Значит, Кубинский прав, подумал Цветаев, и не зря ревновал Ирку, старая любовь не ржавеет.
– Потому и говорю, что слишком хорошо тебя знаю: ты задрота! Ты не умеешь жить!
– Чего-о-о?! – едва не опрокинул стол Цветаев.
Кому приятно, когда его оскорбляют.
– Вот-вот, – показал на него пальцем Гектор Орлов, – вот именно!
– Ничего не именно! – запротестовал Цветаев, приходя в себя.
Плохо быть воспитанным идиотом, решил он.
– Ладно, ладно, – смилостивился Гектор Орлов, увидев, как помрачнел Цветаев. – Всё расскажу, потому что, во-первых, всё равно докопаешься, а во-вторых, у тебя не протечёт.
И испытующе посмотрел на Цветаева.
– Верно мыслишь, – через силу согласился Цветаев, – не протечёт, – но сразу не оттаял, а некоторое время злился.
– Понимаешь, с бабами не могу сойтись, – слёзно пожаловался Орлов совершенно другим тоном.
– Как это? – удивился Цветаев, полагая, что Гектор Орлов опять юродствует, иногда на него такое находило, но потом понял, что он говорит всерьёз.
– Точнее, – Гектор помахал руками, изображая свои усилия, – сходиться-то я, схожусь, а дальше со мной творятся сплошные выкрутасы.
– В смысле?
– Психую! – объяснил Гектор Орлов. – Становлюсь неадекватным, сам каюсь. Разонравились они мне все до единой, кроме одной.
– Так не бывает… – не поверил Цветаев, всё ещё подозревая, что Гектор валяет дурака.
– А у мёня бывает! – очень серьёзно заверил его Орлов.
– Сочувствую, – кивнул Цветаев, хотя готов был поспорить насчёт этого вопроса.
Сам он не испытывал себя в подобной ситуации, случая не было, и он надеялся, что никогда не представится.
– Я, быть может, без Ирки жить не могу! – панически воскликнул Орлов, и в голосе у него прозвучали истерические нотки. Такие нотки бывают только у непонимающих собственную душу, бредущих в облаке собственных заблуждений.
Цветаев нахмурился и уточнил:
– Не понял?
Гектор Орлов так покривился, словно проглотил лягушку:
– Я понял, что упустил счастье!
Не привык он говорить сентиментально, не получалось у него быть слабаком, поэтому Цветаев и не сразу поверил ему.
– Старик, – участливо сказал он, – ты что спятил?! Баб вокруг навалом, и каких!
Но почему-то вспомнил не киевских чернобровых красавиц, а Зинку Тарасову в ночной рубашке и мятом халате. Самому аж противно стало, хотя Тарасова в общем-то баба душевная. Искушенным, которые от всего отреклись, такие женщины с материнскими нотками в голосе очень даже нравятся, на таких и женятся в поисках последнего пристанища для души. Однако Цветаев не считал себя искушенным, ещё не все тайны мира ему открылись, носил он ещё розовые очки романтика; и женщины для него как раз и были одной большущей тайной, которую он только разгадывал, полагая, что работы в этой области – непочатый край, надо только засучить рукава да углубиться в материал.
Здоровяк к жировиком на лбу навострил уши. У Цветаева появилось желание подойти и дать ему в лоб по этому самому жировику.
– В том-то и дело, что «каких», – заявил Гектор Орлов, отставляя в сторону пустой бокал и приподнимаясь, чтобы дотянуться до следующего. – А ты чего не пьёшь? Хочешь?
Желудок у Цветаева со стоном дёрнулся к горлу.
– Нет, спасибо, – сцепив зубы, ответил он и решил, что будет лучше сбегать в туалет и облегчиться, но в следующее мгновение желудок вернулся на место, осталось лишь тягостное ощущение жёлчи во рту.
– А-а-а… перебрал, что ли? – злорадно оскалился Гектор Орлов. – Пить надо умеючи!
Здоровяк в углу заёрзал, на его губастом лице бродила странная ухмылка. Цветаев не выдержал:
– Ты его знаешь? – и показал взглядом на здоровяка.
– Кого? – переспросил Гектор Орлов. – Развернулся, посмотрел и сказал беспечно: – Мелькает здесь… А что?..
– Да ничего, пялится.
Цветаев успокоился: раз мелькает, то не опасен, или наоборот? Чёрт его знает! Позже он сообразил, что свобода сыграла с Орловым злую шутку – он донельзя расслабился и решил, что все невзгоды позади.
– Старик, – Гектор Орлов встал в позу нетерпения, – я отолью, и мы всё досконально обсудим.
– Валяй, – Цветаев облизнулся в ожидании исповеди и в какой-то момент упустил здоровяка из вида, отвлёкшись на яркие картинки в дебиляторе, а когда посмотрел в угол, здоровяка там уже не было. Вначале он не придал этому значения, ещё подождал, а потом сообразил, что за это время можно было отлить раз десять. Гектор Орлов всё не было и не было.
