Быть может, втайне он всегда мечтал быть Богом?
Возможно, но только не сейчас и не в данном месте.
Реальность Ковчега оказалась худшим из полигонов, когда-либо созданных для реализации амбиций богоподобного существа. То, чем он был занят, больше напоминало адский труд, чем наслаждение исследования или творчества.
Принципиально для Рогмана не оказалось особых сложностей, связанных с овладением новыми знаниями. Мир Ковчега с готовностью открывался ему, но то был Мир СТАРОГО Ковчега, исправный, сверкающий, такой, как его преподносили информационно-обучающие программы.
Реальность казалась совсем иной.
Обратившись к доступным сведениям, Рогман быстро уяснил историю катастрофы.
Много веков назад в недрах технического яруса Ковчега произошел взрыв ядерного реактора. Сейчас было невозможно разобраться в причинах трагедии, да и какая разница, что послужило причиной катастрофы — сбой автоматических систем, человеческая халатность или просто роковое стечение обстоятельств, — важны были последствия.
Некоторое время жизнь внутри летящей во мраке космоса искусственной планеты оказалась полностью во власти аварийных систем жизнеобеспечения и контроля. Нарушение коммуникаций отрезало центральный вычислительный и командный центр корабля от всей периферии. Пока немногие из уцелевших при катастрофе людей при поддержке роботов пытались восстановить управляющие цепи, на среднем ярусе искусственного Мира случилось непоправимое. После взрыва реактора и отключения основных энергетических потоков пали непроницаемые силовые барьеры, которые разделяли шесть граничащих между собой экзобиологических зон обитания. Существа, взятые с шести различных планет и уже получившие свой процент генетической акселерации, по-разному переживали катастрофу. Единственное, что можно было сказать со всей очевидностью, — сладко не пришлось никому. В том числе и тем людям, которые в момент катастрофы находились в парковой зоне, у подножия транспортной башни. В этом месте обитало несколько первобытных племен, доставленных на Ковчег с планеты Сентал. Низколобые, лохматые существа, внешне отдаленно похожие на людей, дышали тем же воздухом, что и экипаж Ковчега, к тому же они были рождены под светом схожего солнца, в результате этих совпадений им отвели изолированное пространство внутри парковой зоны, созданной для отдыха экипажа.
Рогман был потрясен, когда понял, что именно сенталы являлись теми существами, кто сумел во время воцарившегося мрака и паники проникнуть в транспортную башню и подняться по ее ярусам до самых залов управления.
Сенталы, а не этнамы или другие народы стали теми, кто вторгся в сектор управления, перебил попавшихся на пути людей и этими действиями спровоцировал активацию программ военного контроля, которые как раз и довершили катастрофу, наполнив содрогающийся от взрывов Мир новым хаосом разрушений и преследований.
Теперь Рогману стало понятно, почему сенталы жили на задворках самых нижних, наиболее пострадавших от катастрофы ярусов. Они бежали туда, спасаясь от настойчивого преследования идущих по пятам машин. Оставалось удивляться, как этот первобытный народ сумел выжить в условиях бушевавшей на нижних палубах Невидимой Смерти?
Вообще, если разбираться беспристрастно, то именно радиация сыграла исключительную, основополагающую роль в формировании стихийной эволюции обитателей всех нижних палуб Ковчега.
По мнению Кимпс, которая по заданию Рогмана занималась параллельным исследованием причин и последствий той давней катастрофы, именно излучение взорванных реакторов привело к возникновению сообщества этнамов.
Генетическая память не подвела Рогмана, когда на кривой улочке города, задыхаясь от страха и отвращения перед Великолепной Нейрой, он подумал о ней как о старой, драной, облезлой кошке.
Этнамы являлись не кем иным, как мутировавшими представителями семейства кошачьих, и по уровню их развития, произведя какие-то непонятные Рогману вычисления, Кимпс смогла сделать вывод, что с момента катастрофы на борту Ковчега прошло не менее двух тысяч лет, — именно такой срок, по ее мнению, являлся минимально возможным для развития и закрепления на генном уровне прогрессирующих мутаций, вызвавших появление сообщества этнамов на месте обыкновенной популяции домашних любимцев экипажа.
Из таких вот переворачивающих душу откровений медленно складывалось ПОНИМАНИЕ того, какие процессы протекали на борту Ковчега в течение многих веков.
