Ноу-Уан посмотрела на ангела, прекрасно понимая, куда тот клонит, ее наивность давно ушла.
– Ты предлагаешь мне покормить его?
– Да. Предлагаю. Пора перейти на следующий уровень.
Ноу-Уан пришлось успокоить себя, прежде чем снова взглянуть на Тормента. Но увидев его слабое тело, она приняла решение: он похоронил ее… значит, она может заставить себя пустить его к своей вене и подарить ему жизнь.
При условии, что он согласится принять предложенное.
При условии, что она сможет заставить себя.
Воистину, даже в теории, ее тело дрожало при этой мысли, но разум отвергал реакцию плоти. Этот мужчина не заинтересован в ней. В действительности, он – единственный, кого она может покормить без опаски.
– Кровь Избранной будет чище, – услышала она свой голос.
– И ни к чему нас не приведет.
Ноу-Уан покачала головой, отказываясь читать между строк в его фразе. Потом она приняла руку ангела.
– Я удовлетворю его нужду в крови, если он придет ко мне.
Лэсситер едва заметно поклонился:
– Я позабочусь об этом. И заставлю тебя исполнить клятву.
– В этом нет необходимости. Клятва есть клятва.
Глава 21
Тор стоял в фойе со своими братьями, испытывая плохое предчувствие относительно дальнейших событий этой ночи. Но, с другой стороны, его разбудил кошмар о его Велси и малыше; он видел подобные сны периодически, но понял их значение лишь сейчас, когда Лэсситер все объяснил. Он знал, что его любимые застряли в Небытии, съежившись под серым небесным сводом, посреди темного серого ландшафта, холодного и нерушимого.
И они постепенно удалялись.
Первый раз, когда к нему пришло видение, он мог дотронуться до каждого волоска на голове своей шеллан…. и каждого полумесяца на кончиках ее пальцев… видел, как жесткие волокна покрывала ловили странный, обволакивающий свет…
А также контуры крошечного свертка, который Велси прижимала к сердцу.
Но сейчас, когда она удалилась на много ярдов, серая гладь между ними стала преградой, которую он силился преодолеть, но не мог. И, что еще ужаснее, Велси теряла присущие ей краски, лицо и волосы сейчас выцвели до серости темницы, в которой она была пленена.
Оно и ясно, почему он слетел с катушек, когда проснулся.
Да ради бога, за последние месяцы он сделал все, что было в его силах, чтобы двигаться вперед: спрятал платье, спускался на Первые и Последние Трапезы, попробовал долбаную йогу, трансцендентальное дерьмо, и даже нашел в интернете стадии горя и прочую психологическую чушь.
Он пытался не думать о Велси сознательно, а если его подсознание изрыгало воспоминания, он подавлял их на корню. Когда его сердце болело, он представлял, как чертовы белоснежные голуби вырываются из клеток на свободу, как прорываются плотины, падают звезды, другие бестолковые метафоры, самое место которым на мотивационных плакатах.
И, тем не менее, он продолжал видеть сны в оттенках серого.
И Лэсситер до сих пор был здесь.
Это не работало…
– Тор! Ты с нами? – рявкнул Роф.
– Ага.
– Уверен в этом? – Спустя мгновение, очки Рофа вновь повернулись к остальной части группы. – Так сделаем это. Ви, Джон Мэтью, Куин и Тор со мной. Все остальные на поле, наготове, если понадобится подмога.
Раздался единодушный возглас от Братьев, и потом все они вышли через вестибюль.
Тор шел последним, и, когда он уже был в дверях, что-то заставило его остановиться и посмотреть через плечо.
Ноу-Уан появилась откуда-то, и сейчас стояла на яблоне, изображенной на полу, благодаря капюшону и мантии она напоминала тень в 3D-формате.
Когда Тор встретил ее взгляд, время замедлило свой ход, а потом и вовсе остановилось, некая странная тяга удерживала мужчину на месте.
В прошедшие после весны месяцы он видел ее на трапезах, заставлял себя говорить с ней, отодвигал стулья и помогал ей накрывать на стол, как и остальным женщинам в доме. Но он ни разу не оставался с ней наедине, и никогда не трогал ее.
Однако сейчас ему казалось, будто он прикасается к ней.
– Ноу-Уан? – позвал Тор.
Освободив скрещенные руки из рукавов, она подняла их и опустила капюшон, укрывавший ее лицо. Грациозно открываясь ему.
В ее сияющих глазах сквозил страх, а черты лица были так же совершенны, как и весной, в Святилище. И, еще ниже, ее горло было идеально, бледная колонна плоти… к которой она слегка прикоснулась дрожащими пальцами.
Его охватил сильный голод, который возник из ниоткуда, нужда прошлась по всему телу, удлиняя клыки, раскрывая его губы…
– Тор? Да что, блин, такое?
Резкий голос Ви разорвал заклинание, и Тор, выругавшись, оглянулся через плечо.
– Иду…
– Хорошо. Потому что тебя ждет король, сечешь?
Тор снова бросил взгляд через фойе, однако Ноу-Уан исчезла. Будто ее вообще там не было.
Потерев глаза, он задумался, не привиделось ли ему все это. Он довел себя до галлюцинации…
Если ему что-то и мерещилось, то истощение тут не причем, подметила какая-то его часть.
– Не говори ни слова, – пробормотал он, проходя мимо своего брата. – Ни одного чертова слова.
Ви пробормотал что-то себе под нос, несомненно, озвучивая длинный перечень всех прегрешений Тора, настоящих и надуманных, ну да ладно. По крайней мере, ворчанье займет Брата по пути к Рофу, Джону Мэтью и Куину.
– Готов, – объявил Тор.
И было не обязательно причитать «самое-мать-твою-время». Их лица говорили за себя.
Мгновения спустя, они впятером материализовались на раскатистой лужайке перед таким огромным домом, что в нем запросто поселилась бы целая армия. Как ни печально, у здания был лишь один владелец, оставшийся в живых из всей кровной линии.
За последние несколько месяцев они побывали во множестве домов, подобных этому. Их было слишком много. Их истории похожи. Истребленные семейства. Угаснувшая надежда. Оставшиеся в живых существовали, а не жили.
Братство не рассчитывало на непременно теплый прием, хотя, разумеется, никто не закрывал двери перед королем. Аристократы даже не пытались: с оружием в руках, Братья приближались к домам следующим строем – Тор перед Рофом, Ви – позади, Джон шел рядом с боевой рукой короля, Куин – с другой стороны.
Еще две таких встречи, и они смогут взять передышку…
Внезапно, весь мир закружился, огромная античная усадьба завертелась так, будто в ее основание были вделаны вертушки.
– Тор! – крикнул кто-то.
Чья-то рука схватила его. Кто-то выругался.
– Его подстрелили?
