– Не смей! – вот и все, что я успела сказать.
Он вылил все его содержимое, окатив меня ледяной водой.
– Тебе конец, Келлан Кайл! – взвизгнула я и вскочила с дивана.
Гриффин поджал губы, когда я промчалась мимо него к своему муженьку – покойнику в недалеком будущем.
– О, да она просто чума, когда злая. Доставляет!
Незачем и говорить, что засиделись мы допоздна, а на рассвете ребятам предстояло радиоинтервью. Затем мы незамедлительно вылетали в напряженное рекламное турне «Чудил». Готов или нет, пусть начнется безумство.
* * *
Утром, когда мы спустились с сумками вниз, Ник уже ждал нас. Он вскинул брови:
– Готовы?
Келлан кивнул, зевая. Это было заразно, и я тоже зевнула. Ник улыбнулся и указал на женщину, стоявшую от него справа: высокую, длинноногую блондинку, одетую с таким же шиком. Лицо у нее было строгое, холодное и бесстрастное, ни тени сердечности.
– Это Тори, она будет натаскивать вас на все медийные интервью.
Тори протянула руку Келлану:
– Приятно познакомиться официально. Ник рассказал много хорошего.
Лицо ее осталось невыразительным, глаза же скользнули по его телу.
– Натаскивать? – переспросил Келлан у Ника, пожав ей руку.
Ответила Тори. Она объяснила, в чем заключается ее задача и почему группа испытывает в ней необходимость:
– Это я организовала все интервью. Я заведую регистрацией перед каждым, и я же уведомляю интервьюеров, о чем нельзя спрашивать. Я также имею право прерывать беседу, если они не выполняют пожелания фирмы.
– Фирмы? – нахмурился Келлан. – Не мои?
– Ник потребовал обойтись без твоих рассказов о личной жизни, – криво улыбнулась Тори.
Ее стальные глаза встретились с моими, и намек был вполне прозрачен. «Ни слова о том, что ты женат».
Келлан резко повернулся к Нику:
– Ты не хочешь, чтобы я говорил о своей жене? Значит, если меня спросят, что у нас с Сиенной, я должен сказать… – Он вскинул руки, подчеркивая мучительность вопроса.
– Ответишь, что не даешь комментариев, и пусть думают что хотят, – холодно улыбнулся Ник.
– Без комментариев? – Келлан уронил руки. – Да с тем же успехом я могу заявить, что ежедневно сношу ей башку!
– Я не прошу тебя лгать, – пожал плечами Ник. – Просто не отвечай и не делись… необязательными сведениями. – Он вызывающе изогнул бровь. – Надеюсь, ты с этим справишься?
Ребята посылали Келлану предостерегающие взгляды, а я схватила его за руку. Если он не опровергнет уже вовсю гулявшие слухи, то он, по сути, подтвердит их. Он и без того завелся из-за рискованного клипа. Умалчивание о личной жизни и близко не походило на облизывание посторонней женщины, однако выглядело не меньшим насилием. Я не знала, как он ответит Нику.
Тот, тоже неуверенный, добавил:
– Мы рассчитываем, что сингл выбьется на первое место. Через несколько недель, когда выйдет альбом, меня не удивит, если он попадет в первую двадцатку. Все это в значительной мере связано с тем, что общественность неровно дышит к вам с Сиенной. В ее глазах вы пара, и такую славу не купишь. Когда ваш клип взорвет рынок, шум поднимется до небес. И если мы этим не воспользуемся, не оседлаем волну, то упустим момент и твой альбом камнем пойдет на дно. Этот рынок переполнен такими же яркими талантами. Откуда ты хочешь начать карьеру – с вершины или со дна, из темноты забвения? – Сделав чопорное лицо, Ник с напускным безразличием повел плечом. – Выбор за тобой.
Он делал вид, будто ему все равно, но его тон выдавал обратное. Кроме того, было совершенно ясно, что выбор совсем не за Келланом. Он был за Ником, и тот уже решил его судьбу.
Келлан стиснул зубы и промолчал. Не зная, что он сделает в следующую секунду, я поддержала его безмолвным пожатием руки.
Мы потянулись с поклажей к двум гигантским черным внедорожникам с тонированными стеклами. Мне показалось, что эти близнецы чересчур выделялись, как будто мы какие-то шпионы или правительственные агенты. Люди в черном. Если фирма намеревалась маскировать наши передвижения в этом городе, ей было бы лучше нанять лимузин. Но если ей хотелось разжечь всеобщее любопытство, кто там внутри, выбор был правильным.
Один из шоферов приветствовал нас и распахнул заднюю дверцу, прежде чем убрать наши вещи. Келлан дернулся помочь, но его деликатно отстранили. Наш шофер был одет в строгий костюм и темные очки-авиаторы, хотя еще едва рассвело. На пару с другим водителем он, пока мы усаживались, погрузил наши вещи и инструменты. Гриффин мигом занял переднее сиденье, Мэтт с Эваном расположились посередке. Мы с Келланом разместились в третьем ряду – было тесновато, но удобно. Салон выглядел роскошно: цифровое оборудование где только можно, буроватая кожа, мягкая, как шелк, повсюду инкрустации светлого и темного дерева – на переднем щитке, приборной панели, дверных рамах, – создававшие вместе удивительный узор.
Ник и Тори, хвала небесам, уселись в головную машину. Когда багаж был погружен, шофер занял свое место, и мы тронулись. Внутри царило оживление, вызванное не только предстоявшим радиоинтервью: ребят распалили слова Ника о том, что альбом мог войти в первую двадцатку.
Мэтт и Эван повернулись к Келлану:
– Как по-твоему, он прав? Ты серьезно думаешь, что мы так взлетим?
– Не знаю – может быть, – без выражения пожал плечами Келлан.
Его было почти не слышно, он смотрел в окно и, сидя рядом со мной, в мыслях витал где-то за миллион миль.
– Да, черт возьми, мы войдем в двадцатку! – крикнул с переднего сиденья Гриффин. – Первый номер с пулей[8], крошка!
Мэтт с Эваном сели, как прежде, и предались беседе с более разговорчивым товарищем. Келлан вздохнул и прислонился головой к стеклу. Я, переполняемая страхами, положила подбородок на его плечо:
– Эй, с тобой все в порядке?
Келлан отвел голову и с завистью взглянул на друзей:
– Хотел бы я… возбудиться, как они. – Он хмуро посмотрел на меня. – Я будто предаю их тем, что не радуюсь с ними.
Я взяла его руку в свои, и наши кольца стукнулись друг о друга.
– Для тебя все иначе, чем для них. Компания просит тебя о неприятных вещах. Они понимают. Ну, Мэтт с Эваном понимают. – Я слегка улыбнулась, надеясь поднять ему настроение.
Склонившись так, что наши головы соприкоснулись, Келлан понизил голос:
– Сплошная постановка. Не понимаю, зачем нужна эта чепуха с каким-то поганым воображаемым романом. Я хочу, чтобы музыка говорила сама за себя. Если мы достигнем вершин, то только потому, что мы талантливы, а не благодаря моей личной жизни.
Он посуровел, как будто сама мысль превратиться в идеальное, желанное и смазливое рок-божество казалась нелепой, как будто он все еще не понимал, как может кому-то понадобиться от него нечто большее, чем мимолетная связь. Но в этом не было ничего нелепого. Он был желанным парнем, желанным мужем. Однако я поняла Келлана.
