Гена присел на корточки, еще раз внимательно осматривая тело:
— Похоже, ты прав. Напали сзади. Вся спина в крови. Ему разодрали шею до позвоночника, а потом дождались, когда истечет кровью. Остальные раны — без крови. Это уже лев постарался или сфинксы.
Выкладки Баламута были точны и логичны, но меня больше беспокоило кое-что другое.
— Думаешь, Эльза здесь была?
— Вопрос не по адресу, — фыркнул Баламут, — я штурмовик, а не следопыт.
У меня тоже не было способностей к чтению следов, и как бы я ни всматривался в наст опавших листьев, все равно не мог обнаружить признаков того, что Эльза была здесь. Но это еще ничего не значит. Мало того, я более чем уверен, что магиня ринулась в лес именно тогда, когда некто схарчил ее наживку. Так что от станции она явно направилась прямо к трупу своего мнимого телохранителя.
Другой вопрос, где теперь искать магиню и, что самое главное, нужно ли мне вообще это делать…
— Ты пока тут думай, а я займусь делом, — сказал Баламут, устав наблюдать за начальством, замершим столбиком.
Он быстро перешел от тела человека к туше зверя и, достав нож, сноровисто начал добывать из него самые дорогие части. У него это была далеко не первая попытка, так что дело продвигалось очень быстро.
Я же в это время осмотрелся и попытался проанализировать ситуацию. Больше всего напрягало, что труп находился как раз между станцией и центром долины, где было озерцо, больше похожее на болото. Напрягало потому, что именно по этому маршруту я четыре месяца назад преследовал болотного бегуна. Правда, зашли мы значительно дальше.
Теперь предстояло решить — двигаться ли по старому маршруту или забрать добычу и возвращаться домой. Отведенный Баламутом час подходил к концу. Я уже склонялся к тому, что все же стоит рискнуть, но обстоятельства решили за меня.
— Никита, — позвал Гена, закончивший паковать самые ценные части льва.
— Не мешай думать, — отмахнулся, но Баламут не успокоился:
— Демон, думать поздно, нужно валить и очень быстро.
— Что? — не поняв, повернулся я к другу и, заметив, что он смотрит вверх, тоже задрал голову. — Япона икебана!
Да уж, думать действительно поздно. Высоко над нами, там, где еще пару минут назад в легком сумраке зеленела нижняя часть Кроны, сейчас клубился живой туман. И что хуже всего, он быстро приближался, практически падал на нас.
Ну ничего, до станции не так уж далеко.
— Побежали! — одобрил я идею друга и, забросив увесистые рюкзаки на плечи, мы стартовали, как два гоночных болида.
Пробежать успели метров двести, и тут нас в буквальном смысле накрыло. Поначалу казалось, что ничего страшного. Видимость хоть и слабая, но некритично. Скорость мы, конечно, снизили, но все равно передвигались довольно шустро.
Минут через десять Баламут остановил наш бег.
— Ты чего? — спросил я, едва не налетев на притормозившего друга.
— Что-то не так, — нахмурившись, сказал он и начал оглядываться.
— А если подробнее?
— Мы уже должны были выйти к станции, а еще пару минут назад пересечь ручей.
— Может, нужно пройти еще немного? — предположил я, не желая терять надежду.
— Ни фига. Глянь на баобабы. Они вдвое тоньше тех, что растут возле станции. Боюсь, что мы заблудились и движемся обратно к болоту. — Чуть подумав. Гена спросил: — Ты уверен, что нам опять не запудрили мозги и не водят кругами?
— Амулет не пищит? — на всякий случай спросил я.
— Вроде нет. Может, сдох?
— Сейчас проверим.
Сканирование напарника показало, что наруч опричника, тонизирующий амулет и конструкт защиты от ментального воздействия, надетые на моего друга, работают нормально.
Ладно, зайдем с другой стороны.
Постаравшись выровнять дыхание, я пустил силу на контур обруча и окунулся в ментальную изнанку мира. Вокруг все было спокойно, и давления на свой разум я не ощущал. И все же что-то было не так. Обстановка изменилась. Возможно, все дело в тумане, но нечто на краю сознания цепляло, как тонкая, едва уловимая нотка приятного, неизвестного запаха в привычной и скучной обстановке.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Постарайся мне не мешать, — попросил я Гену и, сбросив рюкзак, уселся прямо на лиственный наст.
