Вновь заглядываю в серо-синие глаза и вижу в них открытое желание слушать и слышать.
Приятно.
С минуту еще колеблюсь. Но не из-за сомнений, их нет, а потому, что сама хочу для начала разложить в голове все по полочкам, чтобы не упустить ни одного важного момента.
А затем начинаю…
Глава 41
АНИЛА
— Всё это очень подозрительно, дочка, — выслушав мой рассказ и с минуту его обдумав, сообщает отец, — очень похоже, что я всё-таки где-то недоглядел и упустил заразу. А она, вон как, опять начала разрастаться.
Джейкоб хмурит брови, сжимая подлокотники кресла. И пусть это непростое дело по факту касается не только его, а всех контролеров, призванных соблюдать и отслеживать порядок, он явно принимает плохие новости на свой счет.
И переживает.
— Непременно с этим разберемся, родная. Если не возражаешь, завтра я познакомлю тебя со своими бетами, и ты нам еще раз все разложишь подетально, или просто поприсутствуешь при разговоре и проконтролируешь, чтобы я не упустил никаких мелочей.
— Конечно, пап, — киваю, пытаясь улыбкой его немного взбодрить.
Зуб даю, что память у него преотличная. Он наш разговор дословно в лицах сможет без запинок пересказать. Просто таким образом старается дать понять, что я важна, что я не бессловесная неизвестно откуда появившаяся дочь, а его наследница, его кровь и плоть, и он меня любит, ценит и принимает всерьез.
— Ой, — решаю слегка отойти в сторону от сложных тем и немного переключиться. — Я же тебе еще про свою Солану не рассказывала.
— Солану? — Джейкоб вновь сдвигает брови, но в этот раз уже не горестно и разочарованно, а недоуменно.
Уверена, за время поисков он постарался откопать обо мне максимально возможную информацию: контакты, друзей, перемещения и места жительства, любое упоминание. И сейчас подбирает в голове ту «неизвестную», о ком идет речь. И не может найти, потому что о ней никто не знает. Никто кроме меня и самой омежки.
И это его явно поражает.
— Ага, про мою девочку, — улыбаюсь от уха до уха.
Ух! Вот сейчас точно оторвусь по полной программе, потому что, наконец, нашла благодарного слушателя, который, уверена, меня поймет и поддержит.
— Только, — слезаю с отцовских коленей и киваю в сторону выхода, — пойдем на кухню, еще чаю заварим. Я опять проголодалась. Ты же не против?
Вот так, женской хитростью, или просто потому, что папа мне поддается, завлекаю родителя в столовую, чтобы перекусить и где, не жалея эмоций и красок, описываю свою обожаемую омежку, любимую всей душой кроху, доченьку, пусть и не родную по крови. А также делюсь всем тем, что мы успели с ней пережить, пока были вместе.
— Я ее почти не чувствую, пап, — завершаю свой рассказ на менее позитивной ноте, — а эта Марица сказала, что она плачет у них постоянно. И знаешь, я уверена, что это было озвучено не ради красного словца. Солане там плохо, и она скучает.
— Ну-у… ничего себе, дочка, ты удивила, — выдает отец, прокашлявшись.
Только сейчас замечаю, что он ни разу за время моего повествования не прикоснулся к чашке, и та так и осталась стоять на столе целёхонькой, в отличие от моей, давно опустевшей.
— Это что ж получается? Ани, я, оказывается, дедом стал? — хмыкает Джейкоб так звонко, что его смеху удивляюсь не только я, но и он сам. — Очуметь, родная! Вот так сюрприз! Я — дед!
Джейкоб закидывает голову вверх, будто что-то новое пытается отыскать на совершено белом потолке. Потом вновь смотрит на меня и просто качает головой.
Я же многое успеваю уловить в чуть заметно увлажнившихся серо-синих глазах. И восторг, и неверие, и удивление, и радость.
— Мать-заступница, вот так подарками ты меня одарила. И дочь вернула, и внучкой наградила, — выдыхает он, зарываясь руками в волнистых волосах. А потом мгновенно переключается на серьезный лад. — Не переживай, моя хорошая. Мы непременно и очень скоро найдем нашу Солану. Землю носом будем рыть, но отыщем за две недели. Ты же понимаешь, что для девочки важно твое присутствие во время первого оборота? Ты будешь ее гарантом возвращения из звериной ипостаси, маяком.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Сглатываю и киваю.
