Писклявый голосок очень маленькой девочки Санхан сымитировала фальшиво… но она и не старалась имитировать его точно.
— Ты что, всерьёз ждала от меня чего-то вот такого? — добавила она. — Если да…
— Нет.
— Что нет?
С тихим скребущим звуком дерева по дереву отодвинулся засов. А вот дверные петли, тоже деревянные, но хорошо смазанные, провернулись без звука.
— Заходи, — сказала Элойн, пряча взгляд.
Смуглянка не заставила себя долго ждать. Рыжая торопливо закрыла дверь, снова запирая её на засов, развернулась…
…и очутилась в объятиях Санхан. Моментально закаменев всем телом.
— Поплачь, если надо, — сказала смуглянка. И погладила подругу по голове. — Поплачь.
— Не хочу, — бурчание в плечо. — Наревелась… уже.
— Точно?
— Точно.
— При Ригаре? Тоже с обнимашками?
— Ум-м.
— Ну, ладно. Давай тогда… посидим?
— Давай.
Мебель в комнатах для слуг выглядела грубо и основательно, но притом и уютно. Надёжно. Со всего мезонета сюда не без помощи магоклонов снесли лишнюю, заменяя более изящной и новой. Сидеть рядышком на низкой скамье оказалось не очень-то мягко, зато тоже уютно.
По крайней мере, Санхан ощущала некое довольство: на пустом месте потерять одного из немногочисленных близких людей — а рыжая входила в их число без сомнений — неприятно. Восстановить отношения (или хотя бы сделать первый шаг к восстановлению) — ровно наоборот.
Зато Элойн мялась, ёрзала, старательно отворачивалась. А когда смуглянка сызнова слегка приобняла её — опять закаменела.
— Чего ты жмёшься?
— Я… не жмусь.
— А то я не чувствую. Расслабься уже, не собираюсь я к тебе приставать. Вот Васаре — та бы да, не упустила случая. А я в основном по мальчикам, сама знаешь.
— …
— Или это тебе хочется ко мне поприставать?
— Нет!
— Точно?
— Точно.
— А то я бы особо сопротивляться не стала. Учти это… подружайка рыжая.
Вот сымитировать голос Васьки Санхан постаралась по-настоящему. Правда, всё едино вышло не убедительно… на её вкус.
Потому что Элойн аж вздрогнула.
— Это…
— Неправильно? — хмыкнула смуглянка. — Не подобает? Хорошие девушки так себя не ведут? Ох, рыжая-рыжая… говорил Ригар, что все твои беды от недостатка откровенности, но как по мне, они всё-таки от твоих старших. Которые для тебя по-прежнему старшие, хотя ты давным-давно переросла их на три головы. Зажатость — просто следствие.
— Я дура, да?
— Не дурнее меня.
— Наверно, всё-таки дурнее. Ты… правда всё знаешь?
— Всё не всё, а вот про то, как ты надумала всякого про Мийола и Шак, после чего понесла от Ригара… это знаю.
— Осуждаешь?
— Нет. С чего бы вдруг? Я ж не… твои старшие, чтоб им всю жизнь пустую кашу жрать не досыта. Я бы на твоём месте и не такое могла учудить. Наверно.
— Ты-то не на моём месте, — ворчание. — Или, наоборот — на моём. Ассистент Санхан.
— А что тебе не так?
— Да то, что решали перестать пить противозачаточные мы вместе, а в итоге…
— …вместе и забеременели.
— Что?
— У меня тоже будет ребёнок. Три недели срок. Вся разница, что у тебя от Ригара, а у меня от его сына…
— Вот именно!
— Жалеешь, что ты не на моём месте?
— И что? Нельзя?
— Можно, — Санхан пожала плечами. — Но довольно глупо. Придётся мне, видно, пояснить на пальцах, что как… ты ведь из серосписочных? Да. Именно.
— Осуждаешь?
— Боги заоблачные, Элойн! Ты вообще себя слышишь? Ты ж подмастерьем стала, откуда вот это всё полезло?! Тебе что, хочется пострадать, поугрызаться?
— Нет.
— Ну так и не страдай. На пустом-то месте. Ты — подмастерье, в скором времени базилар, я только по старой памяти смею к тебе на равных обращаться. Ну и потому, что сама надеюсь на скорый прорыв. Ты была серосписочной. Была. Но превзошла это, перековалась и возвысилась. Да мне надо завидовать тебе и на тебя равняться, а не осуждать!
