— Мы спасали мир, как могли, — мрачно декламирует Джен. — Джа сказал, вы маячок из меня выдрали?
— Это, скорее, приемник, — отвечает Татьяна, подавая Джа гостевые чашки из сервиза, которые годами служили декором в шкафу со стеклянными дверцами. Любая попытка применить их по назначению пресекалась шипением Джа, однако сейчас пророк даже бровью не повел. — Очень хрупкий и нетривиальный.
— Поясни?
— Я уверена, что материал, из которого он собран, нерукотворный. Он сконструирован. Значит, на той стороне баррикады, кто-то из наших.
— Это хорошо?
— Это очень плохо. — Татьяна садится за стол напротив Джена. Снимает толстовку, оставшись в белой майке, и аккуратно вешает ее на спинку стула. — До недавнего времени мы считали, что знаем и контролируем всех конструкторов. Но Елизаветы в нашей базе нет. Того, кто за ней стоит, скорее всего тоже, — она перебирает пальцами связку тонких браслетов из бисера на левом запястье. — Я надеюсь, в вашем доме найдется место для нас троих, потому что теперь эта история и наша проблема тоже.
Джен переглядывается с Джа, отвечает, получив молчаливое согласие:
— Добро пожаловать в отряд доброй воли. Надувных кроватей больше нет, придется довольствоваться диванами в гостиной.
— Нас устроит.
— А «мы» — это кто? — спрашивает Джен.
Приложив палец к губам, Татьяна встает из-за стола. Она подходит к окну и высовывается на улицу, осматривается, прислушивается к шмыгающим вдоль дворов собакам, шарканью машин по асфальту и разговорам, долетающим с тротуаров на той стороне улицы.
— Мы — это «Константа», — отвечает она, возвращаясь за стол. — Организация, которая ищет и обучает конструкторов по всему миру. Ну и держит их в ежовых рукавицах, чтобы не увлекались. Парни, чтоб вы понимали, сейчас «Константа» поднимает по тревоге все резервные силы. Мы готовимся к войне. Потому что даже один неуправляемый конструктор может быть опаснее ядерной бомбы. Хотя бы тем, что способен ее собрать в подвале своего дома.
Джен следит за пророком. Сосредоточенность, с которой Джа наблюдает за магией кофе-машины выдает злость. Будь они наедине, ярость выплеснулась бы длинной тирадой. Джа бы орал, искал виноватых и пятый угол, проклинал себя и Вселенную, умолял избавить его от ответственности, совести и памяти. Возможно, один из переклеенных вдоль и поперек стульев снова отлетел бы к косяку, развалившись на части. Но сейчас пророк пылал изнутри, наружу вырвалось только ядовитое и горькое:
— Где ж вы раньше-то были?
Глава 14
— Нет, серьезно, где вы были все это время? — Джен, пристально следит за магией, признать физическую природу конструкта он отказывается наотрез.
Для усиления эффекта Татьяна плавно водит руками, хотя без жестов можно было бы обойтись. Перед ней на верстаке лежит чистенький совершенно ровный бензобак Нортона и равномерно покрывается глянцевым черным слоем.
— А это точно не отлетит через месяц? — недоверчиво спрашивает Джа.
— Не должно, — Татьяна закончила с одним боком и тут же переворачивает бак на другой.
— Не высохло же!
— Нечему сохнуть. Джа, я наношу пигмент сразу сцепляя с металлом. Честно говоря, впервые это делаю, не доводилось раньше с мотоциклами работать, знаете ли.
Применения навыкам конструкторов нашли на второй день. Пока Савва с Алекс, отмахиваясь от высокомерного менторства Яна, прочесывают пространство в поисках Елизаветы Кондрацкой, парни взяли в плен Татьяну и Риту, проверяя их способность ремонтировать органы захворавших байков. О брошенной вскользь фразе, что с предметами работать многократно проще, чем с живой тканью, Татьяна пожалела очень быстро. Наращивание сточенных наконечников штока сцепления, снятие коррозии с восстановлением металла и даже покраска — Джен едва сдерживает скупые слезы зависти, глядя как две девочки наложением рук (и то больше для шоу, чем по надобности) восстанавливают то, на что ушли бы часы сурового мужского труда.
