Прежде всего, находим «место», соответствующую пространственно-временную матрицу в информационном поле памяти, где «записана» инкарнация, в которой произошло искажение задачи Служения и как следствие появилось клише кармы. Прибегнув к яснослышанию, составим себе объемное представление во всей многогранной картине следствий и их причин. Для этого при просмотре всего событийного ряда требуется иметь представление не только о частной задаче объекта исследования, но и обо всей историко-социальной обстановке, связанной с ним фантомно-временной связью.
Итак, перед нами Киприан Устюжский (1212-1276), время Служения которого пришлось на 60—80-е годы XIII века. В это время Великий Устюг находился на границе Русских земель, проходившей по реке Северная Двина. Данный период характеризуется становлением Российского затомиса, одной из важнейших задач которого было построение всей конструкции Мега-системы. Происходила коагуляция эдема православия. Наряду с этим определялись границы будущей территории влияния эдема — мандалы, что неразрывно связано с приоритетной задачей в уплотнении эгрегора — это обведение, укрепление его границ:
Задачей Киприана как Служителя высокого уровня (22-я Зона рождения), потенциально обладавшего всеми возможностями Теурга, являлась работа доступными ему оккультными средствами по усилению и очерчиванию границ, что относится к творению по Качеству 20-й Зоны. Это значило, что его непосредственного вмешательства требовала групповая карма, определяющая общественное и политическое состояние «приписанной» к нему группы людей (в данном случае Устюжского княжества). Таким образом, требовался акт целенаправленного вмешательства со стороны «пастыря», уровень состояния которого значительно выше того, на котором он работает.
Видимой формой своего Служения Киприан выбрал покаяние за грехи человеческие, дав обет никогда не спать. Чтобы преодолеть телесное искушение, он повесил себе на шею огромный камень. Заслужив в среде людей почитание за свою праведность и самопожертвование, был после смерти причислен к лику Святых.
А теперь попробуем проникнуть сквозь призму внешних проявлений и в луче оккультного миропонимания рассмотрим, в чем же заключалось искажение задачи, которая так и осталась невыполненной.
Во-первых, Теург, работавший по Качеству 20-й Зоны, не имел права пользоваться материализованным пантаклем магии этой Зоны — камнем, как и любыми другими средствами и атрибутами, свойственными магии. Он должен был работать с причиной групповой кармы, то есть на энергетических уровнях, значительно превосходящих те, где действует церемониальная магия. Произошло «падение» по энергиям, Теург «снизошел к человекам» и тем самым потерял власть над горизонтальным миром форм (по законам теургии и творения, можно работать только в состоянии над объектом воздействия).
Второй ошибкой стало «залипание», попадание в фантомную сеть стереотипов набиравшего свою силу церковного православного эгрегора. Покаянная дисциплина Руси, породившая искажённое представление о возможности искупления чужих грехов способом их «присвоения», заставила Киприана совершать ошибочные действия. Рождённая им мыслеформа «расплаты за чужие грехи», то есть перенесение на себя кармических клише других людей, утяжелила его личную карму и уплотнила собственное эфирное тело. Так протянулась первая нить вниз, в сторону Хранительницы Кармы. Ко всему прочему прибавилось тяжелое посмертие и включение в дополнительную групповую кармическую цепь — Киприан был причислен к лику святых. Мало того, что при каждом упоминании душа святого «дергается» как марионетка, за фантомные нити которой потянул кукловод, она ещё и завязывается фантомными узлами в дополнительные связи — с теми, кто по «Святкам» назван его именем; нимб святого-великомученика навсегда привязывает последнего к соответствующему месту эгрегора, лишая его свободы выбора (20-я Зона).
Итак, мы нашли энергетическую точку воздействия, клише первичной причины — место приложения «рычага» Теурга. Но прежде чем приступить к описанию самого «рычага», или способа вмешательства, я хотела бы вместе с вами высветить последствия искажения в череде инкарнаций того же Служителя.
Как нетрудно догадаться, все рождения были притянуты к определённому эгрегору и привязаны к первоначальной задаче Служения. В то же время неразрушенное клише искажённой задачи приводило к всё большему утяжелению и ужесточению кармы.
