Тварь выметнулась из-за поворота и застыла на дорожке, маятником раскачивая корпус. А ничего так — атмосферно… На сухом остатки разгрузки и защитных металлических нашлепок, в прорехах просматривалось покореженное крепкое тело. Черт напитан и готов к схватке… Серое лицо располосовано бурыми шрамами, за ключицами торчит пара крепко вонзившихся болтов, намекавших на жизнеспособность сухостоя.
Упыря сорвало в смазанном рывке, треснула фанера под каблуком. И вновь застыл, покачиваясь. Довернул по птичьи голову… Не скрою, зараза впечатляла неким намеком на иную сторону, где смерть безраздельная хозяйка, но конкретно ты хер умрешь, обреченный бродить… Вот и попер мистицизм, чего ранее избегал и впредь надеюсь… Сука же, до чего гипнотически стремная мерзость. И бойцы поплыли — у Крысы костяшки стиснутых кулаков не просто белые, а просто бесцветные…
— Принимай шмалабой, мелкая. — Я передал оружие. Достал АУГ; жаль не поухаживал особо, так, потрогал сосочки… — Страшная херня, как думаете?
Шест уловил подвох и задавил согласный кивок, а Крыса бесхитростно согласилась.
— В следующий раз отправлю вас кость на кость, — пообещал без иронии. — Шест, по команде стреляешь по левому флангу упыря, хватаешь колун и ждёшь в низком приседе. Крыса, стреляешь через две секунды по правому сектору, попадать никуда не надо. А потом, Шест, у тебя будет один удар. От души, порадуй.
Дал отмашку, и вдоль пакгауза метнулось эхо выстрела. Тварь стремительно дернула в сторону, попыталась навестись… Выстрел мелкой качнул ее обратно — ровно на тот вектор, куда я постарался уложить короткую очередь. Бил понизу — в ноги. И сразу по восходящей — на потенциальную траекторию. Разоритель правильно орал «поливаю» — АУГ плюнул горячо и жадно или же я отвык за невостребованностью… Упырь споткнулся, теряя ошметки, замолотил руками — инерция и голод влекли его к био. Живучесть отменная…
Смачно захрустел гравий, раздался кустарник, принимая неуправляемый кожаный мешок… Вылетел встречным, с благословенным багром — подловил на крюк, сбил цель… чуть не унесло к хренам. Тварь почти вывернулась, да перебитые ноги подвели…
Шест обрушился костлявой тенью. Удар, второй… А дальше только скребущие звуки по щебню и густая чернота вместо крови.
— Стой, — одернул тощего. — Крыса, добей… Выбери слабое место и закончи.
Она побледнела, закусила губу, неотрывно глядя на груду мяса… Шагнула скромно. Удар пришелся в правую глазницу. Я одобрительно тряхнул багром, пресекая короткую конвульсию. Жаль потратил патроны, подозреваю то не последний продвинутый сухой… но сейчас бой прошел по намеченному. Проставлены те акценты, какие планировал.
— А вот прибыль соберет Шест. — Я рассмотрел искры адхар, всколыхнувшие стылый воздух. Быстро проявились. На радость. Мелкая улыбнулась — полагаю, что-то вернулось в ее мир. Тощий, привычно бормоча о нелицеприятном, собрал отменную био… гео и акву. Выказал легкие признаки удивления…
— Что-то не так? — Я аккуратно забрал у малой шмалабой, пристроил оружие за рюкзаком. Любопытно, сколько терпения у местных?
— Почему аква?
— Серьезно? — Прям эксперт по адхарам в полевых условиях. Справедливости ради, тоже ожидал аэро, но реальность опровергла… — Внутрь, бойцы. Успеем осмотреться…
Не успели. Едва переступили порог пакгауза, на площадку перед воротами высыпала пятерка местных — Мута, дозорные, кряжистый и паренёк помоложе. А на тропинке, что уводила в овражки, слышалось еще кряхтение. И ведь не удивили, черти, скорее, думал, что ворвутся раньше…
Момент статичности — кто кого удивит — нарушила Мута. Шагнула вперед и развела руками, показывая пустые ладони. Не решилась старая, стравила намерение… Хотя если судить по напряженным позам ее соратников, события могли развиваться по-разному. Пули, крики и большинство уже не с нами. А глаз у кряжистого уже дергается…
Я кинул прощальный взгляд на коробки, тюки и контейнеры, вразнобой складированные вдоль стен склада. Место знатное — часть упаковок повреждена, вскрыта алчными ручонками, торчат клочки из пережеванных текстур, но уцелевшей тары в достатке. Габариты средние — есть, где разгуляться фантазии и жадности. Вот только искомого не увидел — для чего, собственно, и подрядился. Понимал, шансы почти нулевые, конечно… Контейнеры со спецмаркировкой, как пубертатная мечта… жаль, ошибся. Знать Мута стремилась к другому.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Набирайте консервов, пайки. Акцент на быстрое приготовление. И без фанатизма, — сказал бойцам, кивнул встревоженной старухе и вышел под открытое небо. Местная бонза дала отмашку людям, которые незамедлительно обогнули мою тушку, как нечто промежуточное, и рассосались в сумраке пакгауза. Сама Мута медленно и аккуратно потянула с плеча арбалет… Не случилось, значит.
