— Может быть, пришло время им обоим оплакать его? — мягко предположила Кэтлин.
— Оплакать?! Нилл ненавидит нашего отца! И не делает из этого никакой тайны. Это просто еще один коварный способ заморочить нам голову. Ах, как это похоже на него — усыпить притворной добротой подозрения врагов, улучить момент, когда они несчастны, предложить им все забыть!
Кэтлин недоумевающе уставилась на нее:
— Неужели ты в самом деле веришь, что Нилл способен на такую подлость по отношению к кому бы то ни было?! Бог с тобой, Фиона! Нилл — самый благородный человек из всех, кого я знаю!
— Да ведь он вообще единственный, кого ты когда-либо знала! — возмущенно крикнула Фиона. — Ты же выросла в аббатстве, откуда тебе знать, на что способны мужчины! А я видела! Да, среди них есть разные — такие, как Киф, который пожертвовал своей рукой, и если бы это понадобилось, то и жизнью, чтобы защитить нас с матерью. А мой отец, с его мужеством и чувством чести! Но я видела и других — тех, что грабили и разоряли замок.
Фиона принялась расхаживать вдоль грядок, где ровными рядами из земли торчали небольшие пучки зеленого пастернака, даже не замечая, что наступает на них. Затем, круто повернувшись, она обвиняюще ткнула пальцем в Кэтлин:
— Теперь-то уж я знаю, как вести себя с Ниллом! Теперь…
И вдруг всего на одно мгновение в лице ее что-то мелькнуло и оно стало беспомощным, как у маленькой девочки. Но так продолжалось недолго — Фиона быстро овладела собой.
— Ты боишься, что он обманывает тебя? — спросила Кэтлин.
От возмущения Фиона задохнулась.
— Ничего подобного! И вовсе я не боюсь! Если хочешь знать, Нилл для меня — пустое место!
— Что ж, если это так, тогда мне жаль вас обоих. По крайней мере ты для него значишь очень много.
— Ба! — презрительно фыркнула Фиона. — Ты сошла с ума!
— В тот день, когда я сбежала из замка, чтобы поискать травы, он…
— Должно быть, чуть не разорвал тебя на куски за то, что ты осмелилась нарушить его приказ, да?
— Ну, поначалу да, — созналась Кэтлин, немало удивленная той теплотой, которая разлилась в ее груди при этом воспоминании. — Не забывай, ведь Нилл разыскивал меня много часов подряд, он был вне себя от страха и тревоги.
— Только не вздумай снова говорить мне о чувстве ответственности, якобы присущем моему брату! И это когда мы в Дэйре умирали с голоду!
Тяжкое обвинение — и все же оно было правдой. Кэтлин понимала это, но что-то подсказывало ей, что несправедливо было винить в этом одного Нилла. То, что произошло между Фионой и Ниллом на земле, которую оба они считали своей, было намного сложнее. Боль и обида, поруганная честь и предательство сплелись в такой клубок, который Кэтлин пыталась распутать вот уже несколько бессонных ночей. Порой ей казалось, что это безнадежно, и только жалость к обоим заставляла ее вновь приниматься за дело.
— Я могу только попытаться представить себе, чего тебе стоило потерять разом и отца, и старшего брата, остаться с больной матерью на руках и каждый день бороться за то, чтобы выжить. Когда Нилл отыскал меня среди холмов, он рассказал мне о последнем дне, который вы провели всей семьей, о том, как радовалась ваша мать, как смеялся отец. Он вспоминал, как ты карабкалась по деревьям, словно лесной эльф, как набирала полные пригоршни вишен. И вот теперь эта корзинка с вишнями на столе… Может быть, Нилл надеется, что его подарок скажет тебе о том, что не решается сказать он сам?
Фиона строптиво выпятила нижнюю губу.
— Если Нилл и в самом деле хочет сделать мне подарок, пусть убирается из Дэйра и оставит нас с мамой в покое! Мне ничего от него не нужно!
— Если бы это было так на самом деле, ты бы давным-давно швырнула в огонь его деревянный меч, а не хранила бы его многие годы!
