Голубые глаза блеснули.
– Я поклялась.
Хозяйка кабинета кивнула:
– Как и все мы, сестра. Как и все мы. – Она уселась поудобнее. – В книге было сказано еще что-нибудь?
– У меня было мало времени, но кое-что я запомнила. Его сопровождает Мать-Исповедница. Он – ее будущий муж.
– Мать-Исповедница? – Она нахмурилась, но потом пренебрежительно махнула рукой. – Ничего страшного. Что еще?
– Он Искатель.
– Будь проклят Свет! – Ладонь снова хлопнула о стол. – Искатель… Ничего, справимся. Это все?
Собеседница медленно покачала головой и, наклонившись над столом, сказала:
– Он взрослый, сильный мужчина. И все же он потерял сознание от боли через два дня после того, как пробудил свой дар.
Настал черед хозяйке кабинета широко открыть глаза.
– Два дня, – прошептала она, приподнявшись в кресле, – ты уверена? Два дня?
Ее собеседница пожала плечами:
– Я только повторяю то, что говорилось в книге. Там сказано именно так, но я не знаю, правда ли это. Я вообще не понимаю, как такое могло случиться.
Хозяйка кабинета тяжело опустилась в кресло.
– Два дня, – повторила она, уставясь на стол. – Чем скорее мы наденем на него Рада-Хань, тем лучше.
– Даже сестры Света считают так же. В книге было ответное послание. От самой аббатисы.
– Аббатиса сама рассылает приказы? – не поверила хозяйка кабинета.
– Да, – кивнула гостья и со вздохом добавила: – Как бы мне хотелось знать, за нас она или нет?
Последнюю фразу хозяйка кабинета проигнорировала:
– И что там написано?
– Что, если он отвергнет третье предложение, сестра Верна должна убить его собственноручно. Какая чушь! Если дар его и впрямь так силен, то, отвергнув третье предложение, он проживет от силы пару недель. Зачем аббатисе понадобилось отдавать этот нелепый приказ?
– А ты когда-нибудь слышала, чтобы кто-нибудь отклонил первое предложение?
– Н-нет, никогда.
– Таковы правила. Если некто, имеющий дар, отверг все три предложения, его следует убить, дабы избавить от безумия и страданий. Ты не слышала об этом, потому что на нашей памяти никто еще не отвергал первое предложение, но я работала в архивах и изучала пророчества. Там я наткнулась на этот пункт. Аббатиса очень сведуща в древних законах. Кроме того, она боится, ибо тоже читала пророчества.
– Боится? – Голубые глаза широко раскрылись. – Аббатиса? Она никогда ничего не боялась.
Хозяйка кабинета кивнула:
– А сейчас боится. Впрочем, тут есть всего два варианта, и оба нам на руку. Или он примет Рада-Хань, или умрет. Если он его примет, мы будем учить его по-своему. Если умрет – мы избавимся от лишних хлопот. Пожалуй, лучше бы даже было, чтобы он умер. Умер до того, как сестры Света поймут, кто он такой, – если они уже этого не поняли.
Женщина с голубыми глазами понизила голос:
– Если даже они уже поняли, среди них найдутся такие, кто рад будет убить его.
Хозяйка кабинета ответила не сразу:
– Да, такие найдутся. – Легкая улыбка тронула ее губы. – Они стоят перед опасной дилеммой. А мы – перед новыми возможностями. – Ее улыбка погасла. – А как насчет остального?
Гостья выпрямилась и скрестила на груди руки.
– Рэнсон и Вебер ждут там, где вы приказали. Они прошли все испытания и, узнав, что завтра их освободят, распетушились. – Она хищно оскалилась. – Но пока на них Рада-Хань, я преподам им хороший урок. Когда я поведу их сюда, вы услышите, как стучат от страха их зубы.
Хозяйка кабинета пропустила эти слова мимо ушей.
– По расписанию у меня сейчас начинаются занятия. Ты проведешь их вместо меня. Скажи, что я работаю над отчетом. А я пойду навещу наших приятелей. Может, они и прошли все испытания аббатисы, но мои – еще нет. Один из них должен принести клятву. А другой…
Гостья в нетерпении перегнулась через стол:
– Но кто? Кого вы собираетесь… О, как бы я хотела взглянуть на это… И поучаствовать… Обещайте, что вы мне все-все расскажете.
Такое рвение вызвало у хозяйки кабинета улыбку.
– Обещаю. Во всех подробностях. С начала и до конца. Каждый его вопль. А теперь иди и проведи за меня уроки.
Гостья, пританцовывая, направилась к двери. У нее был вид легкомысленной школьницы. Чрезмерное усердие часто бывает опасно. Оно заставляет забыть об осторожности. Доставая из ящика стола скальпель, хозяйка кабинета мысленно дала себе указание в будущем реже использовать эту девушку и не спускать с нее глаз.