— Если это врожденное, почему мы о конструкторах никогда не слышали? — пытает Джа. — Или это заговор людей икс? То самое мировое правительство? Масоны? Легион?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Нет, конечно, — отвечает Татьяна, наблюдая за неуверенной еще работой Риты над серебристой эмблемой «URAL». — Большинство конструкторов — вполне обычные люди. Это как… Вот представь, родился ребенок, учится ходить, говорить, кубики складывать в пирамидки. И при этом у ребенка идеальный слух. Или уникальное восприятие цвета, то есть, глаза так устроены, что он различает не 2,4 миллиона оттенков, а 2,4 миллиарда. Как много таких людей ты знаешь?
— Это нельзя сравнивать.
— Почему? Конструкт — такой же навык, его можно развить. Если знать, как. Сам по себе он прорывается крайне редко. Дети с феноменальным талантом, как правило, сами начинают петь или что-то наигрывать еще в раннем детстве. Смотрели фильм «Август Раш»? Там мальчишка во всех окружающих шумах слышал музыку, а потом воспроизводил ее подручными средствами. Когда его научили нотам, начал писать симфонии. Так же и с конструктом. Можно обладать способностью, но не развить в навык. Конструкты, как правило, в детстве все ломают, не прикладывая усилий. Но это списывают на нервозность или неаккуратность. Ребенок вырастает, адаптируется, приучается к порядку и самоконтролю. То есть, учится подавлять свой деструкт, а не развивать навык. Но иногда способность все же прорывается в сознательном возрасте, чаще всего на фоне стресса. Как у Риты. Таких ребят мы находим и учим. При условии, что он будет соблюдать правила.
— Первое правило бойцовского клуба…
— Типа того.
— А если нет?
— На нет и суда нет.
— Ни суда, ни следствия? — переспрашивает Джа удостовериться, что понял правильно.
Татьяна отвлекается от ученицы, выпрямляется на стуле горделиво. Точь-в-точь хозяйка Медной Горы среди груды металлолома.
— У нас нет ресурсов сюсюкать с разболтанными, самовлюбленными переростками, которые ставят свое эго выше интересов всего общества. Хочешь работать с материей на про-уровне, будь готов охранять свой талант. А посягать на него будут все, кому не лень, от бандитов до правительств и бандитов из правительств. Это не значит, что нельзя пользоваться навыком, даже наоборот, из наших ребят получаются классные инженеры, биологи, фармакологи. Кто-то двигает науку. Потихоньку, в безопасном направлении. Кто-то создает уникальные вещи, левша тульский, скорее всего тоже был из наших…
Джен невольно скосил взгляд на лежащие возле Нортона трубы выхлопной системы, вернувшиеся от мастера. Идеальные, будто заново отлитые.
— …только не надо постить в Тик-ток видосики о выращивании пулемета из зубочистки. — Татьяна спохватилась, что говорит слишком громко. Сбавила обороты. — Один дурачок похвастался перед начальством, что обойдется без их суперстанков, уж не помню, какие детали они там вытачивали, так мы его еле нашли потом в пустыне, лепил из песка куличики по чертежам ФАУ-2. А где закопали то самое начальство, мы так и не знаем.
— Я понял, — Джа примирительно вскидывает руки. — Никому никогда низачто. Блин, реально как настоящая, — схватив законченную эмблему, Джа крутит ее в пальцах, рассматривает на свету под разными углами. — Джен, глянь, нулевочка прям.
Вышло и впрямь неплохо, один в один с эмблемой на сайте ИМЗ.
— Пришпандорим на Хищника? — Джа не терпится. — Где у тебя скотч двусторонний?
— От тебя третий ящик справа.
— Впервые вижу такой идеальный порядок в мастерской, — замечает Татьяна. Выйдя в центр прохода, она оглядывает стройные ряды выдвижных ящиков, полок, подвесов, одобрительно хмыкает, рассмотрев со всех сторон чудо эргономики — передвижную подставку под инструменты. — У тебя, наверное, ничего не теряется и не ломается, да?
— Мы здесь чиним, а не ломаем, — отвечает Джен, затягивая очередную гайку в брюхе Нортона. Макс тут же подает ему следующую.
— Да… я вижу.
Присутствие посторонних в мастерской Джена напрягает. Макс и Птенчик с Олькой здесь уже как родные. А вот Татьяна вышагивает по проходу инородным телом. Так и хочется попросить ничего не трогать, будто одно прикосновение к байкам может отравить их ее медной коррозией. Но Джен молчит и наблюдает за конструктором как за экзотическим зверем, изучает повадки.
