Сомневаться, что история окажется не лайтовой, не приходится.
— Не буду углубляться в детали, скажу лишь, что за такими фанатиками чумовых идей всегда велся пристальный контроль, как со стороны совета пяти высших, так и со стороны контролеров. И, когда первые переходили границу разумного, заигрываясь в своих опытах и пытаясь за счет одних существ возвеличить других, вторые вмешивались и восстанавливали баланс.
В последние десять лет, что твой дедушка был контролером, наступило основательное затишье. Отец даже шутил, что можно спокойно брать отпуск и уезжать на отдых. А потом вдруг то тут, то там начали пропадать и люди, и двуликие.
Вначале это не так бросалось в глаза, поскольку всегда были и будут те, кто хочет жить не в социуме, а отдельно. В тишине, подальше от других.
А потом клубок выявленных случаев стал закручиваться и расти. Но как бы высшие из людей и контролеры не искали зацепок, чтобы за них ухватиться и начать распутывать, кто-то успешно затирал следы раньше.
— Дедушка всё-таки что-то нашел? — кидаю предположение, понимая, что вот оно, то самое.
— Нашли. Он, еще двое его хороших приятелей из контролеров и один высший. Можно сказать, что это было счастливой случайностью, но счастья в итоге не принесло ни одному из них. Все четверо погибли. И не только они.
Папа прерывается, осматривает меня каким-то немного больным взглядом и более глухо продолжает:
— Твоего дедушку с бабушкой и тетю, мою младшую сестренку, расстреляли при входе в ресторан, где мы планировали всей семьей отмечать юбилей Салины. Ей в тот день исполнилось двадцать пять лет. Бандиты никому не оставили ни одного шанса на выживание.
— А вы с мамой? — сглотнув вмиг пересохшим горлом, выдавливаю еле слышно.
— Мы с Мауки опоздали к началу торжества. Плановый осмотр у врача немного затянулся, плюс отец скинул сообщение, чтобы я забрал из дома подарок Салине, который он забыл захватить с собой.
В итоге мы с твоей мамой разделились. Я рванул назад в родовое имение, а Мауки поехала на праздник сразу из клиники. Но не доехала. Попала в автокатастрофу, которую, как я узнал совсем недавно, тоже подстроили.
Я же успел войти в дом и добраться до сейфа, как произошел взрыв. Двухэтажный особняк разлетелся в щепки за пару мгновений. Меня спасло лишь то, что отец по настоянию друга когда-то укрепил стены своего кабинета бронированными панелями, и то, что сила и регенерация контролера от погибшего отца рванули ко мне.
— Что было после?
— Туман и безвременье. Процесс восстановления и принятия новой сущности оказался длительным и очень болезненным, тем более я всячески сопротивлялся. Почувствовав потерю истинной, я не хотел жить. Зачем? Ради кого? Я не видел смысла, не видел цели, не имел желания. Лишь агония одиночества и пустота. Мрак, в котором топил себя больше года.
Отец описывает все ужасы, что уничтожили нашу с ним семью, почти монотонно, без экспрессии и надрыва.
И мне очень хочется верить, что он переболел, перешагнул и смирился с утратой, насколько это возможно. Но не получается. Ведь даже меня, ту, которая появилась на свет именно в тот кошмарный день, пробирает до костей от бесчеловечности поступков каких-то мразей.
Знаю, что я уже большая девочка, но это меня не останавливает. Спрыгиваю с дивана и без раздумий забираюсь на колени к отцу, обнимая его за шею. Хоть так мне хочется разделить с ним тот, кошмар, что ему пришлось переживать в одиночку.
— Как ты справился, папа? — сиплю куда-то в область шеи, стараясь незаметно промокнуть навернувшиеся на глаза слезы.
— Сам не понимаю, Ани.
Джейкоб прижимает меня к себе и успокаивающе поглаживает по спине. Кто кого утешает — становится совершенно вторичным. Главное, мы вместе, мы нуждаемся друг в друге и получаем это. Делим боль на двоих, уменьшая ее.
