В тот вечер мы перепили и от пьянки не соображали, что с нами находится отец. Зинка хохотала и тянула меня в постель, скидывая с себя одежду. Отец возмутился, произошла драка. Он стал меня душить, Зина стукнула его по затылку пустой бутылкой.
Отец упал, потом мы поняли, что он мертв. Зинка выла и говорила, что не хочет в тюрьму. Да я бы этого и не допустил.
В общем, я вину взял на себя. В зоне мне еще добавили срок, это здесь тоже бывает.
Врачи сказали, что у меня туберкулез в открытой форме.
В общем, жизнь моя на закате. Самое обидное, что я никому не сделал хоть что-нибудь доброе и полезное.
Если бы мама тогда не утонула, если бы она не прыгнула в реку, каким бы я мог быть… Никому от меня не было никакого проку. Сдохну – и вспомнить меня будет некому.
По ночам реву – подыхать неохота, да все идет к этому.
В общем, может быть, хоть Вы попросите за меня Бога, чтобы Он простил меня.
Мою молитву вряд ли святые угодники услышат. Слишком уж много, наверное, на моей душе грехов.
Если Вы будете за меня молиться, то настоящее мое имя – Семен.
Простите меня и прощайте».
Смерть неизбежна на нашем пути Если человек свалился в могилу
Из письма: «Были мы на похоронах, мой зять поскользнулся и съехал прямо в могилу. После этого он как иглу проглотил: весь истаял, лицо стало мраморное, как у покойника. Чем ему помочь?»
Пойдите с зятем на ту могилу, в которую он свалился. Поставьте там зажженную свечу, съешьте по три блина и по ложке кутьи. После этого перекреститесь и скажите:
Мертвец, мы тебя навещали,
Мы тебя блинами и кутьей поминали,
Верни рабу Божию (имя) то,
Что твоя могила взяла.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Ныне и присно и во веки веков.
Аминь.
После этого поклонитесь могиле и уходите. Разговаривать по дороге нельзя. Предсказание смерти
Из письма: «Решилась к Вам обратиться за советом или помощью. По профессии я врач. У меня есть семья.
Случилось так, что по моей вине у дочери из-за сильного испуга начались энурез и заикание. Ей было тогда три года.
Один человек дал мне специальные молитвы. Три дня я их читала, и болезнь как рукой сняло.
С тех пор мое отношение к религии и Богу сильно изменилось.
Спасибо святым за их помощь через те чудесные молитвы. Но пишу я, собственно, не из-за этого. Когда я еще была ребенком, одна гадалка сказала моей маме:
– Дочка, когда вырастет, будет носить белый халат. Она будет лечить людей, и у нее будет все, кроме собственных детей. Она останется одна как перст и жизнь проведет в тоске и слезах.
Прошло время, я мечтала быть учителем, но в последний момент моя подружка уговорила меня пойти с ней в другой институт. Я забрала свои документы и поступила учиться на врача.
Так сбылась первая часть предсказания. После института я устроилась в престижную клинику и через месяц вышла замуж за любимого человека. Когда мы прожили с ним пять лет, я все чаще стала вспоминать слова гадалки о том, что я буду врачом и что буду иметь очень многое, но у меня не будет самого главного – детей.
Разумеется, мы с мужем обследовались и предпринимали все меры для того, чтобы у нас был ребенок. Я даже ездила в Москву на оплодотворение, но у меня ничего не вышло.
И тут грянул гром. Однажды я пришла домой, где меня ждали моя свекровь и муж. Мать моего мужа была заплакана, и мне стало не по себе.
В общем, состоялся очень неприятный разговор о том, что моему мужу нужен ребенок, а моей свекрови – внук или внучка. И как бы им ни было меня жалко, но, видимо, наш брак следует считать неудачным, так как если в семье нет детей, то и семьи, по существу, тоже нет.
У меня впервые в жизни случилась истерика, да такая, что мой муж за меня очень испугался. Я так плакала, что думала, мое сердце разорвется и я умру. Я умоляла дать мне хотя бы еще полгода как последний шанс.
Свекровь попыталась меня вразумить, говоря мне, что все это самообман и что чудес не бывает и если рвать, то уж сразу, иначе будет еще больней.
Я видела по ее лицу, что она в досаде и ee бесит мое упрямство, но неожиданно муж меня поддержал – видимо, ему было меня жалко. Он сказал:
– Хорошо, но только полгода.
Я побежала по профессорам, которых мне рекомендовали знакомые, умоляла их мне помочь за любые деньги, но они разводили руками, говоря, что образование и порядочность не позволяют им давать мне надежду там, где она нереальна.