Таких мелочей я не знала. Откуда? Лишь интуитивно догадывалась, что требуется найти ее как можно скорее.
— И про эту Марицу Булову всё выясним, и про ее сестру, и урода Куфина отыщем. Лично ему руки и ноги вырву и местами поменяю, — обещает отец так спокойно и уверенно, что я не сомневаюсь: сделает.
Однако, сильнее всего согревает фраза «наша Солана». Да, наша. Никому ее не отдам. И папа меня поддержит. Вон он у меня какой молодец. Услышал и сразу принял за свою только потому, что ее приняла я. Никаких сомнений или размышлений. Никаких полумер. Мгновенное сопричастие.
Вот только еще осталась просьба…
— Папа, про Марицу знает Лин, они должны были какой-то договор подписывать, но у него взрыв на шахте произошел. Очень неожиданный. Я боюсь, что таким образом эти изверги пытались его от расследования отвлечь. Плюс мое похищение. Я переживаю за него.
— Это альфа северо-западного предела? — уточняет Джейкоб, быстро ориентируясь в новых вводных. — Хороший парень, — дает собственную оценку моему истинному. — Ты за него не переживай, Ани. Уверен, он сам со своими делами разберется. Но трепку, за то, что тебя в камере держал, я ему с рук не спущу, — заканчивает неожиданно.
— Откуда знаешь?
Приподнимаю бровь, складывая руки на груди. Я об этом не рассказывала, получается, у отца везде есть свои источники?
— Как только нашли информацию о твоем существовании, я назначил поголовную проверку по всем пределам. О пропаже омежек информацию мы зацепили поверхностно, думали, рядовой случай. А потом твое имя проскочило в докладе одного из двуликих в стае Фурова. Так и вышли на твой след. Ну, а уж выяснить детали появления — было делом техники.
— Ясно, — поражаюсь масштабности операции.
На самом деле я реально до конца не осознаю, какой мощью и властью обладает отец. Контролер и контролер. Для меня, как человека, не особо что-то заоблачное. Это для оборотней, знающих и изучающих законы двуликих почти с рождения, всё ясно, как день. Я же — как дитё малое, познаю всё в процессе.
Но главное в речи Джейкоба выцепляю. И оно мне не нравится.
Совершенно.
— Не обижай Лина, — говорю на полном серьезе, прищуриваясь и качая головой.
Руки сами собой сжимаются в кулаки, и мне в какой-то момент мерещится, что на пальцах отрастают когти. Будто волчья сущность берет верх.
Р-ррр!
Грозно вторит моим словам Золотинка.
— Оп-па! — хмыкает отец.
Мое поведение его не пугает, скорее сильно удивляет. Во взгляде появляются какое-то понимание происходящего и некая хитринка.
— Тааак… тааак… тааак… Чем дальше, тем чудесатее и чудесатее, — выдает он в итоге.
Потом совершенно спокойно поднимает чашку с чаем, опустошает ее за два глотка, несмотря, что напиток остыл, отставляет пустую в сторону и, задумчиво почесав бороду, хмыкает:
— Давай-ка, Ани, расскажи мне поподробнее про этого Лина.
— Зачем? — встряхиваю головой, чувствуя, как начинают алеть щеки.
Как-то не рассчитывала я, что и на личные темы с Джейкобом придется общаться. Мне бы вначале с самим истинным переговорить.
Ну, вроде как… так же правильней…
— Очень уж твоя реакция походит на защитную, — поясняет отец. — А оборотни просто так обычно не перевоплощаются. Лишь в моменты опасности или в периоды сильных эмоций, и то только очень молодые и неопытные.
— Папа, не говори глупостей, я не могу оборачиваться, — напоминаю о собственном дефекте, про который утром уже упоминала.
— Можешь, родная, можешь, — не соглашается родитель. — Я четко это чувствую, просто что-то тебя сдерживает. И это мы тоже непременно выясним.
***
— Значит, уверена, что Лин — твой истинный? — качает головой отец, с таким видом, будто еще не решил: стоит ли ему смеяться и радоваться за дочь, которая удивляет все сильнее с каждым разговором, или же пора хвататься за голову и параллельно за ружье. — Ты сразу почувствовала? Не ошиблась?
