Хороша, зараза, — умудриться буквально за пару часов извести всех окружающих, при этом даже пальцем их не коснувшись. Всего лишь взглядами, ехидным выражением рыжей мордочки и беззвучной поступью. При чем тут бесшумность? А вы попробуйте оставаться спокойным, когда внезапно откуда-то сбоку выныривает лисонька размером с хорошую собаку и с неприкрытым удивлением смотрит: «Ой! А что это ты делаешь?» — и буквально через пару секунд исчезает терроризировать другого пациента. Вроде ничего страшного, но нервирует жутко. Тем более что, например, дракончики к лисице отнеслись ну очень осторожно, можно сказать опасливо, и ни в какую не отходили от старшины. Не то что летать — слезать с него не хотели. И смотрели на Ва Сю почти как бандерлоги на Каа. А этой рыжей приколистке только того и надо — то зубами рядом с Сергеичем щелкнет, да так, что от страха дракошки его чуть когтями не потрошат, то к незадачливому ухажеру подкрадется да и тявкнет на него сзади — тот чуть ли не на метр подпрыгивает. В общем, развлекалась девчонка.
А я с самого раннего утра развел деятельность научно-технического характера. Забил на внешнеполитические моменты, на Иванова с его извечной подозрительностью и вообще на окружающий мир. Отправил Сергея с Геной за песком для опытов и, расчистив себе местечко потенистее, принялся за воплощение вчерашних идей. Тем более что с материалами вроде проблем не было, серебра, правда, маловато, всего килограмма два — в сданной Лешим заначке больше не было. Да камешков тоже раз-два и обчелся, тем более что заначка оказалась уж очень старая, и ни о какой огранке даже речи не шло — простая полировка. Да и из оправы пока выковырнешь — семь потов сойдет. Кстати, глаза окружающих, и в особенности Иванова, когда на разровненный песочек из мешка хорошую груду сребреников высыпал и вдобавок припечатал все это золотой шейной гривной, четырьмя браслетами и горсточкой серег, были уж очень удивленными. Все, конечно, сохранности невеликой, пока в земле лежали, деформировались сильно. Это, с одной стороны, дело упрощало, некоторые камешки сами выпали, но с другой — те, которые не выпали, из деформированных оправ пришлось выковыривать с применением лома и такой-то матери. Шучу, просто брал по браслету и, опирая его на бревно, кончиком ножа расшатывал оправы. Метод, конечно, не ахти какой, несколько камешков от такого обращения поколол. Но осталось тоже немало. В основном, как выразился Дух Чащи, лалы. Что это такое, хрен его знает, но по виду или гранат, или рубин. Целых восемь штук. Размер, правда, подкачал — самый большой камень два сантиметра в диаметре. Ну и еще четыре прозрачных камешка, вряд ли алмазы, скорее всего, просто горный хрусталь. Огранка всего этого великолепия не отличалась многообразием — отполировали, ну и ладно. Посмотрел, кстати, что случается с жемчугом при длительном хранении — какие-то черные катышки, рассыпающиеся при первом прикосновении. Наверное, все же жемчуг.
Та-а-ак, оправу в сторону, пойдет потом на металл. И приступим, пока мне особо любопытные все монеты не разобрали. И без этого столпотворение вокруг знатное, и очень уж Иванов в сторону всего этого богатства «не смотрит». Олег вон уже одну монетку, кстати, подвернувшимся песочком и куском тряпки в почти божеский вид привел, пока я с оправами возился. Надписи на древнерусском, и мужик какой-то с копьем изображен. Вокруг евонного лика почти понятными буквами написано: «Юрослав». Либо я чегой-то не догоняю, либо кто-то некисло ошибся, запустив в печать партию монет с нехилым косячком. Ну да ладно, не мои проблемы, ребята пусть копаются, все равно на переплавку, даже если пара десятков по карманам разойдется, оставшегося мне для задумки хватит. А пока отложим добытые камешки в сторону, не забывая за ними приглядывать. Судя по загоревшимся четырем парам глаз, пригляд не помешает. У Ва Сю это, наверное, врожденное, впрочем, как и у большинства женщин, а дракончики, видать, от той сороки заразились. Перед глазами так и стоит цирк, начавшийся с разорвавшего мирную утреннюю суету возмущенно-обиженного вопля старшины…
Я крутнулся на пятке. Все свои на поляне, немцев не видно, старшина с намыленным подбородком горестно воздевал руки вслед наглой сороке, унесшей у него из-под носа зеркальце. На его лице так ясно читалось «чому я не сокiл, чому не лiтаю», что сохранить невозмутимый вид было трудновато.
