- Сколько раз мы еще должны говорить об этом? Никаких образцов. И на то есть веская причина.
- Но существо уже было мертво. Мы все сможем объяснить.
- Стоп. Вы хотите заново обсуждать наше отношение к другим биологическим видам, обитающим на этой планете? Это не несчастный случай на дороге. Это ребенок. Понимаете, что бы это значило, если бы это был человеческий ребенок на Земле? Вы натолкнулись на свидетельства несчастного случая. Нашли мертвого ребенка. А потом вы запихнули его в мешок и унесли, потому что вам любопытно. Вы не доложили об этом, вы не попытались сообщить его родителям, вы забрали его тело и порезали на куски, проводя какие-то исследования. Вы понимаете? Так поступают ваши гребаные академики?
Парек ничего не сказала, словно ушла в себя. Шан ждала, хотя и сама не понимала, что она тут делает. Ее лекция была совершенно бессмысленной. Наконец она повернулась к Беннетту, и тот отступил в сторону, дав ей пройти, а потом последовал за ней и запер за собой люк. Он понимал ее без слов, словно хороший помощник.
- Сколько времени мы будем держать ее здесь, мэм?
- Пока я не поговорю с остальными и не узнаю, какую цену за все это нам придется заплатить.
- Остальные ученые собрались в столовой. Мы решили, пусть подождут вас.
Похоже, у Шан уже выработалась привычка следить за учеными и периодически воспитывать их.
Маленький модуль столовой казался переполненным. Морские пехотинцы расположились по периметру комнаты, выставив на всеобщее обозрение оружие. Шан показалось, что она вновь в бригаде по охране порядка в Нью-Йорке в Новый год. Эдди восседал на самом краю скамьи. Ученые явно сторонились его, вероятно, считая, что он, ко всему прочему, сторонний наблюдатель.
- Справедливость восторжествовала, - объявила Шан, обводя взглядом модуль. «Нужно сделать так, чтобы на несколько секунд я встретилась взглядом с каждым из них». Единственным, кто чувствовал себя более-менее непринужденно, был Чампсиаукс. Возможно, он не осознавал, что его тоже рассматривают как гефеса, а не как безвредного собирателя камней, которому случилось попасть в дурную компанию. - Думаю, вы все отлично знаете, что случилось сегодня, так что нет никакого смысла по-свещать вас в детали. Доктор Парек останется под замком до тех пор, пока я не получу ответа от безери. Гальвин робко подняла руку.
- Выходит, вы ее арестовали?
- Она не выйдет из подготовленного для нее модуля, пока я ей этого не разрешу.
- Действительно ли необходимо было насилие?
- Да, когда слова не доходят, приходится действовать грубыми методами.
- А что относительно нас?
- Я запрещаю вам покидать базу до дальнейшего распоряжения. Не хочу лишний раз рисковать. И на тот случай, если кто-то не понял, я повторяю: это - последнее предупреждение. Мы не венцы творения. Это не наша планета. И поскольку я имею полномочия объявить военное положение, я так и сделаю. А это, в свою очередь, означает, что я лично пристрелю любого, кого замечу в нарушении моих распоряжений.
- Думаю, это перебор, - заметил Райат.
- Вы гробокопатель. Интересно, понравилось бы вам, если бы мы стали рыться вокруг вашего трупа?
- Тогда стоит задуматься о том, чтобы провести кремацию и заранее запастись погребальной урной. Так? - фыркнул Райат и оглянулся на остальных, словно ища поддержки. Рука Вебстер успокаивающе легла ему на плечо.
- Не стоит испытывать свою удачу, - заметила Шан. Несколько испепеляющих взглядов, и ученые быстро присмирели.
Ученые выходили из столовой по одному, проходя мимо Беннетта и Линдсей, которые стояли по обе стороны от люка. Эдди последовал за остальными, но прежде чем нырнуть в люк и закрыть его за собой, он остановился и повернулся к Шан.
- Мы все устали, - объявила суперинтендант, присев за один из столов. Она вытянула ноги. - Не знаю, как все это отразится на нас, но, думаю, нам стоит не спускать глаз с наших друзей-ученых.
- Так и сделаем, - заверила ее Линдсей.
- Я не вру вам. Мы все действительно должны держаться вместе, чтобы хоть как-то переломить ситуацию.
- Мы с вами, - поднял голову Беннетт.
- Будем надеяться, вам удастся их обуздать. Я вызвала Джоша, он уведомил Араса, и чуть позже я отправлюсь в поселок, чтобы увидеться с ним. Тело осталось в морозильнике. Понимаю, неприятно хранить его вместе с пищевыми запасами, но пока нам больше некуда его положить. Оно запечатано в мешок, и я надеюсь, кто-нибудь из вас приглядит за тем, чтобы оно не пропало?
