Вставив сигарету в зубы и кое–как закурив, я взглянул на вокзальные часы в трех метрах от себя.
— Утонула она там, что ли… — пробубнил я, переведя взгляд на дверь туалета.
Как только мы сошли с поезда, Бэйри тут же понеслась к привокзальному сортиру и вот уже полчаса оттуда не вылазила.
— Эм… Можно я вас зарисую… Пожалуйста… — смущенно пробасил чей–то голос позади меня.
Нехотя обернувшись и взглянув на говорившего, я с трудом смог удержаться на ногах и не рухнуть в обморок. Нет, я, конечно, уже видел этих минотавров, и всё такое… Но когда эта херня стоит в полуметре от тебя и как–то странно косится, становится немного не по себе…
Здоровенный рогатый монстр вопросительно поднял руку с зажатым в ней блокнотом.
— Зачем? — максимально спокойно осведомился я, опасливо поглядывая на чудище.
Ну и здоровенный же! Такого и пуля не остановит… Минотавр немного замялся и смущенно похлопав глазками, наконец произнес:
— Ну, на память… Всегда приятно встретить кого–то похожего.
Похожего!? Так, ну это уже оскорбление! Недовольно оглядев нахала, я, к своему облегчению, не смог найти никаких сходств с собой. Если, конечно, не считать размеров.
— Ладно, рисуй… — отмахнулся я, решив что ничего страшного не случится.
— Никаких интервью! — воскликнула рыжая журналистка, резко возникнув между мной и минотавром.
— Простите, госпожа… — начал было здоровяк, но Бэйри достаточно грубо прервала его:
— Не валяй дурака! Я прекрасно тебя помню, Хорни! И этот Человек дает интервью только мне, понятно!? Мне!!! — с нажимом закончила журналистка, судя по виду, готовая отстаивать меня любой ценой.
А это уже интересно! На лице бычка не осталось и следа от смущения. Удивленно посмотрев на злобную малявку, я неожиданно для себя испытал чувство благодарности. Не то чтобы мне было очень приятно, что из–за меня едва ли не дерутся две жертвы радиации, но всё же…
— Бэйри, ты как была монополисткой, так и осталась… — недовольно проворчал рогатый и, развернувшись, медленно побрел в другой конец станции.
— Что это только что было? — наконец решил поинтересоваться я, когда минотавр удалился за пределы слышимости.
Рыжая дура, всё это время гневно смотрящая вслед здоровяку, быстро развернулась и рассерженно фыркнула, глядя мне в глаза:
— Лукин, что за дела!? Ты мой, понял!? И если я узнаю, что ты даешь интервью кому–то еще, то…
— Нахуй иди! — обиженно прервал я тираду нахалки и, крепко затянувшись, двинулся к выходу с платформы.
Указывать она мне еще будет… Я ей игрушка какая, что ли? «Мой»! Ишь чего удумала! Еще и угрожает… Маленькая, болтливая и жутко надоедливая дрянь! Впрочем, должен признаться, что чувствовать себя знаменитостью, из–за которой журналисты готовы друг другу глотки перегрызть, было немного приятно.
— Кхм, извини, я просто не хочу терять эксклюзив на тебя… Такой шанс, понимаешь? — расплываясь в заискивающей улыбке, проговорила Бэйри, быстро поравнявшись со мной.
Скосив взгляд на напряженные уши журналистки, я лишь печально вздохнул. На идиотов и сумасшедших не обижаются.
— Куда дальше?
— В гостиницу, куда же еще… — сказала малявка очевидную вещь.
Взглянув на звездное небо и выкинув окурок себе по под ноги, я решительно заявил:
— В поезде выспались. Показывай, где эта твоя контора. — добавил я, снимая с плеча автомат.
— Э, нет! Ночью я туда не пойду! — резко воскликнула журналистка, по привычке притопнув ногой.
— Ты в поезде не выспалась? Да и какие тут гостиницы, в этом «Зажопинске»…
— Я сказала — не пойду! Если хочешь — сам броди ночью по лесам, но я останусь в гостинице! — грозно закончила Бэйри, проявив несвойственную для нее настырность.
— Погоди, они в лесу, что ли, работают!? — удивленно переспросил я, останавливаясь на дороге.
Рыжая мурзилка кивнула, подтверждая мои догадки о степени ебанутости здешних предпринимателей. Бред какой–то! И кто додумался размещать контору такой глухомани, да еще на отшибе в лесу? Дурят меня, ой дурят!
