В среднедолгосрочной перспективе 5—15 лет прогнозы Уровня потребления в России могут ориентироваться на современный среднеевропейский уровень. Опираясь на прогнозы динамической численности и плотности населения, можно спрогнозировать емкость потребительских рынков основных товарных групп. Государственный прогноз емкости рынка должен использоваться в переговорах с крупными сетевыми ритейлерами для планирования и координации их инвестиционных программ, расчета государственных гарантий их инвестиций и заключения с ними соглашений об уровне локализации источников поставок. Продвижение в регионы крупных сетей федерального значения должно сопровождаться не уничтожением местных производителей путем демпинга дешевого и обильного импорта, а вовлечением местного производителя в «пищевые цепи» сетей.
Москва, июль 2009 года
P. S
Самая большая империя в истории до возникновения Pax Americana — это не Британская империя и даже не империя Чингисхана. Это сталинский Восточный блок, возглавлявшийся СССР. Фактически Сталин восстановил империю Чингисхана в ее былых пределах, прибавив к ней Восточную Европу. Никогда — ни до, ни после Сталина — Кремль не был таким могущественным. Но это был лишь ослепительный миг перед началом конца. Империя начала расползаться сразу же после смерти цезаря. Никита Хрущев запутался в имперской мантии. Сначала Восточный блок потерял Китай. А потом, после Кубы, отбитой у Штатов самоубийственным ядерным шантажом, уже не было приобретений. Были только пирровы победы (Вьетнам, Никарагуа), невыгодные сделки (Египет, Сирия, Палестина) и фатальные поражения (Афганистан).
Ни Восточный блок, ни Российскую империю восстановить невозможно. Империи слишком дорого стоят. Метрополия обречена платить провинциям за лояльность. Самый главный товар империи — протекция. Но если Россия не может гарантировать безопасность даже самой себе, тем более не может быть и речи о распространении гарантий безопасности на кого-то еще. Чаушеску, Хонеккер и Кастро — жертвы и свидетели конца Российской империи. Потеря Россией остатков стратегического ядерного паритета со Штатами — лишь вопрос времени. Страна, в которой воинские части и оборонные предприятия отключают от электричества за долги, не сможет изготовить новые боеголовки взамен старых. Отдав инициативу в космосе и спрятавшись за коммерческие и международные проекты, Россия пригласила Штаты установить стратегическое господство еще и в космосе.
На дне ли мы этого текущего кризиса или еще не на дне — вопрос риторический и совершенно неважный. Россия, как пограничное государство между Западом и Востоком, уже несколько столетий находится в перманентном кризисе, время от времени разрешающемся войнами и революциями. Нынешний мировой кризис наложился на этот внутренний кризис и на время вернул ему экзистенциальную окраску. Усиливающиеся волны с Запада и Востока угрожают затопить наши пасмурные холмы и равнины. Присоединение России к какому-либо из новых формирующихся лагерей — западному либо восточному — означает конец ее самостоятельного развития и гарантирует мировую гегемонию любому из них. Пусть экономический и политический потенциал России невелик, но полное ее поглощение либо Западом, либо Востоком создает для них реальную возможность невиданной глобальной гегемонии.
Тем более что Россия в экономическом смысле уже превратилась в вассала Америки. Дутый лозунг «энергетической сверхдержавы» был придуман анекдотически не вовремя — попали пальцем в небо как раз перед падением иен на нефть и во время захвата Штатами Ирака — гарантии Запада против российской энергетической «сверхдержавности». Факт существования вассальной зависимости подтверждается стремлением правящих кругов быть поближе к метрополии — переселить свои семьи из воображаемого поближе к реальному «третьему Риму», перевести туда свои денежки, надоенные из России, и купить недвижимость поближе к реальной столице. Это направление вектора. И это реальность, а не лозунги.
