— Но я просто боюсь… я боюсь агрессивности Макса… Он иногда впадает в безумие.
— Джиллиан, признайся, ты сама во многом виновата.
Джилли пришла в негодование и даже не стала возражать отцу.
— Папа, что ты говоришь?! Я ведь твоя дочь!
— Ты не только моя дочь, но и жена Макса, — спокойно возразил Джон, закуривая сигару. — Насколько я знаю, ты не всегда вела себя… как верная жена.
— Что ты, папа, знаешь об этом?
— Конкретно ничего, но мои друзья не раз говорили о твоем вызывающем поведении. Джиллиан, ты замужняя женщина. Джордан Филлипс — женатый человек.
— Я любила Джордана задолго до того, как каждый из нас обзавелся другой семьей. И люблю его до сих пор.
— Но ты теперь замужем за Максом.
— Я думаю о разводе. Это вполне серьезно.
— Джиллиан, не делай глупостей, — мягко сказал Джон.
Но Джилли продолжала напористо:
— Я сделала большую глупость, папа, — вышла за Макса. У меня был шанс стать счастливой — и я его упустила. — Про себя Джилли добавила: «Но без борьбы я не уступлю! Мы еще поборемся!»
Джилли очень хотела встретиться с отцом, по душам с ним поговорить, почувствовать, что кто-то о ней беспокоится, за нее болеет. Но даже отец не поверит, если рассказать о Максе все, — чем он грозил и на что способен…
Макс Кенион пребывал в мрачном расположении духа. Проклятущая Джилли! Женушка вечно выводит его из себя! Как будто и не видит мужа, не понимает, что с ним происходит, когда она пялится на другого мужчину. Сегодня весь матч глаз не отвела от Филлипса, — так и следила за ним — и на поле, и когда к жене подъезжал. Ей и в голову не приходит, как она унижает его на людях!
Макс сел за руль, повернул ключ зажигания.
Все, хватит, больше он терпеть не намерен! Джилли — его жена, и он заставит ее вести себя порядочно. Прекратит ее заигрывания с кем попало. Он заставит ее выкинуть Джордана из головы!
Джилли нужно преподать урок… Она его получит. Они оба получат.
Сан-Антонио, сентябрь 1987
Гевин Хильер держал себя в руках. Его затруднения не должны отражаться на лице. Окружающим он не даст позлорадствовать. Направляясь в Сан-Антонио из аэропорта в своем черном лимузине, Хильер предавался невеселым размышлениям. Раскрыл коричневый кожаный кейс, лежавший на коленях, с такой осторожностью, словно внутри находилось радиоактивное вещество. Еще раз просмотрел бумаги и решил, что дела не так уж и безнадежны, могло быть и хуже.
Да, дела компании идут по нисходящей. Срочно нужны деньги, чтобы покрыть убытки, — и большие деньги. Где их взять? На влиятельные банки рассчитывать не приходится, обращаться туда сейчас бесполезно. Вкладывать деньги в акции, которые не дадут высокий дивиденд, — дело рискованное. Проклятье! Как его подвели эти идиоты — компаньоны. И кредит поставили под вопрос… Да что теперь говорить…
В то время как Хильер размышлял о непростой ситуации, в которой он оказался, его жена обдумывала свои проблемы.
Опустив ветровое стекло, Надин рассеянно смотрела на проносившиеся мимо машины, дома, людей. Настроение — безрадостное. Несмотря на все усилия, которые она прилагала, — пластические операции, массажи, наряды и прочее, — Надин чувствовала себя как уже немолодая женщина, которой нужно удержать явно теряющего пыл молодого любовника. Такова, увы, горькая правда. Лэнс никогда не видел в их отношениях ничего иного, кроме секса, а в последнее время и секс (именно с ней!) перестает его интересовать. Она готова встречаться с Лэнсом, когда угодно, идти на любой риск, но он… все чаще ссылался на какие-то препятствия, неблагоприятные обстоятельства. Надин поняла, что Лэнс избегает ее. Когда они все же встречались, все происходило не так, как раньше. Лэнс, правда, получал свое, а на ее запросы ему наплевать.
Надин искоса взглянула на озабоченного Гевина — что ж, у нее проблемы не менее сложные.
Джилли не хотела уезжать из Австралии. Надо еще немного побыть в Сиднее, обдумать свое положение и решить, как поступить завтра. Но Макс настаивал, он ей не доверял. И в лучшие дни он был человеком нелегким — требовательным, без чувства юмора, а теперь все возрастающая ревность делала их жизнь просто невыносимой.
Макс разговаривал с носильщиком, развозившим багаж. Джилли ненавидела толпу, особенно в аэропортах, — суета пассажиров, толкотня — все приводило Джилли во взвинченное состояние, еще и капризы Макса; ей казалось, что она сходит с ума.
Лэнс привалился к изгороди ипподрома и смотрел на резвящихся лошадей. «Как красиво, — думал Лэнс. — И просто. Люди борются за место под солнцем, делают все возможное и невозможное, чтобы выжить, а тут все естественно и просто. Животные едят, пьют, спариваются. И никаких глупостей, никаких любовей. Как здорово!»
Уже год как от него ушла Паула. А Лэнс по-прежнему был влюблен в женщину, которая бросила его, и ничего, ну ничего не мог с собой поделать. Что же это за мука такая?! Почему он не способен по-настоящему увлечься, к примеру, той же Надин Хильер.
«Господи, умереть бы, что ли?» — подумал Лэнс с отчаянием.
Слоун жалела, что приехала в Сидней. Голова у нее заболела еще в самолете. А уже в номере гостиницы, когда она принялась распаковывать вещи, накатил такой приступ тошноты, что пришлось прилечь. Да, зря не послушалась Джордана и не осталась дома. Терпеть все тяготы переезда ради каких-то трех дней не стоило. О Тревисе она, правда, не беспокоилась — сын уже не так скучает по ней, как прежде, у него появилась своя жизнь, свой круг друзей, свои интересы. «Мой малыш вырос, — подумала Слоун со смешанным чувством грусти и гордости. — А тебе, дорогая, предстоит все начинать сначала: новый муж, маленький ребенок. Не сошла ли я с ума?» Что ж, вполне возможно… Способна ли она вообще на всепоглощающую материнскую любовь? Вспомнился вдруг такой случай: Тревису пять лет. Она пишет — и так увлеклась работой, что забыла вынуть малыша из ванной. Кончилось тем, что ребенок стал орать истошным голосом — только тогда она вспомнила о нем. Боже, Тревис просидел в ванне несколько часов!.. Чего только не пережито с Тревисом: бессонные ночи, кормление грудью, поносы, зубки, потом — школа, уроки. И теперь все начнется сначала!
В замке тихонько поворачивался ключ — поток воспоминаний прервался. Открылась входная дверь, затем скрипнула в соседней комнате — на пороге спальни возник Джордан.
— Я думала, ты на тренировке.
Джордан подошел к ней, нежно поцеловал.
— Увы, всю ночь шел дождь, играть пока нельзя. Как ты себя чувствуешь?
Слоун с неохотой ответила:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
