- Конечно, не подходишь, - сказала Таня с напускной серьёзностью. - Для этого надо быть ликвитом.
Оба рассмеялись.
- Ты справишься, - сказала Таня позже. – Я знаю.
- С твоей поддержкой – безусловно, - улыбнулся ей Ульф, вставая из-за стола. – Поедешь со мной сегодня? Надо уладить пару административных моментов, прежде чем ты приступишь к работе.
- Ой, - протянула Таня, - а обязательно сегодня? Я хотела смотаться в Пулар за кое-какими вещами. Ну и пару вопросов решить перед переездом.
- Не обязательно. Тогда увидимся вечером, - Ульф чмокнул её в щёку и стал надевать пальто.
- Завтра вечером. Дел много. Но я постараюсь вернуться скорее, - Таня многозначительно подмигнула Ульфу. Он довольно улыбнулся. Жизнь с каждым днём становилась всё лучше.
Внутри здание Министерства госбезопасности ещё хранило следы недавних событий. В коридорах там и сям виднелись выбоины и опалины на стенах и потолке, а в коридоре Шестого управления заряд плазмы, пущенный директором Сато, проделал в стене сквозную дыру. Но ремонт шёл споро, и кабинет главы управления уже был в полном порядке – как раз к тому дню, когда его новый хозяин впервые прибыл на рабочее место.
Утро Ульфа после побоища в Министерстве начиналось в камере – и он никак не ожидал, что сомнения в его невиновности отпадут настолько быстро. А тем более – что тем же вечером министр Руис предложит ему занять место директора.
- Вы должны благодарить вашу свидетельницу, - сказала она Ульфу. – Таня Лукина, кажется? Из неё бы вышел отличный агент разведки. Дело в том, что за пару часов до того, как мы с вами вчера встретились, она сообщила, что ни вы, ни директор Сато не выходите на связь – хотя ваша операция должна была кончиться. Я уже знала, что Сато арестовал вас, но задумалась. Если вы ликвит – зачем же вы заранее просили в случае чего связаться с Сато? При провале и раскрытии вас это всё равно не спасёт. Но если вы – не ликвит, то с чего Сато это взял? Кстати, он не стал отрекаться: он – ликвит. Ваша миссия выполнена.
Поглядев на опаленные стены коридора, министр вкрадчиво добавила:
- Вы, конечно, натворили дел в последнее время… но, пожалуй, ни вам, ни госпоже Лукиной обвинения предъявлены не будут. Награды – более вероятно.
И вот – Ульф готовился принять свою награду.
Дверь в кабинете теперь была простой, как и в остальных помещениях. Видя эту перемену, Ульф вспомнил, как распахнул её несколько недель назад, чтобы увидеть тень метаморфозы на лице директора Сато. И влететь спиной в стену. Ульф машинально перевел глаза на неё – пусть рядом зияла пробоина, но в этом месте стена ничем не напоминала о том дне. Поколебавшись – сам не зная, отчего – Ульф протянул руку к дверной ручке и вошёл в кабинет.
Здесь почти что пахло новизной. И хотя дизайн комнаты остался прежним, от Ульфа не могло ускользнуть, что стены и потолок выкрашены буквально пару дней назад, окна сияют чистотой, а на типовой анимоковёр не ступала нога человека. Кресло прикатили из прежнего кабинета Ульфа, за что он был благодарен неизвестным ремонтёрам.
Неизменным остался только массивный армопластовый стол. На нём Ульфа ждала записка:
«Директор Шефер, ДНК-замок разблокировать не удалось. Сегодня же вызовем специалистов, постараемся решить проблему к концу дня, если, конечно, Вам это не доставит неудобств. Остальные ящики к Вашим услугам.»
Ульф усмехнулся. Сато оказался не так прост – продолжает хранить секреты даже после признательных показаний…
Он опустился в кресло и попытался решить, с чего начать на новой должности, но его мысли поглощали воспоминания о последнем дне директора Сато.