— Ладно, хрен с ним… Веди. — коротко бросил я, глядя на мгновенно просветлевшую морду мурзилки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Посмотрим еще, кто кого надурит!
— Ну и отлично! — сказала она и затопала вглубь деревушки.
Грустно оглядев сараи, стоящие вдоль дороги, я нехотя отправился следом. Ночевать в подобных хибарах, мне, честно говоря, не очень–то хотелось. Но выбора особого нет, не на обочине же дрыхнуть!? Пройдя метров сто, Бэйри с важным видом просочилась за старую деревянную дверь, ведущую в тот самый каменный дом, что я видел еще с платформы.
— Ночи лунной, могу я вам чем–то помочь? — поприветствовал нас здоровенный шерстистый бык, без штанов, зато в клетчатой рубашке.
Беглым взглядом осмотрев помещение, в котором только что оказался, я с удивлением отметил, что вкус у местных жителей достаточно странный. Ковры на полу, ковры на стенах — даже к потолку тоже был прибит здоровенный узорчатый ковер.
— Нам бы комнату… — как–то робко попросила малявка, смущенно оглядываясь на меня.
— Полулюкс? Люкс? Суперлюкс? — быстро проговорил минотавр, как–то странно поглядывая на меня с Бэйри.
— Если с водкой, то сойдет и полулюкс… — решил пошутить я, почувствовав что взгляд здоровяка уставился на меня.
— Простите? — непонимающе переспросил рогатый, видимо, стараясь не показаться грубым.
Открыв дверь и выкинув окурок на улицу, я, проигнорировав непонимающий взгляд мурзилки, потянулся к карману с монетками.
— Суперлюкс, будьте добры… — буркнул я и, сообразив, что не один, быстро добавил. — Два.
— Двадцать кат. — не моргнув глазом, озвучил минотавр свои расценки.
Я уже собирался отсчитать требуемую сумму и отдать её рогатому, но журналистка поспешно вклинилась со своим жутко важным мнением:
— Один номер.
— Десять кат… — безразлично ответил минотавр, взглянув на кошатину.
— Не–не, два ном… — начал было я, но тяжелая нога, резко наступившее мне ботинок, заставила меня замолчать.
— Пожалуйста… — одними губами попросила Бэйри, видимо не желая, чтобы её услышал кто–то, кроме меня.
Блин, не нравится мне всё это… Уж слишком напоминает ту деревушку, мать ее!
— Ладно, один. — коротко буркнул я, протягивая горсть монет.
Черт с ним, раз ей так страшно оставаться одной, то пусть. Перетерплю. Быстрыми движениями рогатый смахнул монетки в ящик стола:
— Второй этаж, первая дверь налево. Ключ в двери. — проговорил он, расплываясь в жуткой улыбке.
Ну и мутанты… А я‑то думал, что кошкодевки страшные!
— Спасибо. — поблагодарила журналистка и едва ли не бегом побежала в сторону лестницы, видимо желая как можно быстрее оказаться в номере. Либо она очень сильно хочет в сортир, либо соскучилась по горячей…
— Кхм… И давно это с вами? — осторожно спросил рогатый, подождав пока Бэйри поднимется по лестнице.
Я непонимающе посмотрел на него.
— Ну… Болезнь. — тихо продолжил здоровяк, демонстративно разглаживая шерсть на руке.
— Какая еще болезнь?!
— Облысение и… Кхм, ваши рога и копыта… — совсем тихо спросил бык в рубашке, видимо, стесняясь говорить о подобных вещах.
Стоп. Он что, принял меня за одного из своих? Он совсем дебил или… Тьфу, они же людей–то никогда не видели. Ну да, в принципе, издалека и желательно пьяным, можно перепутать человека с этой говорящей говядиной.
— Это венерическое… — нехотя ответил я и спокойно пошел к лестнице, не обращая внимания на жалостливый взгляд быка.
Объяснять ему, кто я такой, откуда, и почему он мудак и жертва атомных извращений, мне совсем не хотелось. Поднявшись на этаж и найдя нужную дверь, я удовлетворенно отметил, что она нормального, человеческого размера. И мебель в номере — тоже. Если бы не ковры, развешанные везде, где только можно, то было бы совсем хорошо. Главное — кровать нормальная, а то могли бы и из неё ковер сделать, блин…
Судя по звукам из–за двери слева от меня, журналистка уже вовсю пользовалась душем. Брошенные возле двери шарф, пальто да розовые труселя, только подтверждали мою теорию. Кстати, а где лифчик? Или она не носит?
