всё равно страшно до ужаса. Никак я этот свой страх не поборю, хотя и нет у нас суровых наказаний, но остался он, видимо, со мной навсегда. Ладно, что у нас тут…
— Что учишь? — интересуется Серёжа.
— Круговорот душ… — вздыхаю я.
— А, ну-ну, — хмыкает он.
И я его понимаю. С одной стороны, всё просто — никто здесь не умирает насовсем. Вот мамочка и папочка — они народятся в нашей семье потом. Помнить не будут или будут — это как получится, и от чего зависит — неизвестно, а вот с другими сложнее. Пришлые души после смерти могут обратно в свои миры через Навь отправиться, а могут и здесь остаться, а те, кто здесь родились, здесь и остаются, ну, кроме казнённых на колу. Те души отправляются в миры дальние, где их и перевоспитывают, наверное. Но оттого что в сказке у нас все души остаются, убийство смысла не имеет, потому и нет их, убийств этих. Ну вот, а вся эта простота обложена научными теориями, которые на экзамене помнить надо.
На самом деле мир наш сказочный, который Русь, хорошо устроен, удобно, но и не меняется от века к веку. Тут же половина всего на колдовстве работает, вот и не нужен никому тут прогресс. Самобеглые коляски, ковры-самолёты — всё это есть, а если о полётах к звёздам задумываться, так невозможно это у нас, потому что звёзды нарисованные. Ну как нарисованные… Вот если в ступе Яги подняться высоко-высоко, то упрёшься в небесную твердь. Она — как в древних преданиях — действительно твердь, я видела изображения. То есть наш мир расположен внутри сферы, и сфера огромная, и мир тоже, но… Нет смысла пытаться добраться до звёзд. Кому нужно — тот себе звёздочку сам отколупает.
Помню, каким шоком для меня стало это известие классе в шестом. Я вся такая умная с Коперником наперевес, а меня в ступу — и на экскурсию. Вот это был удар! Хотя, с другой стороны, всё логично — мир у нас изолированный и насквозь колдовской, сказка опять же, значит, привычные законы могут и не работать. Базовые работают, а всё, что сверх — извини-подвинься. Ну да не мне возмущаться по этому поводу, у меня жизнь царская вообще, счастливая, да.
— Пошли, — зовёт меня Серёжа, навеки мой любимый. — А то опоздаем, будем, как бедные родственники, дверь подпирать.
Я бросаю взгляд на часы. Ой, действительно опоздать можем, экзамен-то вот-вот начнётся, и что там будет — неясно. Известно только, что вопросов будет тридцать на моську, и всё. И на всё на это полчаса даётся, то есть минутка всего на вопрос, даже если и есть откуда списать, то просто времени не хватит, и всё. Но мне и списать-то неоткуда, зато начинает оживать страх.
— Да, это мы не учли, — вздыхает мой любимый. — Ну, чего ты боишься?
— Без тебя остаться, — честно признаюсь я, цепляясь за его руку.
Мы всегда вместе. Совсем всегда, потому что у нас истинная любовь. Нас разлучать нельзя, и это хорошо известно, потому что истинная просто так не возникает, много терять нужно, через смерть пройти, и то не самую простую. Наверное, у нас так и было, просто я не помню. Так бывает — пригашивают память, если в детском возрасте что-то страшное случилось. Наверное, и у меня так было.
— Любимая, тебе сколько раз говорили, что разлучать нас не будут? — интересуется у меня Серёжа, на что я только вздыхаю.
Ну да, говорили, и не раз даже говорили, но мне всё равно страшно. Мамочка говорит, что время должно пройти, а Яга — что это навсегда со мной. Ну, мой страх без Серёжи остаться. У него он тоже есть, но мой любимый себя просто железно в руках держит, поэтому его, наверное, это и не касается так сильно, как меня. А я — девочка, ну вот и получается, что пока, по крайней мере, с этим всем ничего и не поделаешь. Хотя хорошо, что я девочка, потому что я — ведунья, а Серёжа — колдун, и вместе мы — грозная сила, вот!
Проходим мы по коридору третьего этажа, спускаемся по лестнице вниз, хотя ступолифт есть, но мне так хочется. Оттягиваю, значит, момент на подальше, здороваюсь с подругами, а дверь страшная всё ближе и ближе. Говорят, когда-то за этой дверью больно били по вместилищу интуиции, а потом перестали, но есть в этой комнате что-то, что пугает. Вот сейчас дверь ка-а-ак откроется…
— Царевна Милалика, царевич Сергей, — слышится из-за двери, и я немного расслабляюсь — вместе вызвали, значит, всё хорошо.
— Пойдём, родная, — предлагает мне любимый, на что я киваю, шагая вперёд.
Нам по шестнадцать, мы не несмышлёныши уже, поэтому ничего плохого случиться не может, а если вдруг — стражи в школе столько, что плюнуть некуда. Стражники почему-то жениха моего боготворят почти, а почему — мне непонятно. Ну да и неважно это сейчас — экзамен у нас. Интересно, как они обеспечат тактильный контакт?
Два стола разделены стеной, в которой окошко сделано, чтобы можно было друг к другу прикасаться, поэтому мне не страшно почти. Лежит лист с заданиями, сверху пластина камня и палочка специальная. В пластине четыре дырки, её нужно приложить к вопросу и ткнуть палочкой правильный ответ. Вроде бы всё просто… Ну-ка…
Вопросы идут от простых к сложным, нам на тренировке их показывали, но сейчас-то они полностью отличаются от тех, что на тренировке были, поэтому я сначала читаю весь лист. Пока первый раз не ткнёшь палочкой — время не идёт. Ну и ошибок можно только две сделать, а потом — всё, пересдача. Это ещё что! Вот у лекарей, по слухам, вообще ошибок делать нельзя!
Итак… «Ушные отверстия дождевого червя» — ну, это просто, даже, можно сказать, хохма, а не вопрос. Дальше — ожидаемое: строение мира, строение человека, отличие ведуний от колдунов… Неужели всё так просто? Да не может быть! Ещё раз вчитываюсь в вопросы, получается, да… Ладно, если я чего-то не поняла, у меня право на ошибку есть. Тыкаю палочкой, камень на мгновение становится зелёным — значит, всё в порядке. И вот так тридцать вопросов. Как-то слишком просто, по-моему…
* * *
«…выскочили к ожидающим их родителям», — дописываю я и ставлю точку. Теперь остаётся только Большой Выпускной Бал описать, а