Тут же раздалось единое «Да, мэм», и морские пехотинцы разом вытянулись, словно были единым живым существом. Казалось, все они крепкие как скала и надежные: отличные профессионалы, стоящие у нее за спиной. Мысленно Шан почувствовала облегчение, словно с ней опять была ее старая команда офицеров Западного Централа. От воспоминаний у нее сжалось горло, и слезы накатили на глаза.
Линдсей последней собиралась покинуть столовую.
- С вами все в порядке? - поинтересовалась Шан.
- Все в порядке, командир.
- Удивительно. А я боялась, что случившееся с ребенком безери расстроит вас.
- Я не думала о нем так. Да и Парек, я считаю, тоже. Думаю, она назвала бы все это излишней сентиментальностью.
- Мы вовсе не сентиментальны. Помните, местные жители используют религиозные аргументы как научные.
- И поэтому мы уступаем.
- В библии Джоша в самом начале сказано о том, что человек имеет суверенное право. Нам же надо загнать ученых в угол, разубедить их, что они имеют это библейское право, отучить использовать слово «сентиментальность» вместо «духовность». Они не смогут доказать, что безери неразумны. Но они смотрят на них как на животных и поступают соответствующим образом.
- Выходит, вы считаете, что любая жизнь священна?
- Можно и так сказать. И я не слышала ни одного довода в пользу того, что человеческая жизнь священнее жизни других созданий. А раз так… - Вновь в подсознании пробудилась информация, полученная во время брифинга. В голове Шан завертелось имя Элен. - Так или иначе, но, по-моему, нет смысла читать вам лекцию по постсовременной этике. Вернемся лучше к Парек.
- Если честно, то мне и в самом деле жаль, что все так получилось.
- Нам нужно будет пройти через это. Мы не можем заранее приготовиться к ряду вещей.
- А могу ли я поинтересоваться, почему вы ударили ее? Шан вновь сложила руки на груди. Она чувствовала себя какой-то потерянной.
- Во-первых, чтобы физически наказать ее.
- А во-вторых?
- Потому что я разозлилась. Вы пришли в ужас?
- Не совсем. Однако окажись я на вашем месте, я бы не стала так поступать.
- Вы привыкли держать своего врага на расстоянии, на мушке автомата. А мои враги всегда рядом. - Она протянула раскрытую ладонь в сторону Линдсей. - Я должна уметь управиться с ними с помощью кулаков. А инструкции и уставы, увы, не дают ответы на все вопросы.
- Эдди говорил мне, что вы неоднократно имели дело с террористами, - проговорила Линдсей.
- Вы не можете иметь дело с террористами и не стать от части похожей на них. - Шан надеялась, что Эдди не рассказал Линдсей ничего конкретного. «Интересно, сколько знает обо мне этот ублюдок?» - Самое страшное, когда общаешься
с террористами, понимать, что они не столь уж и неправы. Всегда причиной служит какой-то конкретный случай, правда, информация, которую мы получаем о нем, порой сильно искажена. Из-за этого действия террористов иногда кажутся вполне разумными.
- Наверное, мне надо радоваться, что раньше я никогда не сталкивалась с необходимостью решения подобных этических проблем.
«А я сталкивалась. И я не сожалею об этом».
Шан слышала, как потрескивают, охлаждаясь, переборки - снаружи сильно похолодало.
- Думаете, что я - типичный плохой полицейский?
- Должно быть, мне надо пройти тот же путь, что прошли вы, перед тем как судить вас.
- Неоднозначный ответ в неоднозначной ситуации, - протянула Шан.
Нет, Линдсей не понимала всего. Когда она убивала кого-то, этот кто-то был для нее безликим врагом. Это было красиво и санкционировано правительством. После того как вы убили врагов, вы можете пройтись на национальном параде и сказать, что гордитесь тем, что эти люди были вашими врагами. Шан же знала своих врагов много лучше, и тут нечем было гордиться.
Те, кто понимал ее, давно умерли.
Но еще оставался Арас. И теперь ей, в свою очередь, нужно было понять его.
Вскоре жизнь в лагере прилетевших на «Фетиде» вновь вошла в нормальную колею. Шумы и запахи задавали ритм, подобный биению сердца.
Но в это утро ритм явно изменился. Звуки стали иными, и вовсе не из-за барабанной дроби тяжелых дождевых капель. Эдди быстро прошел от своего модуля к столовой, пытаясь определить, в чем же именно заключается перемена. Не было слышно ни случайных смешков, ни голосов, призывающих аккуратнее обращаться с оборудованием. Только равномерный гул беседы. На мгновение он почувствовал себя ребенком, пробирающимся по лестнице, чтобы подслушать спор мамы и папы относительно его же собственного воспитания. Эдди даже пришлось напомнить самому себе, что ему уже сорок три и он действительный корреспондент Би-би-си. Только после этого он смог заставить себя открыть люк столовой и войти.
