Потом явился ближайший родственник умершего, взял палку и зажег ее у огня. Потом он пошел, пятясь задом, — затылком к кораблю, а лицом к людям, [держа] зажженную палку в одной руке, а другую свою руку на заднем проходе, будучи голым, — чтобы зажечь сложенное дерево, [бывшее] под кораблем. Потом явились люди с деревом [для растопки] и дровами. У каждого из них была палка, конец которой он зажег. Затем [он] бросает ее в это [сложенное под кораблем] дерево. И берется огонь за дрова, потом за корабль, потом за шалаш, и мужа, и девушку, и [за] все, что в нем [находится]. Потом подул ветер большой, ужасающий, и усилилось пламя огня и разгорелось его пылание. Был рядом со мной некий муж из русов. И вот я услышал, что он разговаривает с бывшим со мной переводчиком. Я спросил его о том, что он ему сказал. Он сказал: «Право же, он говорит: «Вы, арабы, глупы». Я же спроси его об этом. Он сказал: «Действительно, вы берете самого любимого вами из людей и самого уважаемого вами и оставляете его в прахе, и едят его насекомые и черви, а мы сжигаем его во мгновение ока, так что он немедленно и тотчас входит в рай». Потом он засмеялся чрезмерным смехом. Я же спросил об этом, а он сказал: «По любви господа его к нему, [вот] он послал ветер, так что он [ветер] возьмет его в течение часа». И в самом деле, не прошло и часа, как корабль, и дрова, и девушка, и господин превратились золу, потом в [мельчайший] пепел.
Потом они соорудили на месте этого корабля, который они [когда-то] вытащили из реки, нечто вроде круглого холма и водрузили в середине его большое бревно хаданга, написали на нем имя [этого] мужа и имя царя русов и удалились».
(Ковалевский А. П. Книга Ахмеда Ибн-Фадлана о его путешествии на Волгу в 921–922 гг. Харьков, 1956. С. 141–146.)
Ибн Русте{32}
«Когда умирает у них кто-либо, труп его сжигают. Женщины, когда случится у них покойник, царапают себе ножом руки и лица. На другой день после сожжения покойника они идут на место, где это происходило, собирают пепел с того места и кладут его на холм. И по прошествии года после смерти покойника берут они бочонков двадцать, больше или меньше, меда, отправляются на тот холм, где собирается семья покойного, едят там и пьют, а затем расходятся. И если у покойника было три жены и одна из них утверждает, что она особенно любила его, то она приносит к его трупу два столба, их вбивают стоймя в землю, потом кладут третий столб поперек, привязывают посреди этой перекладины веревку, она становится на скамейку и конец (веревки) завязывает вокруг своей шеи. После того как она так сделает, скамью убирают из-под нее и она остается повисшей. Пока не задохнется и не умрет, после чего ее бросают в огонь, где она и сгорает. И все они поклоняются огню. Большая часть их посевов из проса. Во время жатвы они берут ковш с просяными зернами, поднимают к небу и говорят: «Господи, ты, который (до сих пор) снабжал нас пищей, снабди и теперь нас ею в изобилии».
…Их хмельной напиток из меда. При сожжении покойника они предаются шумному веселью, выражая радость по поводу милости, оказанной ему Богом».
(Новосельцев А. П. Восточные источники о восточных славянах и Руси VI–IX вв. // Древнейшие государства Восточной Европы. 1998 год. М., 2000. С. 294.)
Ал-Марвазя{33}
«И было их [русов] воспитание таким [воинственным], пока они не приняли христианство в месяцах 300 (912–913) года. Когда они обратились в христианство, вера притупила их мечи, дверь добычи закрылась за ними, и они вернулись к нужде и бедности, сократились у них средства к существованию. Вот они и захотели сделаться мусульманами, чтобы были дозволены для них набег и священная война, возвратиться к тому, что было раньше. Вот они и послали послов к владетелю Хорезма, четырех мужей из приближенных их царя, а у них независимый царь, называется их царь Буладмир, подобно тому, как называется царь тюрок хакан, и царь Булгар Б.т.л.т.в. Пришли послы их в Хорезм, поведали цель посольства, обрадовался хорезм-шах тому, что они захотели стать мусульманами, и послал к ним кого-то, чтобы тот наставил их в законах ислама, и они обратились в ислам».
(Шараф аз-Заман Тахир ал-Марвази. Таба 'и' ал-хайаван. Цит. по: Заходер Б. Н. Каспийский свод сведений о Восточной Европе. М., 1967. Т. 2. С. 106.)
Мубарак-шах{34}
«Некоторое племя среди них [русов] сжигает мертвых, а некоторое племя среди них хоронят мертвых стоя».
(Цит. по: Заходер Б. Н. Каспийский свод сведений о Восточной Европе. М., 1967. Т. 2. С. 104.)
