– Мне бояться нечего, – оскорбился Ипсиланти. – Я не пашу на трех тузов, о которых ты говоришь. Впрочем, ты все равно мне не поверишь. Но если уж ты пошел на такой откровенный разговор, то почему не называешь имен? Черт возьми, хотя бы дай наводку. Летовой у нас нет, ищи ее в другом месте. Но то, что ты рассказал, многое меняет...
За спиной молчание. Ипсиланти всеми нервами «прощупывал» пространство сзади... Кажется, там уже никого нет. И все же он не решался оглянуться. Да, он обычный человек – хоть и не верит в собственный конец, а смерти боится, как все нормальные люди. Выстрел в спину – что может быть ужаснее? Во время диалога он не раз прочувствовал в спокойном голосе собеседника ту внутреннюю твердость, которая гасила саму мысль, что парень блефует. Нет, он выдал истинную информацию, но, к сожалению, думал, что Ипсиланти в курсе событий. Георг медленно повернул голову:
– Ты слышишь?
Он несмело развернулся корпусом, затем полностью. Вокруг было пусто. Как тот человек исчез? По воздуху, что ли, передвигается? Ипсиланти лихорадочно обвел глазами улицу... Люди шли по обеим сторонам, кто медленно, кто торопился, по двое, по одному, группами... Как среди них распознать фантом? Фантом! Голос похож, похож... Да, там, в разрушенном клубе был именно этот человек. И тогда «фантом» не хотел, чтобы Ипсиланти его увидел, – надел маску. Где же он? Далеко не мог уйти. Где-то здесь, среди этих людей...
С самого утра Ипсиланти переваривал информацию, которую закинул ему «фантом». Конечно, он и вчера не мог отделаться от мыслей, преследовавших его, пока не уснул, но утром голова свежее. Приехав в прокуратуру, он сел за стол, вытянул ноги и закинул за голову руки – на рабочем месте анализ идет эффективней. Больше всего он застрял на одной детали: «фантом» уверен, что прокуратура сдалась группировке. На это же намекал Мятежный, а «фантом» говорил уверенно. Ну, что все тут беспросветные предатели – это они загнули. Хотя один, два сотрудника – запросто.
За последние годы у населения сложилось неверное мнение о работниках правоохранительных органов, чему способствуют СМИ: стращают, стращают и стращают. В сущности, оборотни – в погонах они или без них – везде есть, всюду затесались, на то они и оборотни. Ипсиланти задело другое: и его «фантом» причислил к оборотням. Конечно, Георг не безгрешен, но чтобы оборотнем его считать... Хотя именно потому, что считают, Ипсиланти не получил полной информации от неожиданного помощника (а «фантом» действительно кое в чем помог ему). Но и этого мизера достаточно, чтобы стать осмотрительным.
Анализ прервал Краснов:
– Привет. Как дела?
– Хреново, но жить хочется. Валера, что такое пшеница?
Краснов сунул руки в карманы, уставившись на Георга с пониманием:
– Переработал. Из пшеницы, Георг, делают муку, а из...
– Я не о той пшенице тебя спрашиваю. В переносном смысле, что обозначает пшеница? Например, в криминальной среде...
– А... – вспомнил тот. – Желтой пшеницей песочники называют золотишко.
– Песочники? Это еще кто?
– Мошенники, продающие опилки меди и чугуна под видом золота. Стыдно не знать следователю.
– Не приходилось иметь дело с песочниками и золотом. Я все больше по убийцам специализировался.
– Хочешь сказать, сейчас вышел на незаконных золотопромышленников? Стоп! Не говори, я сам угадаю. По делу Летовой? Она сбывала пшеницу?
– Богатая у тебя фантазия, Валера, – рассмеялся Ипсиланти. – А мне всего-навсего вчера попался вопрос в кроссворде.
– Дожил, кроссворды в одиночестве разгадываешь... – чему-то ухмылялся Краснов.
– Ты-то откуда так хорошо знаешь жаргон?
– Изучал. Еще когда учился. Кстати, жаргон мало изменился с двадцатых годов. Правда, дополняется, но незначительным количеством слов. А у золота много бандитских синонимов: ружье, рыжье, цветняк, желтизна, шалото и т. д.
– Ладно, жаргон в сторону, – встрепенулся Ипсиланти, решив, что лучше пока не заострять на «пшенице» внимание даже Краснова. – Скажи, кто работал по делу Свищевых?
– В деле написано, посмотри. Чего ты уперся в Свищевых? Подумаешь, внутренности у них без явных признаков наркомании! Ну и что? Решили впервой попробовать кайфа и, как говорится, склеили ласты. Такое случается чаще, чем хотелось бы. – Он взглянул на Ипсиланти, а тот и не думал спорить, что-то рисовал на листе бумаги. – Ну, как? Состоялась встреча с осведомителем?
