— Ты уж постарайся, свет мой ясный, поднатужься, девицу то не разочаруй, всю молодецкую силушку покажи, кровать дубовая, выдержит, нам же княжечка, ух как нужна. Слышь, князь, а может помочь, подержать там или подсобить чем?
Посмотрела на лицо Эдика, красное как свекла, гневливое…и расхохоталась. За что и поплатилась, ибо бросил он меня в чем была прямо в широкую ванну с теплой водой. Вынырнула, отлепляя мокрые волосы от лица, и снова стала хохотать.
— А что там она предлагала подержать? Не встает само, что ли? Хахаха…
До того насмеялась, что обессилила, стекла по краям ванны ниже, и издавая то ли всхлипы, то ли отголоски смеха, начала мылиться прямо по одежде. А что, за одно и постираю. Нет желания перед этим нахалом раздеваться. И как-то за этим занятием не заметила, когда князь переоделся, где-то тоже помылся. Подняла устало глаза, и наткнулась на иронично-заинтересованный взор моего ночного кошмара.
— Что? — фыркнула, смывая пену с волос. — Не насмотрелся еще?
— Ты долго там постирушку устраивать будешь?
— Отвернись. Я вылезу.
— В одежде? — и брови взмывают вверх от удивления.
— Нет, без одежды, — огрызнулась и зарычала от счастливой улыбки на лице этого красавчика.
— Кстати, ты не забыл свои обещания и клятвы?
— Какие же? — все-таки отвернулся и даже отошел вглубь спальни.
Должна отметить, что убранство спальни было великолепным. Лепной потолок, высокие задрапированные в дорогой жаккард стены, широкая кровать с балдахином на подиуме, множество подушек на полу по периметру широкого ковра, диванчик с изогнутыми ножками, столик, сервированный изысканными деликатесами, и камин ростом с человека, в котором полыхал кострище. Все это я разглядела, пока раздевалась, куталась в махровый халат, обувала тапки, и не обратила внимание, что князь стоит совсем рядом, неровно дышит, почти задыхается, и сверлит меня демоническим взглядом.
— Что? — очнулась я, и вздрогнула. Это я сейчас переодевалась у него на глазах? Как я не заметила его?
— Еда…стынет…, — с трудом произнес мужик и на деревянных ногах двинулся к столику у камина.
Нервным жестом скомкала халат на груди и прошла в указанном направлении. Села на краешек, и тут же ощутила голод. Ох, сколько же тут вкусностей-то было: жаренный осетр, икра черная, красная, баклажанная, странно, первой и второй целая бадейка, а последняя в маленькой такой чашечке…где-то я уже это видела. Далее: рис с креветками, оладьи со сметаной, жаренная птица какая-то, очень ароматная, м-м-м…
Так, потерла ладошки, и как героиня в «Кавказкой пленнице» стала накладывать на свою огромную тарелку всего и помногу, сверкая глазами и дико лыбясь в предвкушении. И только когда поняла, что все не лезет, больше откинулась на спинку дивана, блаженно щурясь.
Полежала так некоторое время, повздыхала, что объелась и обратила внимание наконец на притихшего князя. Тот сидел совсем рядом, полностью развернувшись ко мне корпусом и смотрел на меня взглядом голодного волка. Махнула рукой, словно муху отгоняя, и вяло произнесла:
— Слушай, да поешь уже, а, а то вон слюни аж до полу вытекли… Я не съедобна. И вообще, спать хоцца… поговорим утром, когда обратно возвращать будешь…и о другом тоже поговорим.
И правда, так в сон стало клонить, что я свернулась тут же на диване калачиком, запахнула голые ноги халатом и засопела, смутно расслышав, но не приняв на веру: «Ты моя. Не верну и никому не отдам».
* * *
Потянулась, щурясь от яркого солнца, зевнула и села. Глаза не открывала, покачалась немного из стороны в сторону, прислушиваясь к странной тишине. Не стучат, не бренчат, даже Мальчик не скулит под дверью. Принюхалась. Ага, пирогами пахнет, значит баба Настя испекла с утра. Вытянула руки вверх, потянулась, ощущая, как мурашки побежали по обнаженной груди, и стала тереть глаза кулачками. Глубокий выдох со свистом совсем рядом напугал до икоты. Резко повернулась и уставилась в глаза Эдуарда, которые были почти черными, без белков и та-а-акими…мама!
Взвизгнув, натянула на себя одеяло, пряча свое тело, и зашипела:
— Ты что делаешь в моей кровати?
— Вообще-то ты в моей сейчас находишься, — медленно и с расстановкой возразил Эдуард, и тоже приподнялся. Ой, и он тоже обнажен. Приподняла край одеяла, глянула под него, и там тоже голый!
Лихорадочно стала вспоминать события минувшего дня, вспомнила и застонала.
— Я думала мне все приснилось, ы-ы-ы-ы….Зараза! — стукнула кулаком по одеялу, и отползла от мужчины подальше. — Не вздумай прикасаться ко мне.
Сердито бросила в сторону князя, и снова взвизгнула, ибо огромная ручища схватила меня за запястье и дернула на железный мужской торс.
— Ой, — пискнула, почувствовав, как обнаженной грудью впечаталась в его грудные мышцы. — Ай, — еще тоньше от того, как запыхтел князь в мою шейку, и снова «Ой» с широко распахнутыми глазами в сторону вздымающегося нечто там, где под одеялом должны находиться его живот и… его отличие от женщины.
— Моя, — зарычало у меня над ухом, — наше, — зашуршали по мне руки, — хочу, — тыкнулось в меня это самое, что хочет.
— У тебя с утра гормоны шалят, — зашипела снова, и стала отпихиваться, как вдруг оказалась под его телом, ноги раздвинуты, а сам князь блаженно щурясь, стал наклоняться, явно намереваясь выполнить свой княжий долг, о котором карга вечером говорила.
— И вам доброго утра, Жануария, пришли подержать? — ехидно-ласково спросила я, глядя в сторону.
Князь дернулся, скатился, шумно дыша, как паровоз, схватил с пола сапог и запустил в сторону пустого места. Затем замер с недоверием во взгляде:
— А где эта старуха взбесившаяся?! — зарычал.
Я вскочила с кровати, схватила валяющийся халат на полу, быстро одела и завязала сложный узел на талии. Можно подумать, меня и в халате не залюбят до смерти.
— Обманула, — зарычал князь и поднялся во весь рост.
Блин, нельзя так женщин шокировать. Комнату сотряс мой хохот.
— Бабулю позвать, али как? — спряталась за кровать, та стояла посередине комнаты, так что обежать я бы успела.
Эдик глянул вниз, скривился, опал с лица, так же как и его гордость, и злобно выдал:
— Издеваешься?!
— А что, так заметно? — хихикнула, и снова оббежала кровать, ибо меня очень хотели…поймать.
— Так, — выдохнул князь, щелчок пальцами и он одет с иголочки: серебристые брюки со стрелочкой, белая рубашка с воротником-стойкой, и жилет расшитый серебром. — Скоро вернусь. Одевайся.
Сердито бросил он мне, и скрылся за дверями, так ими хлопнув, что испугалась, как бы эта махина с петель не слетела и меня не накрыло. Высота дверей-то метра два будет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