Иахйа Антиохийский{35}
«И стало опасным дело его, и был им озабочен царь Василий{36} по причине силы его{37} войск и победы его над ним. И истощили его богатства и побудила его нужда послать к царю русов, — а они его враги, чтобы просить их помочь ему в настоящем его положении. И согласился он на это. И заключили они между собой договор о свойстве, и женился царь русов на сестре царя Василия, после того, как он поставил ему условие, чтобы он крестился и весь народ его страны, а они народ великий. И не причисляли себя русы тогда ни к какому закону и не признавали никакой веры. И послал к нему царь Василий впоследствии митрополитов и епископов, и они окрестили царя и всех, кого обнимали его земли, и отправил к нему сестру свою, и она построила многие церкви в стране русов. И когда было решено между ними дело о браке, прибыли войска русов также и соединились с войсками греков, которые были у царя Василия, и отправились все вместе на борьбу с Вардою Фокою морем и сушей в Хрисополь. И победили они Фоку…».
(Цит. по: Древняя Русь в свете зарубежных источников / Под ред. Е. А. Мельниковой. М., 1999. С. 232.)
Сага об Олаве Трюгвасоне{38}
«После того встретился он [Олав] со славным епископом и просил его дать ему крещение, как он этого давно просил, чтобы присоединиться к христианам, и было ему дано знамение креста. После того просил он епископа поехать с ним в Гардарики{39} и проповедовать там имя Божие языческим народам. Епископ обещал ехать, если он будет говорить в его пользу, чтобы вожди не противились, а дали ему знак победы и помогли крещению. И после того поехал Олав обратно в Гардарики, и там его хорошо приветствовали, и был он там в добром почете, и говорил им о вере, и сказал, что им надо для того, чтобы они верили в истинного Бога, сотворившего небо и землю и все; и говорил, что не годится правителям не знать Творца своего, который дал им все доброе, и верить в несмыслящих богов, «и я буду всегда помогать вам, и вы поймете по мудрости вашей, что мы проповедуем истину». И все же конунг долго противился тому, чтобы оставить веру свою и своих предков. А когда он услышал, как об этом хорошо говорят, и понял по милости Божьей, что это — истина, и по убеждению княгини они приняли крещение, и того же достиг он со всеми друзьями конунга и вождями. И когда это было исполнено, собрался он ехать в те земли, которые лежат близ Ирландии, и оттуда достал знающих учителей; и тогда приехал Павел епископ из Греции и проповедовал веру при поддержке Олава, и окрестил он конунга и княгиню со всем их народом; и распространилась великая слава об Олаве по всему Востоку…»
(«Сага об Олаве Трюгвасоне» монаха Одда, редакция А // Рыдзевская Е. А. Древняя Русь и Скандинавия в IX–XIV вв. (Материалы и исследования). М., 1978. С. 39.)
Житие св. Стефана Сурожского{40}
«…По смерти святого (Стефана Сурожского) минуло мало лет. Пришла рать великая русская из Новгорода, князь Бравлин весьма силен. И попленил (все) от Корсуня до Керчи (а затем) со многою силою пришел к Сурожу. В течение десяти дней зло бились между собой (горожане и ратники Бравлина), и через десять дней Бравлин, силою взломав железные ворота, вошел в город и, взяв меч свой, подошел к церкви, к святой Софии. И разбив двери, вошел (туда), где (находится гроб святого). А на гробе царское одеяло и жемчуг, и золото, и камень драгоценный, и лампады золотые (над гробом), и сосудов золотых много (в церкви). Все (это) пограбили (ратники Бравлина). И в тот же час (Бравлин) разболелся. Обратилось лицо его назад, и, лежа, пену (он) источал. Возопил (Бравлин): «Великий и святой человек здесь, и ударил (он) меня по лицу, и обратилось лицо мое назад». И сказал боярам своим: «Верните все, что взяли». Они же возвратили все и хотели князя взять оттуда. Князь же возопил: «Не делайте этого, пусть буду лежать, ибо изломать меня хочет один старый святой муж, притиснул (он) меня (к полу), и душа изойти из меня хочет». И говорит им: «Быстро выводите рать из города этого». Не взяв ничего, рать вышла из города. И не вставал с места князь, пока не сказал боярам: «Возвратите все, сколько пограбили, священные сосуды церковные в Корсуни и Керчи, и везде, и принесите сюда все и положите к гробу Стефана». И затем (вдруг) страшно говорит святой Стефан князю: «Если не крестишься в моей церкви, не уйдешь отсюда и не возвратишься домой». И возопил князь: «Пусть придут попы и окрестят меня. Если встану, и лицо мое (вновь) обратится (вперед), то крещусь». И пришли попы и архиепископ Филарет и сотворили молитву над князем. И крестили во имя Отца и Сына, и Святого Духа. И снова обратилось лицо его (вперед). Крестились же с ним и все его бояре. Но еще шея его болела. Попы же сказали князю: «Пообещай Богу, что всех взятых в плен мужей, жен и детей, захваченных тобой (на территории, простирающейся) от Корсуни до Керчи, ты велишь освободить и возвратить назад». Тогда князь повелел пленников отпустить, каждого восвояси. В течение недели не выходил он из церкви, до тех пор, пока не дал дар великий святому Стефану. И город, и людей, и попов почтив, отошел».
