информационной природе культуры.
Примечания
1. Лекторский В.А. Субъект // Новая философская энциклопедия. Т. 3. – М.: Мысль, 2001. – С. 659–660.
2. Панарин А.С. Субъект политический // Новая философская энциклопедия. Т. 3. – М.: Мысль, 2001. – С. 661–662.
3. Крылов А.Н. Эволюция идентичностей: кризис индустриального общества и новое самосознание индивида. – М.: НИБ, 2010. – 270 с.
4. Федотова Н.Н. Изучение идентичности: контексты ее формирования. – М.: Культурная революция, 2012. – 200 с.
5. Тхагапсоев Х.Г. В поисках новой методологической парадигмы политической науки // Полис. – 2013. – № 4. – С. 173–182.
6. Каган М.С. Синергетика и культурология // Мир культуры и культурология. Вып. 1. – СПб.: РХГА, 2011. – С. 91–102.
3.3. Культура в системе современного информационного общества
Динамика культурно-исторического, цивилизационного процесса ныне такова, что состояние социокультурного бытия в его глобальном измерении осознается не иначе как «пороговое», как канун «бифуркации» и преддверие радикальной смены всех форм существования человека – от экономических и технологических до экзистенциальных, культурно-антропологических. При этом глубина, масштабность и радикальность происходящих и грядущих в обществе перемен делают проблематичной саму возможность адекватно выразить их суть, на что претендует целая вереница определений: постиндустриальное общество, эпоха постэкономики, постмодерна, общество знаний, информационное общество и др. Очевидно, что этот «ускользающий от идентификаци» процесс тектонических сдвигов в цивилизационном бытии предстоит преломить, прежде всего, через призму «всеохватного видения» философии и культурологии, способных к всеобъемлющим дискурсам о бытии человека.
Однако реальная познавательно-рефлексивная культура ныне такова, что дискурсы по осмыслению современных социально-исторических и цивилизационных процессов чаще всего апеллируют к идеям, концепциям и объяснительному потенциалу «предметных наук» – экономических, политических, социологических, в числе коих идеи «текучести» жизненного мира [1], глобализации мира и рисков [2], креативного общества [3] и др.
На кратко очерченном общем дискурсивном фоне «о грядущем» наиболее перспективной и соответствующей сути современной культурно-цивилизационной ситуации представляется именно концепция информационного общества [4], поддерживаемая также идеями символического капитала [5] и коммуникативного общества [6].
Однако общество может считаться информационным лишь при наличии у него определенного набора характерных признаков. Их спектр существенно варьируется, на взгляд различных исследователей, однако чаще всего манифестируются следующие признаки: доступность любой информации и любого знания, необходимых для жизнедеятельности каждому человеку; генерирование широкого спектра информационных технологий; наличие развитой инфраструктуры информационных ресурсов, а также глубокие преобразования в структуре труда под влиянием информационных технологий.
Очевидно, что все эти признаки присущи современному обществу (и российскому), нареченному Кастельсом «информационным».