Итак, опять Русь, XV век, опять православие, опять задача по Качеству 20-й Зоны — объединение раздробленных княжеств под эгидой одного «пастыря», в единый эгрегор. Перед нашим внутренним взором проходит жизнь Святителя Ионы, митрополита Московского; жизнь, полная эгрегориальных трудов, политических козней и дипломатии на фоне активного построения описанной выше Мегасистемы. Причём всё это происходит в период перетекания Византийской метакультуры в затомис России. Вслед за затомисом, сила покидает и церковный эдем, а затем и мандалу, лежащую в основе эгрегора Греческого Царства.
В связи с падением столпа эгрегориальности — Византийской империи (в 1453г. турки, овладев Константинополем и переименовав его в Стамбул, сделали его столицей Османской империи), выявилась настоятельная необходимость ускорить процесс становления православной России как преемника метакультуры. Основным препятствием к выполнению этой задачи служила феодальная раздробленность Руси, преодоление которой и стало глобальной задачей Служителя Ионы. Включиться в её выполнение теургически в данном случае Ионе помешали догмы православия, сквозь стереотипы которых он не смог пробиться. Все его действия свелись по сути к уровню Подзеркалья, где ограничились творением мыслеформ, устанавливающих правила церемониальной магии традиционного православия (через церковную мандалу). Фактически, вся тяжесть задачи легла на плечи другого посланца Иерархии — Иоанна Третьего, действовавшего и как Теург, и как маг, и как воин, объединившего вокруг Москвы основные земли русских князей. Московские великие князья с Иоанна III стали называться государями всея Руси; конец XV в. можно считать временем образования Российского централизованного государства. Перенос космического внимания Иерархии Служителей на Русь, утверждение значимости Российского затомиса и всей Мегасистемы, соединённой с ним, было закреплено актом женитьбы Иоанна Васильевича на Софии, племяннице последнего константинопольского императора. С тех пор в гербе–пантакле Государства Российского появился двуглавый орел — деталь византийского герба, символизирующая преемственность эгрегориальной задачи.
Возвращаясь к Ионе, очень важно отметить тот факт, что его жизнь приобрела на первый взгляд «положительное» следствие, в котором трудно заподозрить медленно развивающийся процесс утяжеления кармы. Казалось бы, желаемый результат инкарнации достигнут: он — первый из Всероссийских митрополитов; его «святые мощи» положены в Успенском соборе Кремля, там же хранится писанное им самим Евангелие, украшенное жемчугом. Он почитаем и поминаем как святой. Кстати, при жизни Святитель исцелил одного боярина от зубной боли, поэтому ему молятся от этого недуга (как уже говорилось, у каждого святого своя «специализация»). Всё это создавало внешний флер «положительной» кармы. На самом деле, петля углублялась, первоначальное клише не было снято, на него «налипли» новые наслоения того же качественного отклонения. В результате ситуация складывалась так, что Ионе «пришлось» вовремя уйти из жизни, чтобы не попасть в «чистилище» Хозяйки Кармы. Привязанность к Православному эгрегору, перешедшая в инкарнационную карму, не дала ему выйти на уровень Космического Иерархического Служения, что безусловно осознавалось в последующих инкарнациях. Поэтому в новых рождениях «святому» приходилось бороться со своей собственной кармой, одновременно сохраняя память о задаче Служения. Он в дальнейшем всегда инкарнировался в среду христиан, но чувство неудовлетворённости толкало его на поиск какой-то другой Истины, что обусловливало состояние внутренней борьбы, приводящей к дисбалансу и неустойчивости, пытливого беспокойства.
Таким мы встречаем его в XVII веке, опять в России, рядом с царем Петром I — строителем Российского эгрегора, к сожалению, сильно отклонившимся по Качеству 12-активной Зоны. И, несомненно, «помогал» ему в этом «колдун с Сухаревой башни», наш старый знакомый, но уже под другим именем — Яков Брюс (1670—1735). Всю свою недюжинную силу и энергию, знания и возможности (ясновидение и яснослышание) он, один из образованнейших людей своего времени, направил на усиление военной мощи эгрегора (20-я Зона). Интересно и то, что по происхождению Яков Брюс — не русский. В данном случае это указывает на то, что по своей высшей задаче он должен был бы находиться в другом месте и участвовать в других событиях. Но карма предыдущих отклонений снова привела Брюса в обстоятельства, сходные с прежними — то же смутное время, борьба за место «пастыря» и расширение границ территории, находящейся под управлением Православного эдема. Одновременно происходил поиск истинного теургического метода работы — поход в оккультизм и астрологию. Но прежние клише не были сняты. Выход один — смерть до наступления старости. И новое рождение...