Она проверила пальцем остроту лезвия и осталась довольна. Спрятав скальпель в складках одежды, она сняла с полки пыльную статуэтку и сунула ее в карман. Уже на пути к двери она вспомнила еще кое о чем и вернулась к столу, чтобы взять лежащий у кресла хлыст.
В этот поздний час коридоры Дворца были тихи и безлюдны. Несмотря на жару, она накинула на плечи короткий голубой плащ из тонкой материи. При мысли о будущем новичке, имеющем мощный дар, ее начинала бить дрожь. Вырос и стал мужчиной!
Покачивая головой, она молча шла по длинным ковровым дорожкам вдоль стен, отделанных панелями из вишневого дерева. Она проходила мимо окон, закрытых тяжелыми шторами, мимо столов, на которых стояли вазы с засохшими цветами, мимо изящных светильников. Некоторые окна были открыты. Огни города на таком расстоянии казались серебристой россыпью звезд. Легкий ветерок принес с собой запах тины. Вероятно, скоро отлив, подумала она.
Служанки и уборщицы, завидев ее, склонялись в поклонах, но она их едва замечала. И естественно, не знала в лицо. Это было ниже ее достоинства.
Вырос. Вырос и стал мужчиной.
Лицо ее было темным от гнева. Как это могло случиться? Кто-то допустил серьезную ошибку. Ошибку. Недосмотр. Оплошность. Другого объяснения нет.
Служанка, которая, встав на четвереньки, усиленно чистила ковер, едва успела отскочить.
– Простите, сестра!
Вырос. Даже у ребенка непросто изменить сложившийся образ мышления. А у мужчины? Она опять покачала головой. Вырос. Она в злости щелкнула хлыстом по ноге. От этого звука две служанки, стоявшие неподалеку, вздрогнули и поспешно бухнулись на колени, прикрывая головы руками.
Ну что ж, вырос он или не вырос, а ошейник надеть ему придется. А потом будет полный Дворец сестер, которые не спустят с него глаз. Но, даже надев Рада-Хань, он все равно останется взрослым мужчиной. И к тому же Искателем. Его будет тяжело контролировать. Тяжело и опасно.
В конце концов, подумала она, с ним всегда может произойти «несчастный случай в процессе обучения». Да и без этого имеющего дар подстерегает множество опасностей. Но если его удастся привлечь на свою сторону или по крайней мере использовать, все беспокойство окупится сторицей.
Она вышла в холл. Сначала он показался ей пустым, но потом она заметила у окна девичью фигуру. Девушка стояла в тени и смотрела в окно. Одна из послушниц. Она встала за спиной у девушки и скрестила на груди руки. Послушница не слышала, как она подошла: девушка увлеченно рассматривала ворота.
Сестра кашлянула. Девушка обернулась, ойкнула и низко поклонилась.
– Прошу прощения, сестра. Я не слышала, как вы вошли. Доброго вам вечера.
Она опустила голову, но сестра, уперев кончик хлыста ей в подбородок, заставила ее поднять взгляд. У девушки были большие карие глаза.
– Тебя зовут Паша, не так ли?
– Да, сестра. Паша Маес. Послушница, третья ступень. Скоро мое посвящение. Я первая в списке.
– Первая в списке! – фыркнула сестра. – Самонадеянность, милочка, не пристала и сестрам, не говоря уж о послушницах. Даже третьей ступени.
Паша опустила глаза и поклонилась, насколько позволял ей хлыст у подбородка.
– Да, сестра. Прошу прощения, сестра.
– Что ты здесь делаешь?
– Просто смотрю, сестра. Смотрю на звезды.
– Смотришь на звезды! А мне показалось, что на ворота. Или я ошибаюсь?
Паша сделала очередную попытку уставиться в пол, но хлыст решительно вернул ее голову в прежнее положение.
– Нет, сестра, – промямлила она. – Не ошибаетесь. Я смотрела на ворота. – Она облизнула пересохшие губы. Губы у нее были полные и очень чувственные. Помолчав, она быстро заговорила: – Я слышала, как девушки говорили… Ну, что три сестры Света покинули Дворец, уже очень давно, и это значит, говорили они, что скоро сюда привезут новичка. Кого-то с даром. Я здесь уже много лет, но ни разу не видела, как привозят новичка. – Она опять облизнула губы. – И я… Мне казалось… Я надеялась… Поскольку я первая в списке… Я думала, мне доверят его воспитывать. Так же всегда бывает перед посвящением. – Она умоляюще сложила руки. – А я очень хочу стать сестрой. Я много училась и много работала. И ждала, все время ждала. А новичков не привозили. Я виновата, сестра, но я просто не могла усидеть на месте. И я… да, я смотрела на ворота, потому что надеялась увидеть, как его привезут.