Сделав глубокий энергетический вдох, я напитал обруч по максимуму и постарался просканировать окружающее пространство как можно дальше, но, как обычно, не хватило опоры, к тому же туман словно глушил сигнал. Казалось, что я тону в его густоте. Даже не так, вязну в некой структуре. Почему-то сразу вспомнилось единение с коллективным сознанием Роя. Там тоже было нечто похожее на сложную сеть и упругое поле. Я попытался проникнуть в саму суть окружающего меня тумана. Слиться с ним.
Догадка оказалась верной. Нет, туман не был живым и не имел своего ментального поля. Но он словно являлся проводником — средой обитания, можно сказать, носителем, через который распространялся странный сигнал. Это было похоже на удивительную песнь без слов и даже мелодии. Она тревожила, проникала в глубины подсознания и будила там самые приятные ощущение. Захотелось раскинуть крылья и взлететь куда-то туда, где в невообразимой выси некий удивительный певец делился с миром своим счастьем.
Взлететь конечно же не получилось, а так хотелось!
Чувствуя острое разочарование, чтобы хоть немного продлить момент единения с прекрасной песней, я постарался повторить, хотя бы частично запомнить удивительную мелодию.
— Никита, — бесцеремонно вклинился в волшебную симфонию грубый, как воронье карканье, умноженное на скрип заржавевших петель, голос Баламута. — Демон, коза тебя задери!
И только когда меня начали трясти за плечо, я вернулся в реальность, почему-то показавшуюся мне безвкусной и унылой.
— Я же просил не мешать! — раздражение буквально рвалось из меня, но быстро таяло вместе с эйфорией.
— Ты что творишь? — как мне кажется, даже немного испуганно спросил Гена.
— А что?
— А ничего, — раздраженно парировал он. — Сидишь тут, мантры мурлычешь, а туман вокруг нас начал вертеться. Думал, сейчас торнадо вызовешь, и улетим мы, как Элли с Тотошкой. Мне и одного переезда в другой мир более чем достаточно.
Я невольно улыбнулся. Из всей мировой литературы мой друг освоил только детскую, да и то вынужденно. Просто Златка очень любила, когда ей читают сказки на ночь. Так что и литературные отсылки Баламута имели однобокую направленность.
— Нормально все, — отмахнулся я, вставая и забрасывая рюкзак на спину.
— И где же тут «нормально»? — начал закипать мой друг.
— Вон там наше «нормально», — ткнул я пальцем в туман. — В смысле там находится станция.
В момент единения с туманом я не только услышал странную мелодию небесного певуна, но и ощутил туман едва ли не весь разом, а значит, и заполненную им долину. Мы действительно сделали крюк к болоту, и, чтобы вернуться, нам прядется прошагать еще почти километр.
И все же, несмотря на мой новый опыт, на обратном пути нас постоянно что-то сбивало с курса. Приходилось опять «уединяться» с туманом. Повторные попытки давали значительно более слабый эффект и уже без звукового сопровождения, но все равно этого хватало, чтобы вернуться на нужный путь.
А еще мне показалось, что видимость немного улучшилась.
— Ген, туман вроде стал жиже, — решил я проверить эту догадку.
— Ни черта подобного! — зло огрызнулся Баламут. — Вообще не видать ни зги. И как ты только не спотыкаешься?
— Сам не понимаю. Давай меняться. Я пойду первым.
— Да хоть на закорках меня неси, если такой крутой, — совсем расстроился мой друг. — Задолбал меня этот магический мир со всеми тварями и магами, которые тоже те еще твари.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— И я тварь? — постарался я приободрить товарища немудреной шуткой.
Меня его слова не напрягали, потому что в нем уже не осталось прежней черной зависти, лишь простое раздражение, вырывавшееся в виде беззлобного ворчания.
— Ты — особенно гнусная тварь, — не сбавляя ни градуса раздражения в голосе, огрызнулся мой старинный друг, но я чувствовал, что он уже немного расслабился.