Тогда я бросилась по знахаркам. Кто-то из них говорил мне, что у меня порча, и снимал ее, кто-то отказывал и отправлял к другому, и только одна мне сказала:
– Я не вижу возле тебя детей – смирись.
Почему-то именно у нее я не сдержалась и дала волю слезам. Я рассказала ей, что мой муж дал мне короткий срок и что он меня бросит. Я говорила этой незнакомой старухе о своем страхе остаться одной, о ревности к будущей жене моего мужа, которая родит ему ребенка.
Выслушав мои вопли, старуха мне сказала:
– Я вымолю тебе дитя, он родится, но пройдет время, и он оставит тебя, ты его схоронишь, потому что этот ребенок дается тебе как бы взаймы. Тебе не понять нашей колдовской кухни, да и не нужно ее знать. Скажу только, что вымолить у судьбы можно хоть что, но плата за это всегда бывает разная, иная плата тяжельче гробовой доски.
Она еще долго говорила, но только я ее не хотела слушать. Главное, я услышала, что она мне поможет в моей беде, а значит, муж меня не оставит.
Видя мое состояние, старуха почему-то на меня рассердилась и даже прикрикнула:
– Сядь, не гоношись! Как вы, бабы, по мужикам убиваетесь. Ты хоть поняла, что ради того, чтобы он тебя сейчас не бросил, ты покупаешь временного ребенка, но ведь ты матерью ему будешь, пойми ты это, садовая твоя голова. Пройдут годы, и мертвая мать заберет того, кого мы у нее выманили на время.
И тут я ляпнула:
– Ну что ж, все равно мы все рано или поздно умрем, и мой ребенок тоже не будет вечным. Что будет, то и будет, я согласна на все, только чтобы у меня именно теперь появился ребенок.
Потом бабка-знахарка разложила на полу кресты (штук двенадцать), положила меня на эти кресты и стала читать какое-то полускладное заклинание. Она дергалась, кривлялась, кланялась, и я почему-то ее в этот момент боялась. То она ногой постучит, то рукой похлопает, у меня мысль промелькнула: «А нормальная ли она?»
Из всего заклинания я поняла одно, что знахарка обращается к какой-то «черной, мертвой матери», обещает ее вознаградить и что она клянется в том, что в положенный срок вернет ей ребенка, которого та отпустит к нам погостить.
Последние слова были такие:
«Тот, кто эту живую кровь дает, тот себе эту кровь мертвой заберет».
Может, я напутала что-нибудь, но слова были примерно такие. Потом она меня умывала, кормила какими-то липкими лепешками и жгла свечи.
Когда я уходила, бабка сказала:
– Принеси то, чем будем покупать тебе ребенка. Я это унесу на кладбище. И знай, у тебя есть время до завтра. Если передумаешь, так не приходи.
Но я пришла, принесла ей две пары серег, колечко и цепочку с подвеской. Мы поехали с ней на кладбище, и я видела, как она с размаху закинула мои украшения в траву на могилах.
Мы ушли. Когда мы вышли с территории кладбища, бабка мне сказала:
– Ну, все. Жди гостя, ко мне больше не ходи, видеть тебя не желаю.
По дороге домой я почувствовала себя нехорошо. У меня словно жар начался и поднялось давление. В голове бились бабкины слова: «Жди гостя».
Почему «гостя»? – думала я и не находила ответа.
Месяц спустя я поняла, что беременна. Радости моей не было предела. В положенное время у меня родилась дочь. В первое время я со страхом разглядывала ее, но ничего странного не находила. Я старалась гнать от себя все плохие мысли. В конце концов я этому научилась. Больше я не думала о том, что моя дочь может в любой момент умереть.
Только однажды, когда ей было три года, непереносимый ужас нечаянно посетил меня.
Случилось это так. Я после работы прилегла, а дочь спала в своей комнате. Мне приснилась огромная черная женщина.
Она взяла за руку мою дочь и повела ее из нашей квартиры. Я стояла, смотрела, но не могла ни крикнуть, ни шевельнуть рукой и только понимала, что вижу свою Таню последние минуты. В ужасе я вскочила с постели и понеслась в комнату дочери. Ребенка на постели не было. Я вихрем полетела по всем комнатам, но Таня исчезла.
С дикими воплями я швыряла все, что мне попадалось под руку: стул, вазу; все летело, а я орала. И тут я увидела дочь: она описалась от страха, глядя на меня, лохматую и дико орущую.
Я ее тогда сильно испугала. Прижала ее к себе, меня всю колотило, я спрашивала ее, где она была. Но Таня не смогла мне ответить. От испуга она стала заикаться.
Потом выяснилось, что, пока я спала, она, открыв дверь, вышла на площадку смотреть кошку, которую мы с ней обычно подкармливали.
