавался Алексей, на посиделках за "рюмкой чая", у них произошло "головокружение от успехов". Благо к ним примкнул Олег, со своим внешнеторговым бизнесом, так что в деньгах недостатка они не испытывали. Им хватило наглости, точно впрочем, просчитанной, начать одновременную атаку на фирму "Март", крупного кондитерского дистрибьютора в Харьковском регионе и на кондитерское производство Левадского. Первоначально всё шло по бизнес-плану – за полгода они откусили более десяти процентов областного рынка тортов, перехватили у "Марта" пару очень выгодных контрактов с производителями конфет и печенья. Вот тут-то их и подстрелили.
Одновременно начались налоговые проверки с выемкой документов, прокуратура с подачи санитарных служб возбудило дело о выпуске якобы опасной для здоровья граждан продукции, домой Алексею и Петру начали звонить с угрозами. Последующие два месяца были настоящим кошмаром – приходилось одновременно отбиваться от наезда налоговой, решать вопросы с санитарными врачами, ходить на допросы в прокуратуру, подпрягать знакомых в милиции для выявления лично угрожающих им людей. Деньги уходили потоком, производство стояло, опечатанное в рамках следствия, Пётр нанял личную охрану. На последней стрелке, в скверике у прокуратуры, от них потребовали в обмен на полное прекращение репрессий, отдать половину бизнеса или выкатить полмиллиона евро, наличными. Пришлось обращаться за содействием к российским компаньонам Олега в Екатеринбурге. Такой беспредельный наезд ставил под угрозу их коммерческие интересы на Украине, так как обнаглевшие менты хотели перевести на себя всю внешнеторговую деятельность, из той половины, что они требовали. Как договаривались уральские представители, имеющие, как подозревал Алексей непосредственное отношение к якобы уже не существующей ОПС "Уралмаш", с харьковскими чинарями и ментами ни Петру, ни Олегу, ни Алексею, никто так и не сказал. Но результат был, прессовать их прекратили. Алексею пришлось лечь в больницу, на гемодиализ. Столько алкоголя, как в последние две недели, он не пил никогда в жизни. По итогам бизнес-войны сводный бюджет резко похудел на триста тысяч евро, не считая прочих затрат, понесённых во время "бодания телёнка с дубом". Один контракт пришлось вернуть "Марту", а торговлю тортами исскуственно ограничить, резко подняв цены. Внешняя торговля осталась за ними.
