Поверь, ты еще очень легко отделалась, Маргаритка.
Конечно, я буду оказывать тебе финансовую и практическую поддержку после рождения малыша и каждое второе воскресенье стану забирать его/ее к себе – с 10 утра до 6 вечера (в дождливый день с 10 утра до 2 пополудни).
Пожалуйста, не пытайся связаться со мной. Мне уже больно, а звук твоего голоса повергнет меня в нечеловеческие мучения.
Твой Адриан.Понедельник, 17 марта
День святого Патрика.
Забежал на почту до работы. Сказал начальнику, что к завтрашнему утру нужно доставить в бирмингемскую гостиницу «Вид на Кольцевую дорогу» важнейшее письмо.
В таком случае, ответил он, лучше послать заказным, приплатив 6,95 фунта. Тогда он гарантирует вручение адресату в 9 утра следующего дня.
– Неужто такое важное письмо? – полюбопытствовал он.
Ответил, что это не письмо, а бомба.
– Надеюсь, не настоящая, – нервно хихикнул он.
Ответил, что выразился метафорически.
– От слов вроде «бомба» лучше воздержаться, когда в стране объявлено состояние повышенной боеготовности, а под Хитроу стоят танки, – заметил он.
Послал Георгине сообщение:
ФФ, Письмо к М. отправлено. С. отменяется. С любовью, К.
Она тут же отозвалась:
К.
Ты мол.
ЯЛТ.
ФФ.
Днем в панике позвонила мама:
– Знаю, ты на работе, но, пожалуйста, срочно приезжай в Свинарники. Папа повредил спину, хотел поднять лоток с кирпичами. – И добавила удивленно: – Он сам попросил, чтобы ты приехал, Адриан.
Объяснил мистеру Карлтон-Хейесу, что случилось.
– Еще одна семейная драма, – констатировал он. – Вы можете соперничать с «Сагой о Форсайтах». Но разумеется, вам следует поторопиться.
Отец лежал на импровизированных носилках из листов кровельного железа. Лицо его посерело от боли.
– Я говорила ему, чтобы он всю тяжелую работу оставлял Зверю, – пожаловалась мама, – но ему потребовалось доказать, что он еще хоть куда. Вот и добился своего, спину сломал. – Она заплакала. – И не сможет теперь ходить. Будет сидеть в инвалидном кресле, а я ведь не смогу перевезти его через поле.
Зверь что-то хрюкнул матери, и она хрюкнула в ответ. Они общаются как приматы. Однако, когда Зверь начал наполнять чайник из бака, я догадался, что он спрашивал, не приготовить ли чаю.
Попытался приподнять отцу голову, чтобы он мог попить, но он так громко завопил, что со всех окрестных деревьев сорвались перепуганные пернатые.
Сунул маме мобильник
– Вызывай неотложку.
Последовала уже привычная чехарда с адресом, но через полчаса мы услышали вой сирены.
Я направился через поле встречать машину.
Когда объяснил ситуацию и показал на виднеющиеся вдали Свинарники, лица у санитаров вытянулись. Тот, что пониже, спросил:
– Сколько весит ваш отец?
– Около семидесяти килограммов.
Лица их вытянулись еще больше. Бредя с санитарами по чавкающей жиже, я слушал, как мои попутчики обсуждают правила охраны труда.
Сопровождал машину «скорой помощи» до Королевской больницы. Невыносимо долго ждал в отделении неотложной помощи, пока кто-нибудь в белом халате и с медицинским образованием даст моему отцу большую дозу опиатов и выведет его из мучительного состояния. Сидел в больнице до тех пор, пока мама не уговорила меня отправиться домой, сказав, будто мои постоянные замечания по поводу неорганизованности и хаоса в травматологии сводят ее с ума и лишь ухудшают положение.
Не успел вернуться домой, как позвонила мама. Отца перевели в другое отделение.
– У него все еще боли, – сказала мама, – здесь не могут найти ключей от шкафчика с наркотиками, а больничная аптека закрыта из-за нехватки персонала. Поэтому я дала ему несколько таблеток своего трамадола, чтобы он смог заснуть.
Я сказал, что она не может оставаться в Свинарниках одна.
– Я не одна, у меня есть Зверь.
Возразил, что она не может оставаться со Зверем, поскольку он, пусть она не сочтет это за грубость, зверь.
– Au contraire,[61] – отрезала мама, – он как раз от природы джентльмен.
Джордж Буш предъявил ультиматум: Саддам Хусейн должен в течение сорока восьми часов покинуть Ирак, иначе коалиционные англо-американские войска вторгнутся в страну Робин Кук подал в отставку. Хотя вы в высшей степени принципиальный политик и большой любитель скачек, мистер Кук, будущее покажет, что в данном случае вы поставили не на ту лошадь.
