то я просто умру. Это причинило бы мне куда большую боль, чем все, что он делал раньше.
Даже то злополучное видео не причинило мне такую боль, как сознание того, что ему ненавистно произошедшее между нами.
– Не хочу, чтобы это случилось, пока этого не захочешь. Я чувствую, что постоянно все порчу.
Я всмотрелась в его лицо, ища на нем признаки лжи, но не нашла. Наверное, я буду полной дурой, если просто поверю его словам, но мне хотелось это сделать. Я хотела быть дурой вместе с ним хотя бы еще один вечер.
– На самом деле «этого» просто нет. Есть ты и есть я.
Он покачал головой, и его руки крепче обхватили мою спину.
– Это самое «это» определенно есть, нравится тебе или нет.
– И что? Выходит, даже если я не хочу, чтобы это происходило, ты заставишь меня?
Едва я это произнесла, как поняла, что неудачно выбрала слова. Его тело напряглось, глаза потемнели.
– Я никогда не заставлю тебя что-то делать.
– Я не это имела в виду. – Я покачала головой и притянула его к себе, почувствовав, что он отстраняется. – Знаю, ты так не сделаешь.
Независимо от того, что он совершил, я знала: на это он не способен. Он не будет таким, как Лукас. Никогда.
– Ты пытаешься сказать, что ты этого не хочешь? Я должен оставить тебя в покое?
Я посмотрела ему в глаза и поняла, что ему так же отчаянно нужен ответ на этот вопрос, как и мне. Но что ему сказать?
Конечно, я хотела его, но он причинил мне боль, принес мне зло. Я не могу просто простить его, как будто это не имеет никакого значения.
– Я же нахожусь с тобой в этом саду, не так ли?
– Да, ты здесь. – Он кивнул, и его кадык задвигался под гладкой кожей его шеи.
– Тогда будем считать, что на данный момент этого хватит.
Он кивнул, и я поняла, что он желает сказать нечто большее. Видимо, хотел потребовать от меня большего, но решил этого не делать.
– Прости меня! Прости за все! За то, что я сделал с тобой. Мне так жаль.
Я внимала его словам и пыталась поверить. Жаль ему или не жаль, он сделал то, что сделал, с открытыми глазами.
Он отвел глаза, затем посмотрел на меня опять:
– Когда я познакомился с тобой, мне было плевать, возненавидишь ты меня или нет. Я ничего не видел из-за желания отомстить.
Мое тело напряглось, хотя я и знала, что он сказал мне правду, но он продолжал обнимать меня и кружить по саду.
– Я не осознавал, какой отстой мой план. А потом было уже поздно.
– А когда ты это понял?
Мне отчаянно хотелось услышать ответ на этот вопрос. Мне необходимо знать, когда именно он пожалел о своем плане. Когда это случилось?
– Когда запал на тебя.
Я покачала головой, чтобы заблокировать его слова – всего лишь красивое сочетание букв, не имеющее никакого смысла.
– Ты не западаешь на меня.
Мои слова прозвучали уверенно и твердо. Когда речь шла о Беке, я ни в чем не была уверена, но в этом я убеждена. Я попыталась оттолкнуть его, но он не отпустил меня, и я не смогла отстраниться ни на дюйм.
– Просто ты не в теме.
Его слова разозлили меня. Он думал, что я не в теме, но ведь именно мне пришлось иметь дело с последствиями того, что он использовал меня, выставил напоказ. Я опять толкнула его в грудь, и его хватка немного ослабла. Я не могла и дальше танцевать с ним как ни в чем не бывало, как какая-то идиотка, не видящая очевидного.
– Это я не в теме? – Я засмеялась. Его рука по-прежнему прижималась к моему боку, как я ни тщилась отстраниться. – Ты не можешь говорить мне такие вещи после того, что ты сделал.
Его рука опустилась, перестав сжимать мой бок. Я пыталась обуздать злость и взять под контроль дыхание.
– Не понимаю, а когда я смогу говорить тебе такие вещи? – Я видела в его глазах такую же злость, какую испытывала сама. – Потому что ты не возражала, чтобы в раздевалке я касался тебя и говорил с тобой.
Я уставилась на него и сильно пожалела, что вообще вышла в этот дурацкий сад, потому что, выходя сюда, я знала, что делаю это, чтобы увидеть его. Не имеет смысла лгать самой себе. Это ошибка. Гребаная ошибка – я позволяла ему выставлять меня дурой опять и опять.
– Не беспокойся, подобное не повторится.
Я бросилась было прочь, но он схватил меня за руку, прежде чем я успела отойти.
– Мы оба знаем, что это неправда.
– Ты ни хера не знаешь.
Я попыталась выдернуть руку, но он крепко держал ее.
– Я знаю, что ты хочешь меня – независимо от того, что ты, по-твоему, должна делать и что не должна. Независимо от того, что тебе велят делать. – Он кивком показал на вход в зал.
– Мне говорят, чтобы я перестала быть гребаной идиоткой. – Я показала рукой на дверь. – Все видели, что ты сделал со мной. Они отлично видели тебя между моими ногами.
– Я же извинился!
– И что с того? – Моя рука в его руке дрожала, у меня появилось чувство, будто я вот-вот лопну. – Разве это что-то значит? Я что, должна просто простить тебя, потому что ты извиняешься за то, что сделал намеренно? Ты сделал это со мной не случайно, ты этого хотел. Ты отлично понимал, что делаешь, и ты не можешь извиняться передо мной с улыбкой на лице и ожидать при этом, что мне не насрать.
Он наконец отпустил мою руку, и я попятилась. Он запустил пальцы в волосы, и я поняла, что он в замешательстве.
– Что мне сказать, Джози?
– Может быть, правду – в кои-то веки. Признай, что ты рад тому, что произошло. Что ты счастлив, что мой отец так взбешен, что пригрозил отнять все, что у меня осталось.
– Он угрожал тебе?
Его лицо исказила ярость, и я поняла, что если не буду осторожна, то этого достаточно, чтобы я решила, что ему не все равно. Но я подавила это чувство, прежде чем оно успело укорениться.
– Не делай вид, будто тебе не все равно. Ты не имеешь на это права.
– И что? Я совершаю одну гребаную ошибку – и на этом все?
– Это не ошибка! – заорала я и подумала, что, возможно, мы привлекаем к себе
