коктейли и жареные сырные трубочки, а потом как пойдет.
– Идет!
Улыбка Фрэнки была широкой и неподдельной, она продолжала улыбаться всю дорогу в закусочную, которую рекомендовала Элли.
Мне было неловко, пока мы просматривали меню, и еще более неловко после того, как мы сделали заказ и официант унес меню. За окнами уже стояла кромешная темнота, и в закусочной было совсем мало народу.
– Итак, Фрэнки, каково это – быть сестрой Бека?
– Элли! – вскрикнула я и лягнула ее под столом.
– Что? – Она посмотрела на меня, потом на Фрэнки. – Я знаю, что ты думаешь об этом.
– Все в порядке. – Фрэнки усмехнулась. – Он потрясный брат. Немного властный, как вы и сами могли видеть, но у него добрые намерения.
– Он много качается?
– О боже, Элли!
Я закрыла лицо руками, тут подошел официант и поставил на стол молочные коктейли.
– Он же не может так выглядеть от природы. Наверняка много качается.
– Это верно. – Фрэнки рассмеялась. – Если бы он не тренировался, то был бы ужасно толстым. Он так много ест.
– Джози, а каково быть сестрой Лукаса? То есть сводной сестрой.
Она заправила волосы за ухо, и я поняла, что ей нелегко дался этот вопрос.
– Это странное чувство. – Я говорила искренне. – Когда я только что переехала к отцу, мне казалось, что Лукас – единственный человек, с которым я могу говорить, но теперь…
Я покачала головой, потому что не могла заставить себя сказать, что больше не доверяю ему, узнав, что он сделал с Фрэнки.
Похоже, она это поняла.
– Ты не ладишь со своим отцом?
– Совсем не лажу. – Я рассмеялась. – Если честно, я вообще плохо его знаю.
– А как насчет твоей матери?
Фрэнки отпила коктейль, а я уставилась в пространство перед собой. Простой, невинный вопрос, но он причинил мне невероятную боль.
– Год назад она умерла. Рак.
– О мой бог. – На лице Фрэнки отразился шок. – Прости! Я не знала, иначе никогда не стала бы спрашивать.
– Знаю. – Я посмотрела на нее с ободряющей улыбкой. – Ничего, мне нравится говорить о ней.
Какое-то время мы молчали, и Элли ласково сжала мою руку.
– Мы с ней были очень близки. Я ее маленькая копия.
– Поэтому ты и переехала сюда?
– Да. До ее смерти отец почти не общался со мной, но он не мог позволить мне жить одной, пока мне не исполнится восемнадцать лет. И судья встал на его сторону.
– Мне так жаль.
Я махнула рукой.
– Так уж получилось. А как насчет твоих родителей? Ты ладишь с ними?
– Да. – Она кивнула, и я почувствовала, что ей неловко. Это случалось с людьми нередко, если им надо было говорить о своих родителях после того, как они узнавали, что я потеряла свою мать. – У меня замечательный отец, но ужасный трудоголик.
Да, мы это знали. Я видела машину мистера Клермона у загородного клуба чаще, чем чью-либо еще.
– А мама – моя лучшая подруга. Это грустно, да? – Она заерзала на своем месте.
– Вовсе нет. – Я улыбнулась ей. – Моя мама тоже была моей лучшей подругой.
– Родители очень опекают меня после того, что сделал Лукас. – Она посмотрела на меня, потом на Элли, и мне стало ужасно жаль ее. – Наверное, они думают, что тем самым они помогают, но иногда мне хочется, чтобы меня просто оставили в покое. Вы меня понимаете?
– А мои родители хотят одного – чтобы у меня появился бойфренд. – Элли игриво закатила глаза.
– В самом деле? – Фрэнки рассмеялась.
– Да. Моя мать считает, что иначе я стану каким-то троллем или кем-то в этом духе.
– Разве у тебя не было отношений с Карсоном? – спросила Фрэнки, и в это время официант поставил между нами огромную тарелку жареных сырных трубочек.
– Мы были друзьями, – быстро поправила ее Элли.
– А он это знал? – Фрэнки засмеялась, и я невольно рассмеялась вместе с ней.
Я знала, что Элли не хочет говорить, что произошло между ними, но гримаса, которую она скорчила, когда Фрэнки задала этот вопрос, была слишком забавной, чтобы удержаться от смеха.
– Да, знал, однозначно. Именно он и дал мне это понять.
– Значит, это ты им увлеклась?
– Да. – Элли кивнула. – Я была его другом, который не понимал, что ему отведена только эта роль.
– Не верю! – Фрэнки взяла сырную трубочку и положила ее в рот. – Он определенно неровно дышал к тебе, и, возможно, ты нравишься ему и сейчас. Когда кто-нибудь заговаривает о тебе, он раздражается.
– Поверь мне, это не так. – Элли явно было неловко, но она продолжила говорить: – К тому же я слышала, что он трахается со всеми, кто носит юбку.
Фрэнки поморщилась.
– Да, я тоже это слышала.
– А как насчет Бека? Каков расклад между ним и Кэми? – Я не собиралась спрашивать о ее брате, но мне было необходимо увести разговор от темы Карсона, а Бек был единственный, кто пришел мне на ум.
– Ну… – Фрэнки отпила коктейль. – Они то ли давно друзья, то ли давно встречаются, вот только это не настоящие свидания. Просто они всегда поддерживают друг друга.
Я не знала почему, но это причинило мне куда большую боль, чем можно было бы ожидать.
– Но он уже несколько лет не выказывал к ней интереса, – быстро уточнила Фрэнки.
– Но он все равно спит с ней, – я говорила скорее с самой собой, чем с ней.
– Честно говоря, я не знаю. Но так все говорят.
– Он тоже, сказал мне это еще до того, как мы с ним начали что-то делать вместе. Он сказал мне, что это продиктовано расчетом. Что… – Я чуть было не сказала ей, что на самом деле он помогал Кэми прикрывать ее дурацкие решения, но остановила себя. Я не имела права это говорить. – Неважно.
– Он все еще нравится тебе?
Фрэнки смотрела на меня с такой искренностью в глазах, что я не могла сказать ей неправду.
– Конечно, нравится.
– Но ты не доверяешь ему.
Это не было вопросом, но я все-таки ответила:
– Совсем не доверяю.
– Но она хочет ему доверять. – Элли выразительно пошевелила бровями, глядя на нас с Фрэнки, и положила в рот еще одну сырную палочку.
– Ты не можешь этого знать, – возразила я, качая головой.
– Ну почему же. Вряд ли это имеет значение, но я верю ему. Верю тому, что он говорит о размещении видео в интернете.
– Значит, ты думаешь, что это сделал Лукас?
Эта мысль приходила мне в голову опять и опять, и мне было не по себе от того, что огромная часть меня надеялась, что это правда. Почему-то мне легче примириться