Вторник, 18 марта
Уже одиннадцать утра, а от Маргаритки ни слова. Позвонил на почту спросить, доставлено ли мое заказное письмо. Менеджер по работе с клиентами ответил, что пока это невозможно проверить, все почтальоны разносят письма.
Ровно в 12.10 я стоял на коленях и заносил в каталог данные об атласах «Рыбы Британских островов». Затянувшееся молчание Маргаритки становилось угрожающим. И тут на меня упали две зловещие тени – Нетты и Майкла Крокус.
Я быстро огляделся. Мистер Карлтон-Хейес находился неподалеку. Встал, прижимая к груди том «Рыбы Северного моря». Крокус в буквальном смысле жевал свою бороду. Нетта держала в руке факсимильную копию моего письма Маргаритке.
Нетта швырнула листок мне в лицо:
– Ты разбил сердце моей маленькой девочки!
Крокус прорычал:
– Ты, презренный кусок пролетарского говна! Моя жена до трех ночи шила изысканнейшие наряды для подружек невесты.
И он двинулся на меня, воздев кулаки.
Я инстинктивно закрылся «Рыбами Северного моря», нечаянно ткнув уголком книги Крокусу в правый глаз. Он зашатался, натыкаясь на полки, роняя на пол книги и вопя, что я ослепил его.
Мистер Карлтон-Хейес изо всех сил старался сдержать рвущуюся в бой Нетту. Юная покупательница в спешке покинула магазин. Сцена вышла отвратительная.
Наконец Крокус, спотыкаясь, удалился вместе с Неттой из магазина, прокричав напоследок, что он заявит в полицию и потребует отдать меня под суд за нанесение тяжких телесных повреждений.
– Мы предъявим тебе иск о нарушении обещания жениться, – прохрипела Нетта, в этот момент она была вылитая свинья.
Когда они ушли, мы повесили на дверь табличку «Закрыто» и прибрались в магазине. Я извинился перед мистером Карлтон-Хейесом за то, что вновь позволил моей личной жизни ворваться в магазин.
– Не переживайте, мой дорогой, – ответил он. – В суматохе мне удалось нанести Крокусу пару крепких зуботычин.
После работы поехал в Королевскую больницу На мой вопрос, как обстоят дела у Джорджа Моула, дежурная медсестра сообщила, что он «все еще беспокоен».
– На больничном языке это означает «все еще мучается»? – уточнил я.
– Да весь день жмет на звонок, – ответила она. – Видать, думает, будто находится в гостинице и вызывает горничную. Это всё лекарства виноваты.
В палате, где лежал отец, находилось еще три пациента.
При моем появлении мама сорвалась со стула:
– Слава богу, ты пришел! Умираю, курить хочу.
Она была в строительной робе, и, далеко не впервые в жизни, мне стало стыдно за ее внешний вид. Громадные сапоги с железными носами казались неуместными в больничной палате.
Отец лежал на спине, устремив в потолок одурманенный взгляд. Я спросил, как он себя чувствует.
– По-моему, наркота подействовала, – мечтательно проговорил он. – Давно мне так хорошо не было, последний раз в шестидесятые.
Глаза его медленно закрылись, и мы с мамой вышли в специальную пластиковую камеру для курильщиков. Там я рассказал ей, что официально разорвал помолвку с Маргариткой.
– Ну и слава богу, – одобрила она.
Затем сообщила, что отцу предстоит операция по удалению двух поврежденных дисков.
Не повлияет ли это на его способность передвигаться, встревожился я.
– Вряд ли, – легкомысленно рассмеялась мама. – Твой папа всегда был бесхребетным, и ничего, двигался.
Позвонил Георгине – «абонент недоступен».
В 3 часа ночи проснулся от суетливого топотка. Поднялся, чтобы выяснить, в чем дело, и тут из кухонного шкафчика, который я оставил открытым, выскользнули три бурые тени. Одна из теней коснулась моей голой ноги.
В ходе последующих изысканий обнаружился полупустой пакетик чипсов «Уокер» с говядиной и луком.
Я делю свой лофт с крысами.
Среда, 19 марта
Позвонил в санэпидемслужбу Лестерского городского совета и оставил заявку, чтобы на Крысиную верфь как можно скорее прислали крысолова с комплектом для истребления грызунов.
Встречался сегодня с моим адвокатом Барвеллом по поводу иска о лебединых экскрементах на лестнице.
Барвелл рассказал, что подслушал на обеде в клубе «Ротари» разговор адвоката Гэри Вялока с королевским адвокатом Аланом Раком-Бриджесом.
– У него железная хватка, мистер Моул. Однажды он судью буквально заставил присудить миллион за причиненный ущерб. И только потому, что одна баба запихнула в кран большой палец ноги и он там застрял.
