И это совсем не легковесное утверждение, должное всего лишь произвести впечатление на генерала. Я уверен, что моя "особая часть" под командоой унтерштурмфюрера Хунке, хладнокровие которого мне отлично известно, уже добралась до Замка и захватила стратегические точки этого огромного здания. И в самом деле, венгр еще не успел опомниться, как Хунке уже входит в комнату, он сообщает мне, что большой двор и главные входы были заняты без боя, и спрашивает моих приказаний.
Теперь уже венгерский генерал пришел к решению... и, должно быть, принял его не с легким сердцем.
- Сдаюсь, - заявляет он печально. - Я немедленно прикажу своим войскам прекратить огонь.
Мы пожимаем друг другу руки, а затем уговариваемся, что солдатам, которые еще сражаются в саду, сообщим эту новость через венгерского офицера, сопровождаемого офицером из моей колонны. Пока генерал отдает свои распоряжения, я выхожу в коридор, чтобы провести небольшую инспекцию. По моему требованию меня сопровождают два венгра, которые служат мне офицерами связи. К моему удивлению, покои регента пусты. Я узнаю, что он покинул Замок за несколько минут до шести утра и перешел под покровительство генерала СС Пфеффер-Вильденбруха. А его семья еще накануне обрела прибежище у папского нунция. Во всяком случае, присутствие в Замке адмирала Хорти ничего бы не изменило; наши планы имеют своей целью не его особу, а резиденцию венгерского правительства.
Когда я высовываю голову в окно главного фасада, то над ухом у меня свистят несколько пуль. Я поспешно отскакиваю. Немного позже лейтенант Хунке сообщает мне, что не было возможности донести приказ о прекращении огня до некоторых венгерских позиций в садах Замка на дунайском склоне. Но двух выстрелов из базуки, произведенных с верхних этажей Замка, оказывается достаточно, чтобы объяснить солдатам, занимающим эти позиции, что лучше было бы сдаться.
В общем операция длилась примерно полчаса. Теперь на Горе снова царит покой. Обитатели окрестных кварталов могут продолжить мирный сон. По телефону я объявляю о нашем успехе в штаб корпуса и буквально слышу вздох облегчения, издаваемый офицером на другом конце провода. Вероятно, эти господа лишь частично верили в успех моего замысла блицоперации, основанной на факторе внезапности.
НАСТУПЛЕНИЕ В АРДЕННАХ
Примерно 20 октября 1944 года я возвратился в ставку фюрера, которая теперь находится очень близко к фронту, ибо русские продвинулись глубоко в Восточную Пруссию. На этот раз Адольф Гитлер принимал меня наедине. Он был как всегда приветлив; у меня даже складывалось впечатление, что он более свеж, чем в нашу последнюю встречу. Объявив мне, что он наградил меня Золотым крестом, фюрер попросил подробно рассказать ему об аресте младшего Хорти и о налете на Гору. Когда по окончании моего рассказа он поднялся, встаю и я, считая аудиенцию оконченной; но он меня удержал:
- Останьтесь, Скорцени. Я поручаю вам новую миссию - самую важную, возможно, в вашей жизни. Пока что лишь очень немногие знают, что мы в величайшей тайне подготавливаем операцию, в которой вам предстоит сыграть одну из первых ролей. В декабре вермахт начнет крупное наступление, исход которого станет решающим для судьбы нашей родины.
И фюрер принялся пространно излагать мне стратегический замысел этой последней крупной операции на западе, которую потом историки назовут наступлением в Арденнах. В течение последних месяцев немецкое командование вынуждено было довольствоваться лишь тем, что сдерживало вражеские армии и отбивало их натиск. Поражения следовали одно за другим, приходилось беспрестанно отходить как на Западе, так и на Востоке. Да и союзническая пропаганда считала Германию уже "трупом", погребение которого стало просто вопросом времени; слушая речи по англо-американскому радио, казалось, что союзники могли по своей воле выбирать день похорон.
- Они не видят, что Германия бьется за Европу, что она жертвует собой ради Европы, чтобы закрыть Азии путь на Запад, - горько восклицал Гитлер.
По его мнению, ни английский народ, ни американский уже больше не хотят этой войны. И, следовательно, если "немецкий труп" восстанет и нанесет на Западе мощный удар, то союзники, под давлением общественного мнения в их странах, разъяренного оттого, что его вводили в заблуждение, возможно, окажутся готовы заключить перемирие с этим мертвецом, который чувствует себя довольно сносно. И тогда мы сможем бросить все наши дивизии, все наши армии на Восток и за несколько месяцев покончить с этой жуткой угрозой, которая нависла над Европой. Ведь Германия уже почти тысячу лет охраняла ее от азиатских орд и теперь снова исполнит эту священную миссию.
Значит, уже несколько недель в генеральном штабе готовили крупное наступление. Нужно было перехватить инициативу, которая пока всецело принадлежала союзникам. Еще во время перехода англо-американских войск с нормандских пляжей к границам рейха Адольф Гитлер думал о мощном контрнаступлении. Но критическое положение всех наших армий тогда не позволяло осуществить этот замысел.
И вот уже три недели союзники больше не наступали. С одной стороны, их коммуникации невероятно вытянулись, а с другой - за четыре месяца непрерывных боев износилась техника их моторизованных армий. Благодаря этим двум причинам наш Западный фронт, бывший одно время близок к краху, вновь обрел устойчивость.
По словам фюрера, союзники сумели осуществить высадку и выиграть битвы за Францию и Бельгию в основном благодаря их превосходству в воздухе. Но можно надеяться, что плохая погода, ожидающаяся в конце года, помешает действиям англо-американской авиации. К тому же люфтваффе может выставить 2000 новых реактивных истребителей, которые удерживались в резерве для этого наступления.
К тому же блицнаступление помешало бы формированию сильной французской армии. На данный момент союзники располагают примерно 70 соединениями, и это явно недостаточно для фронта длиной 700 километров. Следовательно, сильная концентрация немецких войск должна позволить осуществить прорыв в слабо защищенном месте еще до того, как союзники сумеют укрепить свой фронт новыми французскими дивизиями.
- Выбор такого места, - продолжал фюрер, - мы обсуждали многие недели. Один за другим изучили пять различных планов: наступление "Голландия", начинающееся из района Венло в направлении на запад к Антверпену; наступление с севера Люксембурга в направлении сначала на северо-запад, а затем на север, поддержанное вторым ударом из района к северу от Экс-ля-Шапеля, операцию двумя колоннами, одна из которых выходила бы из центра Люксембурга, а другая из Меца, и они бы встречались в Лонгбви; еще одна, также двумя колоннами, выходящими соответственно из Меца и Баккара, чтобы соединиться в Нанси; и наконец, операция "Эльзас" двумя ударами один из Эпиналя, а другой из Монбельяра с соединением в районе Везуля.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