Разум Рогмана бился, будто запутавшийся в силках зверь.
Он действительно попытался объять необъятное. Потоки новой и новой информации оглушали его, сбивали с толка, отвлекали от главного, да и где оно было, это пресловутое «главное»?
Мир продолжал разрушаться на его глазах. Катастрофа, начавшаяся на самых нижних уровнях Мироздания, надвигалась с удручающей скоростью. Теперь Рогман понимал, откуда в Сумеречной Зоне взялись те самые пауки-симбионты, которые едва не растерзали его и Ушастого. Они являлись обитателями тех уровней, где в оболочке Ковчега возникла трещина, стремительно превращающаяся в дыру. Эти твари попросту бежали от холода, что вторгался через разлом толстой обшивки.
Рогман еще не вполне постиг такие понятия, как «безвоздушное пространство», «вакуум», «атмосфера», но один наглядный урок объяснил ему многое в загадочной физике данных терминов.
Кимпс, которая тоже не сидела сложа руки, сумела отыскать на самых нижних уровнях случайно сохранившийся там аппарат наблюдения, так называемый «глаз».
Теперь Рогман смог воочию увидеть самое дно Сумеречной Зоны.
Он никогда не бывал тут в свою короткую бытность блайтером, и теперь эти места возбудили в нем вполне законный интерес. Скользя взглядом по обветшалым, перекошенным стенам тоннелей, через которые неторопливо следовал парящий на высоте одного метра от пола прибор, он вдруг ощутил приступ самой настоящей ностальгии по прошлому…
Однако это иррациональное чувство быстро прошло, стоило «глазу» попасть в зал, непосредственно примыкающий к обшивке Ковчега.
— Здесь когда-то располагались установки утилизации, — пояснила Кимпс, когда в поле зрения Рогмана попали высокие мрачные конструкции, снабженные похожими на ворота зевами, внутрь которых вели тоненькие ниточки монорельсов. — Отходы сжигались в огромных печах, — продолжала вводить его в курс дела Кимпс. — Из золы вырабатывались удобрения, которые шли в районы агропулов.[6]
— Подожди, а как же в таком случае Пасти-Которые-Жрут-Отходы? — спросил Рогман. Он не замечал, что порой его речь представляет собой гремучую смесь научных терминов с теми понятиями и словами, которые достались блайтеру в наследство от языка сенталов.
— Это аварийные источники питания. Атомные конвекторы использовались только в случае непредвиденных обстоятельств. Они разлагают любое вещество на чистую энергию, без сопутствующих обыкновенному сжиганию шлаков, но их нельзя применять повсеместно и постоянно. Пока исправно работали оба реактора Ковчега, использование конвекторов привело бы к ненужной перегрузке энергетических цепей. К тому же сожженный мусор являлся незаменимым источником сырья для некоторых производств.
Пока она говорила, «глаз» по диагонали пересекал внушительный зал крематория.
Источником беды являлась его задняя стена, в том месте, где располагались старые вакуум-створы. Как пояснила Кимпс, в процессе сжигания мусора неизбежно образовывался процент негодных шлаков, которые приходилось выкидывать в космос, за борт Ковчега. Для этой операции предназначался специальный шлюз — двойные герметичные ворота с переходной камерой между ними. Чтобы при операциях выброса шлаков Ковчег не терял драгоценного воздуха, сначала открывались внутренние ворота шлюза, туда грузились контейнеры с отходами печей, и ворота плотно, герметично запирались. Затем начинали работать насосы, которые откачивали воздух из переходной камеры, и только когда давление в ней падало до значения «вакуум», открывались наружные ворота, и мусор выталкивался в космос.
Сейчас описанный Кимпс механизм выглядел совершенно не таким исправным… «Глазу» пришлось держаться на почтительном расстоянии от вакуум-створов и включить на полную мощность свой микродвигатель, чтобы противостоять напору ураганного ветра, который с воем несся в сторону бреши, увлекая за собой мелкие частицы мусора, собранного воздушным потоком из прилегающих тоннелей.
— Вторичная система герметизации не действует, — сообщила Кимпс. — Я перепроверила все аварийные переборки в секторах нижнего уровня, но они либо повреждены, либо уже были активированы в момент катастрофы реактора.
— То есть сейчас мы не можем преградить путь этому урагану? — сделал свой вывод Рогман.
