Ему хотелось добавить к этим словам что-нибудь еще, однако он не находил ничего, что соответствовало бы действительности или, по крайней мере, могло бы успокоить его клиентку. Сейчас ему удалось лишь положить конец мучительному состоянию, в котором она находилась, разрываясь между надеждой и отчаянным ужасом. Это казалось сыщику несправедливым, чего она абсолютно не заслуживала.
Тайтус осторожно тронул Женевьеву выше локтя, и она, как будто сама того не замечая, взяла его руку.
– То есть вы больше ничего не сможете сделать? – шепотом проговорила дама, изо всех стараясь придать своему голосу ровный сдержанный тон.
– Нет, я имею в виду не это, – ответил Монк, тщательно обдумывая собственные слова, чтобы ненароком не ввести ее в заблуждение. При этом он гнал прочь неприятные мысли о Нивене, смутно вырисовывающиеся у него в сознании. – Я не возлагаю слишком больших надежд на то, что сумею доказать его вину, хотя это не кажется мне абсолютно невозможным, но я, несомненно, буду продолжать искать доказательства смерти Энгуса – при условии, конечно, что вы по-прежнему этого желаете.
За этими словами последовала тишина, столь глубокая, что Уильям слышал, как осыпается пепел в камине.
– Да, – едва слышно сказала Женевьева. – Да. Я хочу, чтобы вы продолжали этим заниматься, хотя бы в настоящий момент. Только я была бы вам очень признательна, если б вы повременили предъявлять мне счет за услуги. Я сожалею, что мне приходится обращаться к вам с подобной просьбой, но к этому меня вынуждают обстоятельства.
Сыщик вспомнил о Калландре Дэвьет, мысленно поинтересовавшись, сумеет ли она оказать ему необходимую поддержку, если он будет продолжать расследование, не получив денег от миссис Стоунфилд. Он решил выяснить этот вопрос при первом удобном случае. Ему необходимо узнать правду. Если Кейлеб Стоун убил брата из зависти к нему, Женевьева заслуживает того, чтобы получить необходимые доказательства, и Монк уже представлял, как он, используя все свои способности, заставит Кейлеба ответить на этот вопрос сначала ему. А если развязка кроется в чем-то другом, пусть даже к ней имеет отношение Тайтус Нивен, Уильяму все равно хотелось до всего докопаться. Или, может быть, ему скорее хотелось доказать, что это вовсе не так, что жена Энгуса и его конкурент ни в чем не виноваты. Подобная возможность угнетала сыщика: она была слишком неопределенной, чтобы за нее ухватиться, и в то же время слишком страшной, чтобы о ней забыть.
– Конечно, я подожду, миссис Стоунфилд, – заявил он вслух. – Возможно, мне удастся предоставить вам какое-нибудь достаточно веское доказательство или хотя бы заставить полицию провести расследование. Тогда вам, естественно, вообще не придется платить дополнительно.
– Я понимаю.
– Насколько мне известно, леди Рэйвенсбрук удалось преодолеть кризис и теперь она должна поправиться? – продолжил Монк.
Его собеседница улыбнулась, и Нивен тоже успокоился – по-прежнему, однако, оставаясь рядом с нею.
– Да, ей действительно лучше, слава богу, – сказала Женевьева. – Она перенесла ужасную болезнь, и пройдет еще немало времени, прежде чем ей удастся полностью выздороветь. Однако она, по крайней мере, осталась жива, а ведь еще пару дней назад я боялась даже надеяться на это.
– И поэтому вы вернулись сюда из дома Рэйвенсбрука?
Лицо женщины сразу сделалось жестким, а в глазах у нее промелькнула тень.
– Мне больше незачем находиться там постоянно, – заявила она. – У мисс Лэттерли гораздо больше опыта, к тому же у них хватает прислуги, чтобы заниматься домашними делами. Я бываю там каждый день, но мои дети чувствуют себя гораздо лучше, находясь дома.
Уильям уже собрался возразить, прикинув в уме стоимость топлива, продуктов и даже расходы на содержание прислуги в доме Стоунфилдов, однако его опередил Тайтус Нивен.
– Я понимаю вашу заботу, мистер Монк, – заговорил он, – но отсутствие миссис Стоунфилд вызвало немалое беспокойство у всех живущих в этом доме. Вы, наверное, согласитесь, что если она снова покинет дом, это будет для них новым испытанием, которого следует избегать по мере возможности.