Ситуация сложилась двусмысленная и противоречивая, с какой стороны на нее ни смотри. С точки зрения Запада, сдавшийся противник, полностью зависящий от имперского снабжения технологией, деньгами, продукцией, вплоть до основных продуктов питания, ведет себя неадекватно и пытается изображать из себя самостоятельного патрона, не имея к тому ни экономических, ни политических оснований. Сточки зрения российской верхушки, сдача коммунизма Западу должна была гарантировать ей место в «Совете Директоров Мира», и наши лидеры все еще не понимают, почему их никто не принимает за топ-менеджеров и не приглашает порулить миром. Но ведь бывшие сверхдержавные позиции были завоеваны советским коммунизмом во Второй мировой войне, политические результаты которой в 1980—1990-х годах сданы Западу вместе с обломками Берлинской стены, а от их причины — коммунизма сталинской закалки — отказались еще раньше. Все претензии на великодержавность сегодня основаны лишь на сохраняющихся остатках советского арсенала. Отсюда понятно, что нынешняя патовая ситуация не может продолжаться вечно. Арсенал не вечен и к тому же бесполезен для решения текущих проблем.
И, тем не менее, единственно разумное поведение в этой нелепой ситуации — это тянуть время. Как никогда актуальным становится старый лозунг Троцкого: ни мира, ни войны. Ни победы, ни поражения. Россия не может прислониться ни к Западу, ник Китаю. Это будет означать проигрыш вчистую. Тогда судьба России будет решаться на двусторонних переговорах Вашингтона и Пекина без московских или питерских посредников. Политиканство, попытки сыграть на противоречиях между Западом и Востоком также чреваты опасными последствиями. Можно вляпаться в ситуацию, из которой выгрести без фатальных последствий уже не получится.
Для продолжения существования России нужен вооруженный стратегический нейтралитет. Нужно учиться концентрации сил на собственном развитии. Сегодня нам нечего сказать миру. Но это не навсегда. Главное — сохранить способность мыслить и разговаривать на собственном языке.
Чего нам ждать от будущего? До сих пор все империи расплачивались с провинциями реальными и ограниченными ресурсами — будь то рабы, земли, станки, золото, нефть или газ. Социалистическая империя дяди Сэма первой научилась расплачиваться неограниченными ресурсами — плановой организацией и умением организовывать, безразмерными виртуальными платежными средствами, технологией, информацией, новостями, имиджами и т. п. В этом и сила, и слабость Америки. Неограниченные ресурсы размножаются неограниченно, и их распространение труднее контролировать. Продавая технологию, ты даришь в придачу технологический уровень. Отдавая информацию, ты не уменьшаешь ее количество. Рано или поздно сначала одно государство, потом другое, потом многие государства начнут отпадать от американской системы глобального финансирования за ее ненужностью, ибо научатся сами контролировать состояние своих кошельков и соотносить его с потребностями и результатами своего развития. Первый кандидат на это — Китай.
Важно, что продолжающийся по инерции бешеный технологический прогресс XX века, вызванный гонкой вооружений сверхдержав, неизбежно начнет (и уже начинает!) тормозить из-за отсутствия серьезной межнациональной конкуренции и роста монополизма. Лаборатории становятся все богаче, но радикальных изобретений делают все меньше, дожигая накопленное в годы «холодной войны». Экспонента технологического прогресса перейдет в плавную кривую, асимптотически приближающуюся к удаляющемуся горизонту. Поэтому сохранять технологический разрыв будет все труднее и труднее. Системы управления будут географически расползаться, значение филиалов будет приближаться к значению штаб-квартир. И это уже происходит и еще усилится в результате нынешнего кризиса с его ростом экономического национализма.
Невозможность удержать контроль над информацией поможет миру избежать реализации предельной технократической антиутопии — глобальной власти централизованной государственно-корпоративной машины, вооруженной спутниками, суперкомпьютерами и мириадами видеокамер. В лице товарища Сталина мир увидел Чингисхана с телеграфом. Чингисхан с Интернетом, к счастью, маловероятен, слишком велики утечки.
Встречная — антиимперская — волна уже поднимается, но идет она не из России. Наибольшую опасность для «Большого Брата» представляет новое поколение в самих Штатах. Оно менее меркантильно и более социально, чем его предшественники. Армия будущего по солдатику собирается со всего мира — Бангалор, Шанхай, Сингапур, Восточная Европа, — люди теряют доверие к капиталу, к государственным структурам, сросшимся с частными корыстными интересами, к самим этим гипертрофированным частным интересам.
