Я долила в бокал Кости пивка и подвинула ближе салатницу:
– А если дело опасное?
– Тогда идет «Альфа», – обреченно констатировал Костя. – Но награды все равно начальству, а нам грамоту. У меня их три штуки. А бывает так, что разрабатываешь дело, разрабатываешь. Двадцать квартир с разговорами обойдешь, анализы у экспертов проверишь, в морге с трупом посидишь. Начнешь нащупывать ходы, а у тебя дело из-под носа забирают. Хорошо если еще в нашем ведомстве остается, хоть поинтересоваться следствием можно, а то заберут в ФСБ – и как в воду канет.
– Обидно, – посочувствовала я. – Кость, а если, например, у меня на даче, в подполе или в сарае обнаружится, не дай бог, лаборатория по изготовлению наркотиков или печатанию фальшивых денег, и я смогу доказать, что к ней отношения не имею. В то же время в ней, запертыми, будут находиться несколько людей с темным прошлым. Можно их арестовать и навязать статью посерьезней?
Костя отставил пустую пивную кружку и отвернулся от телевизора:
– Конечно, можно. Очень хорошо бы им судимость в прошлом иметь. А уж если получится в особо крупных! – Костя закатил глаза от представляемого удовольствия. – Хотя такие дела ФСБ ведет, нам близко подойти не дадут.
– А если ты один будешь об этом знать? И именно ты организуешь и произведешь арест?
– Это была бы удача. – Костя серьезно посмотрел на меня. – Я готов ехать прямо сейчас.
– Куда?
– На твою дачу.
– Костя, это было образное предположение.
– Жаль. – Костя налил пива из трехлитровой баклажки в кружку. – Но если что… сразу звони мне, я с нашими заранее договорюсь.
Перед тем как заснуть, я вспомнила о находящемся под полом Сизом. Съехала ли у него крыша, или он пока мучается похмельем, и в этом состоянии ему не до мозгов?
Два дня пришлось отслеживать Вадика и буквально уговаривать его заехать ко мне вечерком. При этом мною было обещано море самых дорогих вин в объеме «сколько выпьешь», всевозможные деликатесы, которые он пожелает в размерах «сколько съешь», и любой секс в вариантах «сколько сможешь». Вадик в гости не спешил, ссылаясь на обилие дел. Уверена: не хотел отдавать деньги.
На третий день Вадим сам позвонил с утра… момент настал.
Томным и дрожащим голосом я шепотом поведала Вадиму о странном стеллаже в моем подвале, о белом помещении с непонятными ксероксами. Пожаловалась на страх и боязнь выйти из дома.
Вадим, тут же сменив снисходительный тон на душевный, решил бросить ставшими несрочными дела и немедленно приехать.
Через час в квартиру, чуть не снеся меня вместе с входной дверью, вломились Вадим, его шеф Жора со студенистыми глазами и Сергей. Ни Сергей, ни я не стали бросаться друг другу на шею, но обменялись понимающими взглядами.
Стерва, как самая умная, немедленно забилась под кровать и смотрела оттуда, высунув мордочку со сползшей на левый глаз челкой с красной заколкой в форме сердечка.
Возмущалась я непрошеным гостям минуты три, но, уловив взгляд отмороженного Жоры, сменила стиль общения и царским жестом предложила всем спуститься в погреб.
Вход в типографию потряс мужчин. Вадим, Сергей и Жора стояли перед лифтом и раздумывали.
Не сомневаясь, что за лифтом расположена типография, первым не выдержал Жора. Достав пистолет, он вошел в лифт. Вадим шагнул за ним.
В мои планы оказаться сегодня в типографии не входило. Потянув Сергея за край куртки, я сделала шаг назад. Он тут же повторил мое движение. Я быстро нажала на кнопку движения, лифт уехал вперед. Бронированная стена выросла из стены, закрывая меня и Сергея.
Несколько матерных слов еще дошли до наших ушей, затем прозвучал выстрел, и настала тишина.
Им так хотелось много денег. Они так страдали без возможности напечатать себе столько, чтобы купить все на свете, в том числе и людей. Пусть печатают. С утра до ночи, круглосуточно. Но, поскольку они почти не люди, то их от нормальных людей лучше изолировать. Вместе с деньгами.
Три дня. Я продержу их там три дня. Хорошая цифра, стабилизирующая. И Леша успеет без проблем смотаться в Сингапур.
А потом сдам Ладочникову, пусть строит карьеру, он хороший сам по себе, да и нам с Милой пригодится.
Я взяла пустую трехлитровую банку и заполнила красным вином.
Сергей перехватил банку и помог мне выбраться из подпола на лоджию.
– Пора тебе, Серега, менять работу.
– Уже думал об этом. – Он держал меня за руку и почти тащил на себе. – Через порожек ходи аккуратно… Перейду на охрану грузов. Насть, я тебе вчера и позавчера днем перезванивал, предупредить хотел. Сизый пропал, а он в последнее время грозился разобраться с тобой.
– Сизый тоже там. – Я показала пальцем в пол. – Твоих поджидает.
Сергей остановился и хлебнул винца из баночки:
– Вот здорово! Я сейчас к Витальке в больницу заскочу, обрадую.
– Привет передавай. Он не очень злится на меня?
– На тебя? – Сергей широко открыл глаза. – Почему на тебя? Мы сами в охранники пошли, знали, почем хлебушек жевать нанялись. А за рану Витальке знаешь сколько бабушка твоего приятеля отвалила? Две штуки в евро! Я за такие деньги готов каждый месяц раненым быть.
На следующий день я уехала на дачу.
Первые дни ноября были морозными, шел мелкий снег. Фруктовый сад стоял в инее. Мама затеяла подрезку зарослей малины и крыжовника. Два дня мы с папой лазили в колючих кустарниках, раздирая перчатки и штаны, а она изящно красила окна на веранде. За это мы наложили на нее штраф, и маме пришлось готовить утку по-пекински, которую мы с папой очень любим.
Вечерами мы сидели у камина, потягивали легкое вино. Папа смотрел спортивный канал, а мы с мамой думали о том, как дальше устраивать жизнь. Куда вложить деньги, и где мне найти новую работу.
В Москву я вернулась на третий день. Опасалась, конечно, увидеть побитые стекла или сгоревшую квартиру, но ничего, внешне все выглядело пристойно.
Я рассчитывала приехать часа в два дня, договориться о сдаче преступников нашей славной милиции из личного подвала, но из-за пробок получилось, что приехала к семи вечера. Представив милицейскую суету, протоколы, медлительных экспертов, я решила не портить себе ночь и сдать бандитов с утра. Тем более завтра воскресенье, светлый день.
А в два часа ночи приехал Алексей.
Он открыл дверь своими ключами. Шикнул на Стерву, тихо разделся около кровати и скользнул ко мне под одеяло. Пока я просыпалась и решала, сон это, глюк или явь, он лег рядом, обнял меня и… время растворилось от запаха его тела, ощущения прикосновений, от тепла его кожи на моих руках и губах.
Алексей в приглушенном свете выглядел фантастически. Вместо длинных светлых волнистых волос – обесцвеченный блондинистый бобрик. Брови, подтемненные и с умом подщипанные, изменили форму. Он изумительно красив, до боли. Только врет много.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