Ну а в этот момент чешуйчатые сорванцы, мирно гревшие пузики на солнце, почувствовали, что их «папку» обижают. Видимо, мысли старшины передались им очень ярко — они сорвались с ветки и понеслись за воровкой как стрелы из лука. Та ловко увернулась и скрылась в густой листве. Промахнувшиеся пострелята обиженно заверещали…
Вот тогда-то и нужно было видеть выражение лица Сергеича — похоже, его подопечные наглотались листьев. Во всяком случае, отплевывался он долго и с удовольствием. Не прошло и пяти минут, и на пенек перед старшиной спланировали его «девочки», несшие в лапах и зубах целую кучу мелких блестящих вещиц. А за ними летел Глау, гордо несший в пасти пучок длинных сорочьих перьев…
Как потом подсчитал старшина, из сорочьего гнезда было добыто три карманных зеркальца, латунная зажигалка, наручные часы с порванным ремешком, полдюжины пистолетных гильз, две сережки и обручальное кольцо. Которое дракошки, чуть не подравшись, моментально сожрали, что навело окружающих на мысль, что до поляны долетело явно не все сорочье «богатство» — так, жалкие остатки…
Ладно, хватит отвлекаться. Сперва запустим мою новую придумку, как я без нее обходился — просто не представляю. И, судя по темноэльфийским запасам знаний, они до такой простой вещи тоже не додумались. Видимо, сказывался немного другой подход к производству и стандартам. Ну и Ллос с ними. Развернул куб, выполненный из энергетических ниточек с размером ячеек примерно пять миллиметров, и с чувством собственного превосходства стал наблюдать получившуюся картину. Так, теперь в каждую десятую нить чуть подкачать энергии — как раз будет отметка пять сантиметров плюс-минус километр. Вот и готово рабочее поле. В смысле куб. Практически как в Автокаде, только курсора не хватает. Ну надоело мне все делать на глазок, надоело. Те же наконечники и стеклянные блюда для встречи гостей, двух одинаковых просто не было. Что размеры на глаз, так это полбеды, а вот что из-за несоответствия размеров развесовка у наконечников разная — это уже очень сильно сказывается на меткости. А теперь можно будет делать более-менее сложные энергетические конструкции и, самое главное, повторяемые с приличной степенью точности. Да и привык я к удобствам при проектировании. Покрутив перед глазами получившийся кубик, немного задумался и, словив очень умную мысль за хвостик, произнес:
— Сергеич, у тебя никакого измерительного инструмента нет поблизости?..
В голове наблюдающего за всем этим священнодействием Сергеича пронесся целый состав из мыслей: «Вот иногда Ссешесовые вопросы меня просто до ручки доводят. Ну на хрена ему сейчас „измерительный инструмент“? И какой? Сидит как статуй перед холмиком песка уже полчаса, а до этого с задумчивым видом старинные украшения расковыривал. Да так с ними обращался, как с хламом каким-то. И где это он столько монет старинных взял? Клад, что ли, откопал, и, судя по состоянию, явно не из музея. В музеях все чистенькое, и уж во всяком случае, с украшений земля комьями не отваливается. И земелька свежая, еще подсохнуть не успела. А монеты так вообще все чуть ли не пожеванные — мятые, как осенняя листва, если ее граблями поворошить сильно».
— Ну что там с измерителем, долго еще ждать? — не отрываясь от своего занятия, прокричал дроу.
— Да сейчас, я ж этот складной метр чуть ли не на самое дно мешка засунул, ну кто ж знал, что он еще пригодится, считай, с той поры как самолет ремонтировали, не доставали. Да и на кой он нам в лесу-то? — Бухтение выходящего из подземного коридора Сергеича прозвучало в наступившей тишине неожиданно громко. Просто появление перед сидящим Ссешесом громадного полупрозрачного куба, составленного из слабо мерцающих в воздухе линий, резко прервало все разговоры. Из-за этого явление народу старшины с зажатым в руке железным метром, наследством от заохоченных мотоциклистов-хомячников, прошло незамеченным.
— Ну и долго я ждать буду? Еще минуты три, и я глиф фиксирую, тогда замаетесь постоянно на свои единицы измерения пересчитывать. Старшина! — Звонкий голос дроу, взлетевший над поляной, пришпорил Сергеича как хороший удар плеткой норовистого скакуна-трехлетку, и средство измерения все же добралось до заказчика.
Бурча что-то себе под нос на своем непонятном, почти матерном, Ссешес разложил метр и принялся совершать вокруг повисшего в воздухе объекта какие-то сложные телодвижения. Впрочем, их смысл стал понятен буквально через несколько секунд, расстояние между светящимися линиями, составляющими этот странный объект, принялось уменьшаться, на глазах заинтересованно следящих за процессом людей куб немного запульсировал, меняясь в размерах, и, наконец, застыл. После чего любопытство окружающих, все возраставшее и возраставшее, вылилось в вопрос Иванова и попытку Глау откусить угол этого, несомненно, интересного объекта.
