– Пусть будет по твоему, – согласился Фергюсон-старший.
3
– Слышали, что неслучившийся-то ваш куманек, Альдо Ло’Дзефирелли, отчебучил недавно? – спросил старый некромант.
– Нет, – покачала головой леди Артанис. – А что случилось?
Фергюсон-старший ухмыльнулся, на краткий миг сверкнув оскалом голого черепа, затем с заговорщицким видом продолжил:
– Третьего дня, Альдо похвалялся в клубе для гольфа, что не сегодня-завтра выдвинет себя на пост магистратора или одного из Тринадцати.
Леди Артанис захлопала фиалковыми глазами.
– Быть такого не может! За всю историю Преисподней не случалось такого, чтобы магистратором становился Кладбищенский.
– Самого-то меня там не было, – тут же сыграл отбой некромант. – Но верный мой человечек, да и смысла нет ему врать, слышал все собственными ушами.
Баронесса недоверчиво покачала головой.
– Не думаю, чтобы Альдо вдруг решил заняться политикой.
– И верно, – важно заявил некромант. – Уж явно не его ума это дело!
Тихий хрустальный смех раскатился по парку.
Казалось, это смеется сумасшедшая кукла.
– Но что я знаю доподлинно, – продолжала леди Артанис. – Так это то, что в город приехал новый отряд свирффнеблинов. Не знаю, что у них там происходит в усадьбе, – но Альдо с сыном в два или три раза увеличили свою гвардию.
– И правда, – подтвердил некромант. – Сам видел давеча, в оружейной лавке Мак-Гоблина; ребята все бравые, копий и глеф закупили на целую армию. Воевать, может, собрались с кем-то.
Я обернулся.
Никто, кроме меня, не слышал этого смеха.
Может, от Френкиной родни у меня уже крыша едет?
А не вбить ли себе в макушку пару гвоздей, чтоб крепче держалась?
– Ну, не знаю, – ответила баронесса. – С чего бы им воевать? У них и так все есть. Кстати, Родерик, вы же ведете дела с Хранителями; вам и лучше знать.
Леди Артанис в упор посмотрела на старого некроманта.
Ее острый носик сразу почувствовал недомолвку.
Некромант посмотрел сначала влево, потом вверх, – словно хотел проверить, не подслушивает ли их Альдо, подвешенный к облачку за кальсоны, – затем пожал плечами, неискренне улыбнулся и отвечал:
– Да ничего особенного я не знаю; у нас с ним дела обычные, все как всегда.
Тонкие лепестки тумана появились над крышей старого дома.
Они густели, подрагивали, словно живые.
Казалось, кто-то большой и страшный прячется под моховой крышей, и теперь, осторожно, вытягивает ядовитые щупальца, – желая узнать, кто здесь, и выбрать первую жертву.
Мне захотелось крикнуть:
– Мистер Фергюсон! У вас хатенка горит; несите яичницу, будем жарить, – чего огню пропадать.
Но странное предчувствие заставило меня промолчать.
Конечно, я радуюсь, когда другим плохо, – как и всякий нормальный эльф. Но я не сказал ни слова не потому, что хотел увидеть, как склеп некроманта Фергюсона превратится в веселую костерушку.
Тихий смех вновь раскатился вокруг меня, тонкими безумными колокольцами, – и снова никто его не расслышал.
– Quidquid latet apparebit, – прошептал я.
В колледже Даркмура, мы применяли это заклятие, чтобы проверить, как выглядят юные наставницы без одежды; но если повторить его трижды, ты перенесешься в Истинный мир, где все реально и нет места иллюзиям.
Не советую смотреть в зеркало, пока вы находитесь там.
Отражение вам вряд ли понравится.
Я стоял на склоне горы; узкая тропа убегала вниз, в черную неизвестность, – и очень хотелось спуститься туда, за ней, и узнать, – с чего все начиналось, и на чем зиждется.
Но гораздо сильней было другое желание.
Подняться вверх и коснуться врат Хрустального замка, который стремительно уносился к небу, тысячью тысяч башен.
Никогда в жизни я не видел ничего прекраснее; и больно становилось при мысли, что самое волшебное скрыто, спрятано за белыми облаками, – и все, о чем мне дано мечтать, – это вечность, без отдыха, подниматься по хрустальным ступеням.
А еще я знал, что никуда не пойду.
Ледяной ветер налетел из Забвения.
Он плакал, кружился вокруг меня, пытался заглянуть в душу. Я встал на тропе, у врат Хрустального замка, и смотрел в никуда.
Медленно, одно за другим, из-за горизонта показались щупальца черного тумана. Они тянулись ко мне, затем сворачивались змеиными кольцами, словно тварь примеривалась для решительного броска.
Тяжелые крылья захлопали в поднебесье.
Я поднял голову, и увидел его.
Чандра Ло, дух каменной обезьяны.
– Сойди с тропы, эльф, – приказала Тварь. – Это не твой замок, и не твое сражение.
Шесть кожаных крыл распахивались вокруг оскаленной головы.
Каждое щерилось изогнутыми когтями. Между опахал, змеились тонкие щупальца, с ядовитыми жалами на концах. Ни рук, ни тела у чудовища не было; только лицо, застывшее маской ненависти.
Две длинными, серебряные булавки сверкали на нем, пронзая щеки насквозь. Вместо правого уха корчился рваный обрубок. Треугольная рана темнела на лбу, и прозрачный гной лился из нее, мешаясь с кровью.
– Найди себе жертву послабее, – властно ответил я. – Этот замок находится под моей защитой; ты не сможешь к нему приблизиться.
– Боже мой, эльф, – засмеялся Ло. – Начитался Дэвида Гэммела? Думаешь, все так просто? Твоя ловкость и магия ничто в мире Истины. Здесь может спасти только вера, а у тебя ее нет.
Я шагнул вперед.
– У меня есть вера, – ответил я.
Мои руки поднялись, – и вслед за ними, из глубин земли, выросла крепкая каменная стена, – выше вершин Хрустального замка, выше облаков.
– Смирись, демон. Здесь тебе не пройти.
Чандра Ло улыбнулся.
– Это не вера, эльф, – возразил он. – Это уверенность в себе. А она всегда держится на каком-нибудь пустяке.
Черные крылья дрогнули, и моя стена начала рассыпаться.
Сперва один камень, потом второй, – они вылетали из ряда, с тихим шелестом безнадежности. Я закрыл глаза, мучительно напрягая волю, и пытаясь призвать все то, что много лет считал правильным.
Стена рухнула, и погребла меня под собой.
– Ты проиграл, эльф, – сказал Чандра Ло.
Я медленно поднялся.
Моя вера рушилась много раз, – в Даркмуре, в Лернее, в Пустошах гоблинов. Еще одна упавшая стена меня не убьет.
По крайней мере, не эта.
– Мы еще не закончили, – сказал я.
– Ты ошибаешься, – возразил Чандра Ло. – Только одно может остановить меня. Твоя Вера. Пади на колени. Растворись в яде и нечистотах. Призови на помощь божка, – Баала или Анубиса. Признай себя червем, и я уйду. Но ты слишком горд.
Мои ноги оторвались от земли.
Я медленно поднимался к небу, и алый сияющий меч в моей руке рассыпался яркими искрами.
– Не хотел убивать тебя, Чандра, – произнес я. – Но, похоже, придется.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