На суде Сато рассказал всё. Как был уничтожен Ифис, как считанные ликвиты сумели спастись. Как он и его собратья одного за другим ликвидировали настоящих агентов разведки, распылив их тела на атомы. Как они спланировали то же самое провернуть с самим министром-президентом. Как один из них – тот, кого знали как Гуннара Оллсона, - допустил оплошность при ликвидации Спотти Стива. Как из-за этого пришлось развернуть постановочную операцию по поимке ликвита, как Олссон запаниковал и его пришлось устранить от греха подальше. Как Сато направил своего лучшего агента – Ульфа Шефера – по ложному следу… и как этот след волею случая привёл к разгадке, не позволив Сато и его подельникам завершить начатое.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
В крохотном зале военного трибунала стояла мертвая тишина, когда министр Руис, в тот день – председатель суда – предложила ему последнее слово. Сато попытался встать, но защитное поле удержало его на скамье подсудимых, скрытой за толстой стеной из бронестекла. Охранник за его спиной неодобрительно пошевелил дулом армейского протонного ружья. Директор остался сидеть в гордой позе, поправив рукава парадного кофейного костюма.
- Я не прошу снисхождения, - сказал он с фирменной ободряющей улыбкой на лице, будто вел инструктаж перед рутинной миссией. – Жизнь – это борьба, и мы её проиграли. Но другого пути мы не имели. Отомстить за своих предков, за свой разрушенный дом, за разбитую мечту, отомстить и возродиться – вот всё, ради чего мы жили.
При этих словах Ульф поймал себя на мысли, что Сато в основном смотрит как бы в никуда – но периодически бросает взгляды на одного человека. На него.
- Это всё, - добавил Сато. – Делайте со мной, что хотите. Любая казнь – ничто по сравнению с истреблением, которое погубило мой народ. Я всё сказал.
На пару секунд повисло молчание. Ульф окинул взглядом собравшихся – их лица ничего не выражали. Как и в то время, когда Сато давал показания – и из его уст лились кровавые воспоминания о последних минутах Ифиса.
- Приговор, - объявила министр Руис. Раздался удар молотка, и все, кроме Сато, встали с мест. – Тоёхару Сато, - заговорила министр торопливо, - директор Шестого разведуправления в отставке, признаётся виновным в измене, попытке государственного переворота и многочисленных убийствах. Несмотря на сотрудничество обвиняемого со следствием, его вину существенно усугубляет отсутствие малейшего раскаяния в содеянном, что заставляет сделать вывод о невозможности его исправления. В связи с этим, а также ввиду крайней общественной опасности обвиняемого из-за особых способностей, суд приговаривает его к смертной казни. Приговор будет приведен в исполнение немедленно.
Снова стукнул молоток. И прежде, чем свидетели успели перевести взгляд на скамью подсудимых, за бронестеклом сверкнула зеленая вспышка, и Сато угрюмо повесил простреленную голову.
Ульфа передернуло, его мысли вернулись в реальность. Первый день на посту главы управления, напомнил он себя. Отставить тревогу. Сомнения и испытания позади. Сейчас он освоится на новом месте – и будет чувствовать себя прекрасно. Впрочем, отпуск он всё равно возьмёт через месяцок-другой. Олссон, помнится, очень расхваливал Ахлу.
Он машинально коснулся ДНК-замка. Палец едва заметно ущипнуло – и, к удивлению Ульфа, замок с писком и щелчком открылся. Ульф с любопытством выдвинул ящик. Ожидал увидеть множество интересных вещей, пачки секретных документов, особое оружие – да что угодно, хоть мини-бар. Но внутри оказался лишь одинокий кубический накопитель. И бумажка с размашистым почерком Сато: Только для твоих глаз.
Для чьих? – не успел удивиться Ульф, как сразу же появился ответ. Замок был закодирован на его ДНК. Это послание – ему.
Снова, снова, снова, снова – Хуракан-14
Так ему, по крайней мере, казалось.
Вокруг – только голубоватый песок, над головой – тускло-оранжевое небо, сплошной отблеск газового гиганта. Ульф слышал своё шумное дыхание, отдававшееся эхом в системе жизнеобеспечения скафандра, перед глазами медленно запотевал визор. Он брёл по пустыне, не зная, куда, не зная, зачем. Инстинктивно чувствовал, что не сможет уйти слишком далеко, что посёлок прямо за спиной. Просто знал, что должен идти, идти вперёд. С тех пор, как надел этот скафандр, и до того часа, когда он осыплется пылью под действием жёсткого излучения звезды. И тогда Ульф тоже станет голубым песком – и останется здесь навсегда. Он выполнит свое предназначение. Но так и не узнает, какое именно.