— В один день мозг вдруг будто переключился, и я понял, что хочу знать всё. Абсолютно все и обо всем, что связано с покушениями, — продолжает отец повествование, когда я успокаиваюсь и прошу его рассказывать дальше. — Я начал собственное расследование. Тихо, без шума, единолично. Спустя почти три года вышел на организаторов и нашел причину, почему три ветви контролеров так легко и просто удалось выкосить под корень. Не просто самих сверхоборотней, все их семьи и близких родственников, дочка, но даже преданных людей. Паззл сложился. Это могли осуществить только те, кто отлично знал систему изнутри, кто и сам был в системе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Хочешь сказать, это сделал кто-то из оставшихся двоих контролеров? — делаю вывод из полученной информации. — Так?
— Совершенно верно, — кивает отец.
— Но как же богиня? Разве можно ее предать, да еще ее ставленнику?
У меня даже в голове не укладывается, как может двуликий пойти против матушки-Луны, своей создательницы и прародительницы. Это же как пойти против собственного отца или матери, против своей сущности и всего живого.
— Иногда желание всевластия затмевает разум, — Джейкоб пожимает плечами, но я прекрасно вижу, что и он недоумевает от такого зверства и бесчеловечия.
Матушка-богиня, да это совсем кукухой надо двинуться, чтобы такое сотворить, — ворчит Золотинка, впервые за все время разговора подавая голос.
И я с ней соглашаюсь.
— Расскажи о предателях, пап, — прошу, как только эмоции немного утихают.
— Расследование привело меня к Маруку. Да, он был контролером, — поясняет отец на мой вопросительный взгляд. — Этот слетевший с катушек сверхоборотень и еще парочка из пяти высших решили объединить усилия в захвате мира. Человечки возжелали жить также долго, как оборотни, и стать их подобиями по силе и выносливости, а Марук метил в диктаторы, должность контролера ему показалась мелкой, хотелось мирового господства. Для достижения целей были созданы десятки лабораторий по всему миру, где один за другим шли бесконечные опыты. Ради результата не жалели ни средств, ни людей, ни оборотней, ничего.
— Получается, дедушка с друзьями докопались до сути и за это поплатились?
— Совершенно верно, Ани. А еще Маруку не нужны были такие же сильные контролеры, как он сам. Молодыми же вполне можно было управлять на начальном этапе. Думаю, он и этим промышлял.
— А тобой он тоже пытался манипулировать? — спрашиваю, а саму вновь пробирает дрожь.
Ведь я могла потерять папу в любой момент, так и не узнав ничего ни о нем, ни о своем прошлом.
— Нет, родная, я был настолько разбит в первые годы, что он просто списал меня со счетов, а потом попросту не воспринимал, как достойного соперника.
Киваю, показывая, что услышала, а сама вдыхаю чуть свободнее.
— Когда узнал правду, ты выдвинул против них официальные обвинения? — задаю новый вопрос и задираю голову, чтобы увидеть серо-синие глаза.
Я еще совсем мало знаю Джейкоба, но он уже мне кажется самым сильным, самым умным, самым непобедимым, самым надежным двуликим на свете.
— Нет, родная. Я не пошел по пути отца, не стал бороться открыто, чтобы не рисковать своими людьми. Это мне терять было нечего, но не им, имеющим семьи, однако, не желающим оставлять меня одного. Мы проводили зачистки тихо, с перерывами по времени, не привлекая лишнего внимания. На это ушло почти семь лет, но результата мы добились.
— То есть, этот Марук и те двое людей из совета высших, они понесли наказание? И не могли организовать все то же самое вновь? — хмурю брови, проводя параллели прошлого и настоящего.
Все мои приключения начались с момента похищения омежек, которые требовались для экспериментов. А Куфин распылялся о том, что увеличил собственную жизнь на пару порядков.
Получается, то, о чем говорит отец, еще не закончилось?
— Понесли все трое. Еще лет тридцать пять назад, — кивает Джейкоб без какой-либо паузы на раздумья, и я не могу ему не верить.
Но таких совпадений ведь тоже не бывает?
Кусаю губу, раздумывая, как завести разговор и с чего лучше начать. Но папа мне сам помогает.
— Рассказывай, Ани. Что тебя беспокоит? — произносит он уверенно и спокойно.