Сыщик мысленно перебрал сразу несколько ответов: уют и тепло в доме Рэйвенсбрука, особенно сейчас, в середине зимы, прекрасное питание, отсутствие необходимости заботиться о множестве мелочей… Но, с другой стороны, там Женевьева уже не сможет принимать Нивена, когда пожелает. Возможно, так ей со временем будет легче сделать его преемником дела Энгуса или предложить ему место управляющего…
– Да, так оно, пожалуй, и есть, – согласился Уильям не слишком вежливо. – Я буду продолжать поиски доказательств, если мне только удастся их найти. Миссис Стоунфилд, вы не могли бы вспомнить какие-нибудь замечания вашего мужа насчет того, где он встречался с братом? Вы говорили, что он никогда не распространялся об этих визитах, однако любая случайная оговорка об обстоятельствах их встреч или окружающей обстановке может оказаться полезной с точки зрения поисков новых доказательств. – Он пристально вглядывался в лицо хозяйки, стараясь отыскать хотя бы малейшие признаки осторожности, заставляющей ее держать в тайне какие-нибудь сведения, из-за которых она может предстать перед ним в неприглядном свете.
– Что вы имеете в виду, мистер Монк? – слегка прищурилась женщина.
В ее облике сыщику не удалось различить ничего, кроме смущения.
– Они когда-нибудь ели вместе… пили эль, например? – принялся объяснять он. – Они встречались в помещении или на улице, а может быть, на берегу реки или где-то неподалеку от нее? Проводили они время с кем-то еще или только вдвоем?
– Да, я понимаю. – Женевьеву как будто осенило, а потом лицо ее сделалось горестным. – Вы хотите узнать, где следует искать… тело…
Тайтус вздрогнул, и его чувственный рот искривился в гримасе отвращения. Он бросил на Монка умоляющий взгляд, однако не стал его перебивать, хотя это явно стоило ему немалых усилий.
– Или свидетеля, – добавил детектив.
– Мне не приходит в голову ничего, что я могла бы вам сказать, – покачала головой миссис Стоунфилд. – Я уже говорила, что мой муж не распространялся насчет встреч с Кейлебом. Он всегда переживал после этого. Но один раз или, может, дважды его одежда была мокрой, и от нее пахло солью и рыбой. – Она глубоко вздохнула. – И чем-то еще – я не смогла определить, чем именно, но этот запах показался мне крайне неприятным.
– Понятно. Спасибо вам. – Уильям мысленно поинтересовался, не подскажет ли эта дама в конце концов сама, где следует искать Энгуса. Если ей это известно, она рано или поздно выдаст себя. Ведь ей необходимо получить доказательства смерти мужа. Стоя сейчас в этой аккуратной комнате, понимая, что ее хозяйке постепенно придется расставаться с дорогими для нее вещами, глядя на небольшую горку тлеющих в камине углей и всматриваясь в бледное лицо Женевьевы, изможденное от усталости и тревоги, Монк с трудом представлял, что она вообще способна пойти на обман. Впрочем, ему не раз приходилось ошибаться. А то, что эта женщина с благосклонностью относилась к Тайтусу, само по себе еще ни о чем не говорило. В этом требовалось разобраться как следует. – Тогда мне, наверное, больше незачем злоупотреблять вашим временем. До свидания, мадам. Всего доброго, мистер Нивен.
Весь оставшийся день и половину следующего детектив потратил на расспросы, которые, однако, оказались абсолютно безрезультатными. Даже в глазах самых придирчивых соседей Женевьева не уступала мужу с точки зрения порядочности и отличалась массой других достоинств, заставлявших ее выглядеть даже отчасти скучной. К числу ее недостатков можно было отнести лишь излишнюю заботу о деньгах и чрезмерное к ним уважение, а также весьма странное, по мнению окружающих, чувство юмора. Судя по их словам, миссис Стоунфилд смеялась гораздо чаще, чем следовало в соответствии с нормами приличия, и к тому же в довольно неподходящих случаях.
Тайтус Нивен являлся другом их семьи – по крайней мере, он поддерживал одинаково теплые отношения как с Энгусом, так и с Женевьевой. Причем никому из соседей не удалось припомнить случая, когда он появлялся у них дома во время отсутствия хозяина.
Если между ним и Женевьевой все-таки существовала какая-то тайная связь, они на редкость хорошо умели ее скрывать. Нивен имел основания завидовать Энгусу Стоунфилду, как в деловом, так и в личном плане; возможно, он даже ненавидел его, – однако доказательств подобной ненависти не существовало.
* * *
Вскоре после полудня Монк вновь направился в Ист-Энд, в устроенную в Лаймхаусе импровизированную больницу для тифозных, собираясь встретиться с Калландрой Дэвьет. Ему следовало увидеться с нею в силу сразу нескольких причин, главной из которых являлся вопрос о деньгах. Уильям вполне понимал, что собственных средств Женевьевы хватит совсем ненадолго, и ему казалось неприемлемым с точки зрения морали потребовать с нее плату за услуги, тогда как надежда на то, что он сумеет найти какие-либо доказательства смерти ее мужа, по-прежнему оставалась очень слабой. И в то же время детектив собирался продолжать расследование вплоть до горькой развязки.