— Н-ну…
— Что не так?
— Всё так, но…
— Никаких но. Пойми уже: это не у тебя — это у граждан низкого класса сложно с детьми. Не каждая серосписочная вообще ребёнка заводит. Если заводит, то чаще одного…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Что ты мне прописные истины рассказываешь? Будто я сама этого не знаю! Ещё и лучше!
— Ты знаешь, — мягкое согласие. — Но именно знаешь, а не ощущаешь. Эх, рыжая… снова прав оказался Мийол…
— А он тут при чём?
— При том, что именно он посоветовал мне сюда прийти и поговорить. И о чём говорить, и даже немножко — как. Ригар хорошо его обучил. Да… дети. Для пары серосписочных ребёнок — не самая малая ценность. Два ребёнка — разом богатство и бремя. Но любой, вообще любой ребёнок — ценность. Да. А вот на нашем уровне… помнишь, что нам говорил наш базилар?
— Когда именно?
— Когда официально выдал статус постоянных любовниц.
— Он тогда много чего наговорил…
— Конкретно про детей и возможную беременность сказал ровно две фразы. Спросил, как именно мы предохраняемся (предсказуемый ответ — зельями). И заметил, что в дальнейшем этот вопрос оставляет на нас. Помнишь?
— Помню.
— А как ты потом бухтела, что это безответственно, помнишь?
— Ну.
— Так вот: если бы я действительно была хорошей подругой, я бы ещё тогда должна была настучать тебе по голове подушкой и сказать, что Мийол прав, а ты городишь чушь.
— Почему?
— Да потому, что голова дурная! Хотя и умная, и рыжая, — Санхан немедленно эту «умную и рыжую» погладила, смягчая резкость сказанного. — Вот скажи: что мешает неофиту Сарекси — эксперту магии — завести пяток детишек от разных отцов?
— Это…
— Хорошие девушки так себя не ведут, знаю-знаю. Но чисто технически. Что?
— …
— Правильный ответ: ничего. Эксперт магии может завести детей, что многие и делают, может обеспечить их и вырастить. Причём отец или отцы в этой схеме лишние (хотя служанка из тех же серосписочных, — а лучше синесписочных и с магистратским сертификатом няньки — не повредит). Неофитов ограничивает в вопросе о детишках отнюдь не вопрос клатов, а скорее вопрос места для воспитания и времени, которое этому воспитанию придётся уделять. Поэтому желающие подняться в ранге беременеть — или обзаводиться постоянной подружкой, которая забеременеет — не спешат. Но вот достигшие своего потолка или считающие, что его достигли… помнишь, сколько в общаге контрактных пар?
Элойн кивнула. Неофитов, живших полноценными семьями, действительно хватало. Более того: сейчас, задним числом, рыжая осознавала, что в таких семьях обычно насчитывалось от двух до аж пяти детей, что воспринималось как невероятное богатство…
Но что серосписочной — невероятное богатство, то многим другим — сущая обыденность.
— Стать ассистентом при базиларе хотят многие, — продолжала Санхан, — в том числе потому, что это, помимо иных преимуществ, позволяет завести МНОГО детей, если вдруг захочется. А уж сами базилары… знаешь, почему в квартале тишина и не носятся туда-сюда стайки ребятни? Вовсе не потому, что базилары отшельничают, уделяя всё время и силы алхимии (хотя такие тоже бывают… не так-то просто выбиться в адвансары!). Просто младенцев, начавших ходить, отселяют к нянькам — да не из серого, а уж точно из синего списка, если не вовсе белого — и возвращают, уже когда подходит пора учиться алхимическому ремеслу. Или… — рассчитанная пауза, — …не возвращают. На кой базилару возиться с ленивым и бесталанным дитём, пусть и родным по крови, когда можно взять очередного талантливого кандидата, провести его по всем ступеням профессии и получить гильдейские бонусы?
— Как-то это…
— Нормально это, — сказала смуглянка почти жёстко. — Для высокостатусных это правильно, естественно и разумно. Ребёнок сам по себе не имеет значения. Его запросто можно отдать… как это Мийол сказал, слово ещё такое забавное, более краткое, чем «доверительный субподряд»… да. Отдать на аутсорс. И вот если окажется, что ребёнок унаследовал не только гены, но и талант родителя — одного или обоих — тогда можно уже с ним заняться чем-то интересным. Лет этак с десяти-двенадцати, в достаточно зрелом возрасте.