Тогда он отправился следом, на всякий случай расстегнув большим пальцем кнопку под мышкой. Дверь в туалет оказалась запертой изнутри. Цветаев недолго думая ударил по ней ногой, и она с треском распахнулась. Он застал следующую картину. Здоровяк тряс Гектор Орлов, руки которого безвольно болтались, как крылья у мёртвой птицы. Штанов на Гекторе Орлове почему-то не было.
Руководствуясь не разумом, а одним инстинктом, и вовремя сообразив, что кулаками здесь делу не поможешь, Цветаев подскочил и ударил здоровяка сбоку рукояткой пистолета. Здоровяк отлетел и с дробным стуком проехался мордой по рукомойникам. Его остановила стена, и он рухнул на пол.
– Ну ты и попадос! – прошипел он, силясь подняться, но руки у него подломились, а голова безвольно повисла на могучей шее.
И тогда Цветаев ударил ещё раз, жёстко и точно в челюсть. Что-то хрустнуло, и здоровяк обмяк. К вещей славе Гектора Орлова, он пришёл в себя сразу же и торопливо натянул штаны, не забыв застегнуть ширинку.
– Не убивай! – крикнул он, глядя на Цветаева, который замахнулся ещё раз.
Цветаев с удивлением оглянулся: Гектор Орлов никогда не был сентиментален, напротив, подскочил и ударил здоровяка ногой по рёбрам – раз, другой, но тому, естественно, было всё равно.
– Всё, пошли! – бросил он.
Цветаев ещё раз удивился и оставил здоровяка в покое.
– Он же нас будет искать?! – оглянулся.
– Не будет! – парировал Гектор Орлов.
Цветаев с удивлением посмотрел на него: Гектор Орлов размяк, плен не пошёл ему на пользу.
– Почему?
– Это местный педрила.
– Не понял?.. Тем более…
– Извращенец уже ко мне приставал. Видите ли, ему нравится моя беззубая улыбка и шрам.
– Надеюсь, ты не согласился?
Гектор Орлов скривился, как старый, беззубый волк.
– Всё! Всё! Хватит! Хватит! – запротестовал Цветаев, отворачиваясь. – С меня достаточно!
– Извини, мне теперь улыбаться нельзя ни при каких обстоятельствах! Мухи дохнут!
– Верю! – откликнулся Цветаев и вспомнил капитана Игоря с его поговоркой насчёт варёных мух.
Гектор Орлов не стесняясь засмеялся. Голые дёсна с плохо залеченными стоматологическими шрамами выглядели, мягко говоря, непрезентабельно.
– Ну смотри, – удивился Цветаев, – я бы его покалечил для острастки, чтобы неповадно было.
– Старик, ты уже и так его покалечил, наверное, сломал челюсть. Ему месяц в больничке валяться.
– Ну и что?
Они вернулись в зал. Гектор Орлов объяснил:
– Старик, это рядовая драка, а если мы его замочим, нас точно искать будут. Нехорошо получится, – добавил он рассудительно.
– Каким ты умным стал.
– А то! – вдохновился Гектор Орлов.
– Я и не подумал, – признался Цветаев.
– Ерунда! – храбро заявил Гектор Орлов, с вожделением страждущего берясь за пиво. – Живи, пока живётся!
Однако насладиться жизнью в этом баре ему не довелось, подскочил взволнованный официант и произнёс почему-то шёпотом, хотя в зале никого не было:
– Господа, вам лучше уйти. Сломанная дверь за наш счёт.
– Почему? – удивился Гектор Орлов.
– Вы зацепили Леву-пидара. Он просто так этого не оставит.
– С каких это пор? – удивился Цветаев.
– Обстановка в городе… – промямлил официант, пряча взгляд.
– Какая обстановка?! – уточнил Цветаев.
– Разгул для гомиков и прочих голубых, – доверительно сказал официант. – Извините…
Гектор Орлов с сожалением посмотрел на две оставшиеся кружки пива.
– Ну надо, так надо.
И они вышли из бара. Парило, на небо собирались облака. Цветаев подумал, что времена явно изменились и педрилы теперь в почёте.
– Ты мне не рассказал о Самохваловой, – напомнил он, щурясь от яркого солнечного света.
Ему вдруг расхотелось копаться во всей этой истории. Какой смысл? – подумал он обречённо, всё равно всё останется таким, как есть, ничего не изменится, только шишек набью.
– А чего рассказывать, – тягостно вздохнул Гектор Орлов, – идём!
– Куда?!
– Знаю я здесь ещё одно место.
Я не хочу! Я не пойду! – протестовала душа, но Цветаев тащился следом за Орловы, как собака на поводке, через арку, через проходной двор, который, естественно, пах кошками, а из окон доносился запах знаменитого киевского борща с чесночными пампушками. Гектор Орлов спустился в тёмный подвал, со странным названием «Український собака»[180]. Цветаев – за ним. Гектор Орлов плюхнулся кресло, признался с пьяной откровенностью:
