Ответ пришел внезапно и ошеломил Рогмана, потряс его до самых глубин души.
Предметы вокруг внезапно укрупнились, поплыли навстречу, словно его бесплотный дух опускался вниз из-под ячеистого потолка.
Несколько саркофагов, как он и помнил по своему давнему видению, просвечивали изнутри неприятным, резким голубым светом. Сейчас около крайнего из них сидела, уронив руки, человеческая фигура. Приглядевшись, Рогман понял, что сидящий человек — это Бриан.
Нехороший холодок предчувствия прокрался в его мысли.
Инстинктивно подавшись вниз, Рогман (или его дух?) завис прямо над прозрачной крышкой хрустального гроба.
Внутри лежал он сам!..
Осознание этого ошеломило его, на секунду раздавив, подмяв разум блайтера. Из глубин души внезапно прорвалась отчаянная, смертная тоска: «Неужели я на самом деле умер?!» — подумал он, глядя на горестно опущенную голову Бриана, его руки, что лежали на выпуклом стекле, понурую позу воина, говорящую о страшном бремени, что тяжким грузом легло на его плечи.
— Бриан! — не удержавшись, вскрикнул он и внезапно услышал свой голос, который метнулся затравленным эхом под сумеречными сводами необъятного зала.
Воин вздрогнул и вскочил, дико озираясь вокруг.
Его взгляд метался от гулких стен помещения к подсвеченной изнутри крышке саркофага, потом обратно, а в глазах воина стыл смертный ужас…
— Бриан… — немного тише повторил Рогман и опять услышал звук своей речи, отразившийся от древних стен многократным эхом.
— Рогман?! — неуверенно переспросил воин, продолжая озираться вокруг. — Рогман, это ты?!
— Я…
— Но где?.. — Взгляд Бриана опять упал на прозрачную крышку, и его лицо приняло землистый оттенок страха. — Я… Я не понимаю!..
— Я тоже ничего не понимаю… — признался Рогман. — Скажи, это ты положил меня под колпак?
— Рогман, ты умер… — В голосе воина звучала невыразимая словами мука. — Я нес твое холодеющее тело по приказу Кимпс… Да, я положил его сюда и больше не ощущал, что ты жив…
— Кимпс? — удивился Рогман. — Она здесь?
— Она была здесь… — Бриан несколько успокоился, но бледность продолжала блуждать серыми пятнами по его щекам. — Рогман, скажи, я сошел с ума? Или я сплю?
— Я не знаю… Бриан, я сам ничего не знаю… Ответь, куда подевалась Кимпс?!
— Она исчезла… — упавшим голосом сообщил Бриан.
— Сколько прошло времени?
— Не знаю… Несколько часов… Может быть, сутки… Рогман, заклинаю, скажи, где ты?!
— Бриан, успокойся. Я бы сам хотел это знать. Прошу тебя, не сходи с ума. Я… Я попытаюсь разобраться, клянусь…
Воин только покачал головой. Из своего эфемерного состояния Рогман видел, как дрожат его пальцы. Бриан действительно балансировал на грани потери рассудка, и Рогман прекрасно понимал, что тому имелись веские причины. Он лишь удивлялся собственной отрешенности, какому-то необъятному покою, и на мгновение это показалось ему страшным, бесчеловечным…
ЧТО СО МНОЙ СДЕЛАЛИ?!
Серое облако вокруг него вдруг стремительно потянулось назад, смазывая очертания величественного зала с саркофагами.
В этот момент, попытавшись вернуть назад картинку окружающего, но не сумев ничего сделать со своенравной серой субстанцией, Рогман наконец почувствовал злость. Казалось, что его эмоции внезапно вырвались из плена, вернувшись к нему, согрев своим живым теплом отрешенный холод мыслей.
В принципе успокаивало то, что сейчас ему уже нечего было терять. Он пережил агонию. Он видел собственное тело мертвым, заключенным под прозрачный колпак стеклянного гроба.
Так чего ему бояться?
— Кимпс! — настойчиво позвал он.
Несколько секунд туман вокруг по-прежнему оставался незыблем, словно свернувшийся вокруг серый кокон отчуждения, но вот он дрогнул и начал редеть, пропуская сквозь свою толщу хрупкий контур женской фигуры.
Решимость Рогмана несколько поубавилась. Он почувствовал оторопь.
— Кимпс?! — неуверенно, с вопросительными интонациями в голосе повторил он.
Она остановилась, хотя, возможно, в данном случае Рогману не стоило оперировать подобными терминами — как можно остановиться там, где нет ни верха, ни низа?..
— Здравствуй, Рогман… — Ее голос прозвучал с неожиданной глубиной, выдавая больше чувств, чем он мог предполагать за этим непонятным ему пока существом.
— Что ты сделала со мной? — спросил он, пытливо вглядываясь в ее черты.
— Я отделила твой разум от умирающего тела, — спокойно призналась она.
— Где я нахожусь?
— Мне трудно объяснить тебе это… — Кимпс подошла ближе, так же пытливо, настороженно вглядываясь в Рогмана, хотя он не мог с уверенностью сказать, обладает ли сейчас чертами лица или каким-нибудь сотканным все из того же серого тумана телом? Взгляд под ноги не давал ему ничего, кроме созерцания клубящейся, переливающейся искрами статики серой субстанции.
В его сознании вновь всколыхнулись злые, раздраженные мысли, и он тут же увидел, как в ответ зеркально исказились черты Кимпс.
Это походило на гримасу боли, судорогу, изломавшую черты ее лица.
— Осторожнее, Рогман… — умоляюще предупредила Кимпс. — Ты разрушишь меня…
— Почему?
— Мне некуда оказалось поместить твой разум… — призналась она. — Ты сейчас находишься… в некотором роде ты присутствуешь во мне… Мы с тобой находимся на одном виртуальном носителе…
— Я не понимаю!
— Я знаю… Потерпи… Я должна очень многое тебе объяснить. Но я не могла поступить иначе, понимаешь?! — Казалось, что из глаз Кимпс сейчас брызнут слезы. — Прошу тебя, не злись…
— Хорошо… — Рогман действительно постарался взять себя в руки. — Но меня очень сильно волнуют две вещи!.. — тут же предупредил он. — Я беспокоюсь за Бриана и очень хочу знать — я умер или нет?!
— За Бриана не волнуйся… — мягко ответила ему Кимпс. — Он сейчас уснул. Ему просто жизненно необходим отдых. А что касается тебя, ты не умер.
— Как я могу об этом знать?
— Ты мыслишь. Чувствуешь. Следовательно — ты существуешь.
Глава 10
Ковчег
В первый момент данное утверждение обескуражило Рогмана.
«Я мыслю… следовательно — существую?!»
Требовалась изрядная доля логики, чтобы принять это хотя бы к обсуждению.
Голова Рогмана кружилась. Ему только что был объявлен приговор… или же наоборот — даровано помилование?
Дилемма казалась неразрешимой.
Он не мог существовать в виде серого клубящегося облака. Теперь, когда он узнал часть правды, серая субстанция вдруг принялась давить на психику.
Потеря физического тела казалась совершенно невосполнимой, хотя Кимпс вовсе не настаивала на том, что под колпаком стеклянного саркофага лежит труп.
Внезапно серая масса вокруг Рогмана пришла в стремительное движение. Очевидно, Кимпс воспринимала его состояние и пыталась помочь.
Прямо на его глазах из сумрака сформировались стены, сводчатый потолок, исполинские Алтари, укрытые слоями пыли, и блайтер вполне реально ощутил, что сидит в кресле возле одного из них.
Серая мгла больше не задерживала его взгляд. Он потрясенно уставился на свою руку, и даже след в пыли остался в том месте, где он инстинктивно вцепился в скошенную панель Алтаря своей пятерней.
Несколько долгих, тягучих минут он сидел, не в силах совладать со вторым обрушившимся на него потрясением.
Только что ему было сказано, что тело отсутствует, и вот пожалуйста — он сидит, машинально рисуя вытянутым пальцем правой руки замысловатые узоры в наслоениях древнего праха… Как это объяснить?! Кимпс солгала ему, или же это НЕ ЕГО ТЕЛО?
Она отчего-то не появлялась, хотя ясно дала понять, что находится рядом. Как подозревал Рогман, они были связаны намного теснее, чем он мог предположить.
В конце концов, если верить словам Бриана, то именно Кимпс, появившись в последний момент буквально из воздуха, каким-то чудом вырвала его из лап смерти. Выходит, что она в очередной раз спасла его, а он причиняет ей муки своим недоверием…
— Кимпс, ты испытываешь боль? Тебе плохо? — спросил он, обращаясь в никуда. Рогман был уверен, что она слышит его.
Ответ пришел не сразу. Прошло некоторое время, прежде чем в центре зала возник призрачный силуэт.
— Я боюсь, Рогман… — призналась она, приближаясь к креслу.
Невесомая поступь призрака не потревожила ни одной пылинки. На сером ковре забвения не оставалось следов от ее легкой походки. «Она всеми силами пытается подчеркнуть мою материальность, сама при этом оставаясь призраком…» — такая мысль не принесла Рогману удовольствия — ведь он видел, что окружающие предметы сформировались прямо на его глазах, все из того же серого тумана, а значит, его вещественность и даже нарисованный им в пыли замысловатый узор — все это лишь ложь во спасение.
