— Вспомни ту сучку, служанку, — Генри захохотал и покосился на арбалетчиков сверху. Я закусил губы с такой силой, что брызнула кровь, но не замечая этого, я продолжал надвигаться на них.
— Бездушные твари, как вы посмели! Он любил её!
Братья продолжали смеяться и их смех барабанным боем бил мне по ушам. Я попытался подъехать ближе, но болт ударивший в землю, совсем рядом с копытами лошади, заставивший её испуганно вздрогнуть и переступить ногами, отрезвил меня. Эти ублюдки убьют меня здесь и никто не узнает этого.
— Где она? — глухо спросил я, пряча оружие за пояс.
— Мы откуда знаем в какой угол забилась эта горячая штучка, ох как она стонала, помнишь Рич?
— Конечно Генри, она была очень горяча, пришлось даже охладить её слегка, опустив в колодец.
— «Я могу убить их и никакие арбалеты меня не остановят. Решай».
Я сквозь красную пелену ненависти не мог трезво мыслить, но вот так напасть на них, убив при этом на глазах у всей челяди, дальше мне грозила только виселица за братоубийство, к тому же еще и главы своего Рода. Я вспомнил принца и его слова про месть, как ни странно это помогло. Поворачивая лошадь, я бросил последний взгляд на родовое гнездо, резко ставшее гадким и противным.
— Запомни, ты теперь не виконт, а обычный сын дворянина, — кричал мне в след Генри, — использование звания которого у тебя нет, это виселица братик!
Я ждал, что де Берзе пошутит по этому поводу, но темный всадник не появился, и я был ему за это благодарен. Чувства душили и разрывали меня на части. Как?! Скажите мне, как христиане могут так поступать?! Ладно отец и я, но Оливия?! За что они так поступили с ней?!
Мысль мелькнула у меня в голове и я решительно направил лошадь в сторону имения де Кисси, они наверняка знали, где я могу найти супругу отца. Меня заметили издали и что более удивительно, вскоре показался их экипаж. Я удивился, за что мне такие почести.
Спрыгнув с лошади я стал ждать когда они подъедут. Барон и баронесса мило мне улыбались и махали руками, а едва они остановились рядом, я оказался захвачен одновременным вихрем, заботы и инициативы. Причем глядя на них счастливые лица, я понимал, что не могу отказать им и согласился остановиться на некоторое время, хотя этого и не планировал. Баронесса практически вымолила у меня обещание.
Отдав свою лошадь слугам, я сел в повозку и мы неспешно покатились к дому, я сразу вспомнил причину своего появления здесь. Едва я открыл рот, как на их лицах тут же появилось выражение скорби.
— Простите Анри, — баронесса взяла меня за руку, — мы не нашли ваш адрес, а ваши… братья отказались дать нам его. Натали же сейчас при дворе и редко пишет нам, так что мы не известили вас о его смерти.
— Спасибо большое за волнения, но меня интересует, где Оливия?
— Не переживайте Анри, мы приютили её у себя, — при этих словах у меня словно камень с души свалился, — она появилась у нас недавно, вся в слезах и мы едва смогли понять, что её после смерти вашего отца лишили всего и изгнали из замка. Кому еще нужна сирота, поэтому она и отправилась к нам, помня наши отношения с вашей семьей, а точнее отцом.
— Спасибо вам барон, баронесса, — я стал целовать им руки, находясь в возбужденном состоянии, Оливия осталась единственным человеком, кто мог мне рассказать правду об отце и братьях. К тому же, я обещал отцу перед своим отъездом, а фактически получается, согласился исполнить его последнюю волю, что позабочусь о ней если с ним вдруг что-то случиться. Кто бы знал тогда, что мне самому не помешала бы сейчас помощь, но данное слово отцу я нарушать был не намерен.
— Анри прекрати, бедняжка была в отчаянье и мы не могли поступить иначе, — баронесса вырвала свои руки и усовестила меня, — правда она с тех пор не выходит из своей комнаты и практически не разговаривает, наверно смерть мужа сильно ударила по ней. К тому же остаться без ничего, бедная девочка.
Я стиснул зубы и зашипел от боли в прокушенных губах, эти твари надругались над ней, но рассказывать об этом она не станет, позор был бы слишком велик. Эти ублюдки на это и рассчитывали.
В чистой одежде и вымытый дочиста, я толкнул дверь, попросив чету дать нам поговорить одним. Я вошел в темную комнату с плотно зашторенными окнами, лишь свеча горела в углу, где на коленях возле иконы кто-то яростно молился.
— Пречистая Дева Мария…защити…, - я услышал слова молитвы, прежде чем громко покашлял, привлекая к себе внимание.
Она обернулась и увидела видимо только мой силуэт в светлом проеме, глаза её расширились, а рот открылся в беззвучном крике. Она кинулась под кровать и уже оттуда страшно закричала.
— Оливия! — я не сразу вышел из ступора, от её реакции на меня, но потом подумал, что возможно она решила, что это братья пришли вернуть её в замок.
Заглянувших в дверь слуг, я вымел одним только взглядом. Плотно закрыв за собой дверь на засов, я подошел к окнам и одним движением сорвал с них шторы, солнечный свет водопадом залил собой всю комнату, а когда я открыл окно, сразу стало как-то уютнее в этом мрачном, пропахшем сыростью, страхом и болью месте.
— Оливия, это Анри! — громко позвал я её еще раз, стараясь перекричать рыдания, раздающиеся под кроватью.
Мне пришлось позвать еще пару раз, прежде чем я увидел появившиеся маленькие руки со сгрызенными до самого мяса ногтями, а затем лицо с большими глазами, в которых я увидел отчаянье, смешанной со слабым лучиком надежды. Увидев, что это действительно я, девушка выкатилась из-под кровати и бросившись ко мне, затряслась в рыданиях, прижимаясь ко мне всем телом. Я как-то особо раньше не замечал её, поскольку всегда считал слабой тенью отца, поэтому с удивлением понял, что она примерно моего возраста, только намного миниатюрнее, чем казалась раньше из-за своих пышных платьев.
— Успокойся Оливия, все прошло, — я гладил её по волосам и чувствовал, как кафтан намокает, а девушку все сотрясают рыдания и я не могу её остановить. Нужно было сказать еще что-то и я решился.
— Оливия, я приехал забрать тебя с собой!
Подергивание тела стали стихать, а на меня снизу верх взглянули святящиеся безумным костром глаза.
— Это правда?!! Ты обещаешь?!
Но тут же её лицо исказилось гримасой отвращения и она оттолкнула меня. Я испугался, но она стала срывать с себя одежду и до крови царапать свою кожу.
— Анри, нет! Ты не можешь! Я грязная! Я должна сказать тебе, они…
Я схватил её руки и сильно прижал, оказавшееся таким небольшим тело к себе.
— Я все знаю, молчи. Тихо!
Она снова затряслась в рыданиях и мне пришлось отвести её на кровать, чтобы дать воды и успокоить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