— Договор исполнен, — не то вопрос, не то утверждение. Хорошо, ритуалы важны… помогают не сорваться.
— Да, — согласился, забирая из морщинистых рук оружие и чехол с болтами. Болты кустарные, но сделаны со знанием дела. Рассчитывал, конечно, на большее… А арбалет приятен, видно, что ухаживали, не ныкая по закромам. — Судя по расчету на месте, в лагере нас не ждут? Типа благодарные туземцы и все такое…
— Не перегибай, — отрезала старая. Выражение лица суровое, без намека на былое благодушие… И ее тянуло внутрь пакгауза, страшно тянуло, прям намазано ей там нетерпением по самые седые космы.
— Ты ведь не думаешь, что отпускаешь нас? — спросил участливо. И резко стер улыбку: — Так отпускаешь, старая?
Мута вздрогнула, почти отступила…
— Я запомню тебя, Джимми. И я не дура. Лист покажет дорогу на Рытвину, а дальше сами…
— Хорошо. Иди уже, контролируй.
Пристроился на перевернутом барабане под кабель, поерзал. Минут десять выделю бойцам на экспроприацию. Надеюсь, проявят здоровую наглость… Воплей и ругани не слышно, аборигены еще под впечатлением и податливы, точно пластилин — мни и обноси, лепи без стеснения. Во славу рюкзака и пути… Я помотал головой в попытке уловить движение воздуха. Сосредоточился на грунтовке, что застыла петлей. Виды скучные…
Вернулись довольные бойцы. За ними мелькнула старуха, чье выражение лица убедило меня в достойном пополнении запасов группы.
— Тушняк от ГОСТа, в пузо мягким, — объявил Шест, чем вызвал у меня легкую заминку. И как реагировать? Крыса торопливо закивала — поддерживает радость. Ну и хрен с ним, по пузу, так по пузу. Куда скажут, туда и забью, мне не жалко. Но сперва о насущном.
— Твое, — протянул мелкой арбалет. — Заботься.
Она смешно хлопнула губами. Праздник нагрянул без предупреждения… Девичьи пальцы с обгрызенными ногтями пробежались по ложу, огладили… Шест расплылся в похабной мимике, теша исконно мужское. С оружием, на первое время, порешал… Найти бы к шмалабоям запасных обойм в довесок к радостному и первые наметки, почитай, закрою. Об огнестреле пока не помышлял — лучше, что из практичного.
— Мое? — Крыса заморгала.
— Соберись, грызун, — ответил почти ласково. — За успехи в стрельбе поощрю. Касается обоих.
— Пфе, — озвучил тощий.
Хрустнула галька, и в нашу маленькую идиллию вторглась ожидаемая тень. Прибыл подозрительно оживленный Лист, что хоть сейчас тремя ногами к горизонту… Потоптался, хлопнул по бедрам, развернув пыльное облачко, и спросил:
— А че?
Да тут каждого второго отстреливать…
— Под сраку, — бодро вступила Крыса. Уже чует тему… И арбалет под рукой — эдак по хозяйственному.
— Дак отведу… — стушевался мужик. — Мута сказала, показать Рытвину… Можем прям сейчас и обозначиться…
Задерживаться не стал. Местное сообщество поделилось, чем пожелало, дальше только в добровольно-принудительном… Что выносят с пакгауза — тема интересная, но так — в рамках общеобразовательного. Спрыгнул с барабана, подхватил рюкзак… Пора двигаться на поиски операторского счастья. Бойцы готовы и объективно счастливы — в родной стихии, где камни и пыль, да чахлая флора…
Лист ничуть не изменился в качестве проводника. Еще чуть медленнее и можно делать ставку на то, что мужик пытается уклониться от лагерной текучки, навязанной Мутой. Шлось легко — тропинки, видимые провожатым, забирали вправо от Оси, вдоль далеких силуэтов городской окраины. Под ногами лишь кочки да взгорки, изредка — галечные насыпи со следами прибывания людей. Немного напрягал барьер, чья необъятная пелена подавляла — слишком много непознанного на единицу осознания. В городе, с ограниченной видимостью, будет попроще…
