— Я и так причастна, более чем.
— Да, но ты спасла этих людей и спаслась сама, смерть Дарка не была напрасной. Твоё состояние «безумства» помогло справиться с противником заведомо сильнее тебя.
— Маркус, но я же растерзала их… словно животное. Кажется, даже голову отрезала тому, который Дарка убил.
— Манон, эти люди пришли убивать, либо ты — либо они. Для меня выбор очевиден. Они убили очень дорогое для тебя существо. Что ты хочешь, последний месяц для тебя был сплошным стрессом, Дарк стал последней каплей, ты отреагировала.
— Отреагировала?
— Да. Выплеснула свою боль.
— Маркус, а тебе не страшно? Что я такая?
— Страшно, я на той поляне впервые испугался по-настоящему.
Он почувствовал, как она напряглась.
— Когда я понял, что мог потерять тебя, что там могла лежать ты… Я испугался за тебя, за то, что ты чувствовала в тот момент, — руки Маркуса гладили её плечи через одеяло. — Тебя не боюсь. Я ж не идиот, чтоб доводить тебя до такого состояния, — и шутливо щёлкнул её по носу. — Знаешь, Но..
— Попробуй только назвать меня Ноной, и я тебя укушу, — прошипела Манон.
— Меня уже предупредили насчёт кастрации, — усмехнулся Маркус, — Ночка.
— Что? Как ты меня назвал? — удивилась Манон, немного отстранившись.
— Ночка, — шепнул Маркус, легко коснувшись губами кончика её носа.
— Почему Ночка?
— Твои глаза, они такие… словно ночное небо, и ещё, — его рука проникла под одеяло, прошлась по её телу и бесстыдно накрыла лобок, чуть сжав, — ты не природная блондинка.
— МАРКУС! — воскликнула Манон, ударив его по плечу.
— Т-щ-щ-щ… — выдохнул он ей в ухо, — ты не безумна, ты не одна, ты нужна…
Усадил к себе на колени, не убирая руки.
— Ма-арку-ус, — предупреждающе выдохнула она, впиваясь пальцами в его плечо.
— Моро как-то сказал мне, что секс — лучшее лекарство для снятия стресса, — шепнул он ей в ухо.
— Ты хочешь предложить мне секс как лекарство? — усмехнулась Манон.
— Нет… я хочу предложить тебе получить удовольствие и расслабиться… любовью мы займёмся, когда ты будешь готова… а сейчас просто расслабься.
— Ты такой… — договорить она не успела, он прижался губами к её раскрытым губам, фиксируя затылок ладонью. Едва касаясь, обвёл языком её безвольные губы. Отстранился. Коснулся еще и ещё раз короткими прикосновениями, снова и снова чувствуя, как оживают и начинают отвечать губы любимой, становясь упругими, горячими, требовательными. Под его напором она разомкнула стиснутые зубы. Он языком прошёлся по её губам, слегка раздвигая их, проникая внутрь. Язык настойчиво скользнул по деснам, ища встречи с её языком. Их встреча стала бурей. Борьба. Они сплетались, лаская друг друга, выталкивая и проникая изо рта в рот, касаясь губ, всасывая попеременно податливую плоть. Пальцы Манон запутались в волосах Маркуса, царапая кожу. Сердца бились о рёбра, тело выгибалось навстречу его руке, она стонала ему в губы.
Пальцы Маркуса вытанцовывали демонический танец. То нежно ласкали, то жёстко стискивали и теребили, проникали внутрь, закручивая спираль желания, и выходили, не давая разрядки. Большой палец руководил процессом, нажимая на главную точку, подводя к краю и замирая.
Манон уже просто трясло от желания разрядки.
— Ма-аррр-ку-ус… — взмолилась она.
Он жаждал обладать этой женщиной, волнующую его до ломоты в костях и скученных в тугие канаты жилы. Ему нужно отогреть её, вернуть. Она сейчас была раскрыта и беззащитна. Движение пальцев было замедленным, плотным, без борьбы, только нарастающая нежность, постепенно ускоряющийся темп, несущий освобождение…
Губы слились в жарком, упругом соприкосновении, рождая страстный поцелуй, поглощающий обоюдные стоны содрогающихся тел.
Ужас унялся, снизошёл покой. Они сидели, соприкоснувшись лбами, тяжело дыша.
Не говоря ни слова, он уложил её в постель, прикрыл одеялом, лёг рядом, прижался к её спине. Провёл кончиком носа по бешено бьющейся жилке на шее.
— Спи, Ночка, — прошептал в раковину уха.
— Останься со мной, — прошептала, закрывая глаза и сжимая пальцы на его запястье.
— Останусь, — ухватил губами мочку, потянул слегка. — Ночь, моя Ночь.
Когда она уснула, Маркус встал и ушёл переодеться, слишком давно у него не было женщины. Вернулся минут через тридцать, лёг поверх одеяла, положил голову Манон себе на грудь и уснул.
Манон проснулась от солнечного зайчика, скачущего по её лицу. Она приоткрыла один глаз. Маркус стоял у окна и развлекался, запуская маленьким серебряным зеркальцем солнечные блики.
Манон сладко потянулась, прислушалась к себе. Покой. Чуточка стеснения от вчерашней забавы с Маркусом. Боль от потери Дарка никуда не ушла, но перестала быть режущей на куски. Жить можно.
— Есть хочу, — сказала Манон, садясь в постели.
Маркус улыбнулся, положил зеркальце на подоконник.
— Здесь или в столовой?
— Здесь.
Маркус вышел, Манон огляделась в поисках одежды. Ничего. Кожа под бинтами чесалась, запустив руку в волосы, ужаснулась спутанным патлам. Срочно мыться. В соседней комнате раздались голоса — Маркус с кем-то спорил… Жюли.
— Ничего не хочу слышать, узурпатор, — вскричала рыжеволосая, распахивая дверь в комнату к Манон. — Манон, девочка моя!
Жюли подбежала и обняла Манон.
— Боже мой, ты ужасно выглядишь, этот зеленоглазый узурпатор никого к тебе не пускает. Как ты себя чувствуешь? — повернулась к недовольному Маркусу, стоящему в дверях. — Можешь быть свободен, дальше ею займусь я.
Маркус фыркнул, сложил руки на груди и привалился плечом к косяку, иронично выгнул бровь, с видом — вот попробуй сдвинь меня отсюда.
— Манон? — Жюли вопросительно взглянула на подругу, которая покраснела и потупилась. — Та-а-ак, и чем вы занимались этой ночью, что одна краснеет, а другой стоит с видом «своё не отдам»? Детки? Вы тут, случаем, не того-этого?
— И того, и этого, — усмехнулся Маркус, глаза Жюли округлились, Манон закашлялась. — Но не того, что ты имеешь в виду, рыжая лисица.
Манон прыснула и закрыла лицо одеялом. Жюли переводила взгляд с одного на другого. Её глаза хитро блеснули.
— Что ж, не того, так не того, — кивнула женщина, пряча улыбку, — значит, герцог не рогатый?
Маркус с Манон засмеялись.
— Жюли, ты ещё не в курсе, но я больше не герцогиня Аландер.
— Манон!? Объяснись, — потребовала, сгорая от любопытства, Жюли.
— Нет, — решительно сказал Маркус. — Она сначала поест и примет ванну, а уж потом устроишь ей допрос.
Жюли и Манон переглянулись и сказали:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