При этом особое место в информационном обществе занимают социальные сети. Именно здесь, как полагает Кастельс, социально-культурное пространство утрачивает физико-геометрические измерения и характеристики, поскольку экономика (рынок, собственность, деньги) и механизмы коммуникации (масскультура, массмедиа, интернет) обретают «транс-пространственный», виртуальный и тотальный характер. В итоге социальное бытие в информационном обществе предстает не только и не столько как наборы «легитимированных временем и властью» онтологических структур (социальных, институциональных – парламентов, партий и т. д.) или устойчивых институций культуры, сколько как изменчивый и многообразный поток смыслов, информации, прецедентных культурных ситуаций, инновационных технологий, форм потребления, поведенческих стратегий, жизненных стилей, непосредственно адресующихся человеку (индивидуально). А это означает, что определяющими измерениями социального бытия зачастую становятся не «стягивающие силы» коллективности и социальности (власть, право, государство, традиции), а спонтанно заявляющие о себе типы, формы, механизмы культуры и культурных смыслов, генерируемых и циркулирующих в сетях. Понятно, что эти особенности информационного общества детерминируют культуру, а также особенности и механизмы ее бытия, что проявляется, прежде всего, в тенденциях развития и функционирования культуры в рамках современного модуса информационного общества:
– нарастает разрыв между элитарной и массовой формами культуры. При этом масскультура, обладая высокой степенью адаптивности, а также опираясь на мощь современных средств коммуникации, становится культурой «сотен миллионов», в то время как пространство элитарной культуры сужается;
– сознание человека в нарастающей мере обретает мозаичный и «клиповый» характер, и в итоге складывается тип личности «мозаичной культуры». Отличительной характеристикой этого типа личности является то, что его познавательные установки лишены системности и глубины, – он познает окружающий мир «по мере надобности» и на основе технологий соцсетей, ориентируясь на мейнстримы всевозможных мод (на потребление, поведение, коммуникацию) и их идентичности;
– нарастает культурное неравенство в обществе (уже в силу изложенных выше обстоятельств);
– широкое распространение на базе интернета получают принципиально новые художественные практики, изменяя при этом функции традиционных институтов культуры, таких как библиотеки, музеи, картинные галереи, вузы, школы. Типичные примеры: «сетевая литература», «сетевое изобразительное искусство», «сетевая критика», виртуальные библиотеки, виртуальные музеи, виртуальные картинные галереи, виртуальные дискуссионные клубы, электронные магазины, образовательные порталы и др.
Обрисованная картина дополняется еще и тем, что информационному обществу присущ целый спектр серьезных противоречий:
• между стремлением человека и общества к свободе, с одной стороны, нарастанием уровня манипулирования сильнейших групп влияния посредством СМИ массовым сознанием – с другой;
• между высокой (элитарной) и массовой культурой;
• между глобальным бытием общества и человека во «всемирной паутине» и нарастающей дезинтеграции и «атомизации» общества, ведущим к отрыву человека от реальности;
• между ростом объема информации и неуклонным уменьшением относительного объема объективного и рационального знания у «массового человека» [7], что, в свою очередь, чревато появлением общества «ничегонезнаек» по прогнозам
И. Валлерстайна [8].
В этом плане «симптоматично», что доля безграмотных в населении США – в стране, где уровень развития информационного общества едва ли не самый высокий в мире, по разным оценкам достигает 14 %. В унисон с этим феноменом известный культуролог К.Э. Разлогов утверждает, что по мере развития информационного общества масса безграмотных будет множиться и в других странах, вполне благополучных по технико-экономическим критериям. Более того, со временем на культурной арене начнет доминировать генерация поколения, читающая с трудом и умеющая писать разве что «тексты SМS, ММS», поскольку все их компетенции завязаны исключительно на «экранную культуру», на визуальные информационные технологии [9].
Однако при всех этих обстоятельствах, как это ни парадоксально, именно реальности информационной эпохи как нельзя ярче демонстрируют порождающую генетическую сущность (силу) культуры и «культурного» по отношению к онтологии общества социального, т. е. верховенство культурного в социогенезе. Ведь в современных условиях глобальности коммуникации и свободы выбора собственной идентичности решающим фактором обретения социальных ролей и позиций, а также возникновения и становления социальных общностей становится именно сходство или общность культурных предпочтений. В итоге реальной базовой основой современного общества становятся, скорее, не сила политического или экономического принуждения, а бесчисленные множества «малых групп», каждая из которых пребывает в пространстве собственного культурного предпочтения со своим спектром идентичностей, культурными типажами и ценностями, на что настойчиво указывает социальная философия [10].
И главное – в контексте ныне переживаемой человеком ситуации, когда на парадигмальные цивилизационные сдвиги накладывается чрезвычайно острая конкуренции стран и культур за влияние на