Фиона сдавленно ахнула, щеки ее предательски зарделись, будто Кэтлин уличила ее в каком-то постыдном проступке.
— Откуда… как ты узнала?
— Мы с Ниллом обнаружили меч на могиле. Как там красиво, Фиона! Твой отец был бы рад, что спит вечным сном в том самом месте, которое он так любил. Даже воздух вокруг, кажется, напоен любовью и воспоминаниями, которые ты так бережно хранила долгие годы. И после того, что я там увидела, тебе никогда не удастся убедить меня в том, что ты с радостью вырвала бы Нилла из своего сердца.
— Нет! — негромко и жестко сказала Фиона. — Он и в самом деле навеки останется в моем сердце. Я похоронила его там, вместе с отцом. Тот брат, которого я люблю, давно умер.
— Нет, он жив, Фиона! И к тому же ему невыносимо стыдно. Вспомни, ведь когда Конн приехал в Дэйр, Нилл был еще совсем мальчик, а на него свалилось горе. Он потерял отца — потерял так же, как и ты, но у тебя оставались мама и Дэйр, где все вокруг напоминало о любви. А он уехал, оставив позади все и всех, кого он прежде любил.
— Не можешь же ты всерьез надеяться, что я вновь привяжусь к нему?!
— Но он и не рассчитывает на это, поверь! Он не просит даже, чтобы ты простила его! Все, о чем мечтает Нилл, — это чтобы ты, Фиона, дала ему еще один-единственный шанс!
— Какой шанс? Снова поиграть в драконов и сказочных фей? Перевязывать мне разбитые и ободранные коленки? Вновь стать членом той же семьи, которую он когда-то проклял?
— Да, это верно. Я никогда не знала, что такое семья. Все они уже умерли. В первую же ночь после того, как мы уехали из аббатства, Нилл пытался убить меня прямо там, в лесу. Но я ни на минуту не пожалела о том, что дала ему еще один шанс!
Изумленно раскрыв глаза, девушка растерянно смотрела на Кэтлин, видимо, совершенно сбитая с толку.
— Но что, если…
— Что, если он снова обманет тебя? Что ж, тогда все будет так же, как и в тот день, когда мы познакомились, — ты по-прежнему будешь одна. Но если ты сделаешь все, чтобы исчезла пропасть, разделяющая вас с братом, тогда вы оба больше не будете одиноки!
Кэтлин заметила, как луч надежды на мгновение озарил лицо девушки.
— Именно так твои монашки отговаривают людей вести грешную жизнь?
Кэтлин усмехнулась:
— Никогда не поверю, что кому-то удалось бы заставить тебя сделать то, что тебе не по вкусу! Но если ты хорошенько обдумаешь мои слова, почему бы не попробовать?
Бормоча сквозь зубы проклятия в адрес монахинь, старших братьев и тех, кто не дает ей даже разозлиться как следует, Фиона повернулась и убежала. Кэтлин вздохнула, сокрушенно покачав головой.
Упрямая, мужественная, обиженная и пытающаяся нанести ответный удар, девушка тем не менее уже прочно поселилась в ее сердце, так же как и ее брат.
Розовые и золотые нити рассвета ласково протянулись поверх сонных холмов Дэйра, и небо запылало в лучах восходящего солнца, наполнив сердце Нилла восторгом и благоговением перед этой красотой. Проржавевший нож, который он случайно отыскал в груде хлама, совсем затупился, но Нилл забыл о нем. Выпрямившись, он обвел задумчивым взглядом то, что когда-то прежде было его родиной. Он всегда был слишком занят, чтобы обращать внимание на колдовское очарование этого места, а став приемным сыном Конна, старался не думать о Дэйре — слишком велика была горечь потери. И вот теперь он смотрел на эту землю, как много лет назад смотрел на нее его отец, — с нескрываемым чувством гордости. Нет, с неожиданной печалью в душе подумал Нилл, никогда больше он не будет принадлежать Дэйру. Очень скоро, заподозрив неладное, Конн начнет гадать, куда подевался лучший из его воинов. Ему нужно уехать, оставить Дэйр. Как странно, что место, которое он ненавидел прежде, так быстро подчинило его себе, навсегда похитив его сердце!