– Облом. Прождал полтора часа, не явился. Боюсь, Валера, я проиграю пари. Ни одной ниточки нет.
– Впредь тебе наука, – самодовольно хмыкнул Краснов. – Не уверен – не обгоняй, а ты сразу: «что б мне... чтоб я...» Ладно, не расстраивайся, время есть, может, все еще и обернется в твою пользу. Я пошел к глубокоуважаемому.
Ипсиланти проводил его потухшим взглядом. Вот и результат вчерашнего разговора: Георг подозревает собственного друга. И хоть утверждают некоторые знатоки человеческой натуры, что нет хуже врага, чем близкий друг, а внутри всегда живет уверенность: со мной такого не произойдет. Сегодня уверенность дала трещину.
Он достал дело Свищевых, которое лежало в столе. Собственно, дела-то и нет, так, несколько бумажек в папке... Георг прочел фамилию следователя... и физиономия его приобрела выражение унылости. Голубцова! Как он раньше не обратил внимание на фамилию? Ну да, ему не интересно было, что за бездарность копалась в деле. А теперь... Ну почему именно она?
Ольга Голубцова фигуристая, эффектная, замужем, имеет дочь. Казалось, чего же ей не хватало? А не хватало его, Георга Ипсиланти. Разумеется, и она зацепила его, причем зацепила сильно. Он даже подумывал в третий раз наступить на грабли и сочетаться с ней законным браком, но... Что-то удержало от решительного шага. Вернее, она же его и удержала. В Ольге мало заложено женской природы, она умна, прямолинейна, с волевым и жестким характером, тщеславна. Куда такое счастье? Пусть уж лучше им наслаждаются другие. Георг расстался с ней. Попросту бросил. И хотя бы завел роман на стороне, а то ведь снова прямо здесь же на службе. Новый роман не протянулся и месяца, а с Ольгой длился два года. Конечно, из любовника он превратился во врага. Козней Ольга не строила, но при встречах игнорировала его, натянув на лицо маску неприступности. Случалось, нечто вздрагивало внутри Георга, когда он ненароком сталкивался с ней, но тут же говорил себе: мне нужна женщина попроще.
Такова история их отношений. И вот теперь у него есть несколько вопросов к ней. Как быть? Ипсиланти ухмыльнулся: а не явиться ли к ней с наглой рожей и не употребить ли известные только ему приемы? Небрежно сунув папку под мышку, он закрыл кабинет и спустился на этаж ниже. А минуту спустя, стоял на пороге кабинета:
– Можно, Оля?
Люде казалось, что она вот-вот умрет, и, если б сию минуту появились убийцы, она бы умоляла их застрелить ее. Людмила лежала на двуспальной кровати Фисунов и стонала от головной боли, от тошноты, от слабости.
– Неужели от одной бутылки вина бывает так плохо? – не верилось Марьяне. Она чувствовала себя прекрасно после вчерашнего. Смочив кусок полотна, Марьяна укладывала его на лоб несчастной Людмилы. – Первый раз напилась?
– Первый, – простонала та.
Зазвонил мобильный телефон, Марьяна взяла его, посмотрела, кто звонит, и кинула на кровать. Звонил следователь Ипсиланти. И вчера он трезвонил весь день. Нет у нее желания с ним разговаривать – и все. В принципе вообще нет желания его видеть, да куда ж деться? Ладно, завтра сама ему позвонит.
Развалившись на той же кровати, Марьяна бубнила:
– А я первый раз смешала вино, шампанское и коньяк. Отпадная вечеринка была. И как с гуся вода. Мне ведро надо выпить, чтоб наутро подыхать, как ты. Есть одно средство, проверенное. Опохмелка.
Люда скривилась.
– Ну и мучайся.
Снова зазвонил телефон, Марьяна машинально взяла трубку и подскочила:
– Привет, дорогой.
– Почему не отвечаешь на звонки? – спросил Клочко.
– А ты разве не знаешь мое тяжелое материальное положение? – принялась жаловаться Марьяна. – Мужа укокошили, менты ограбили, карточку купить не на что. Как жить? У соседки заняла с утра, купила карточку. А у тебя есть хорошие новости для меня?
– Давай встретимся сегодня? Заодно я поправлю твое материальное положение.
– Прилечу, куда скажешь.
– Тогда в семь в «Николь»?
– Буду, дорогой. – Марьяна поцеловала несколько раз трубку и подкинула телефон.
– Кто это был? – слабо спросила Люда.
– Говнюк один. Он мне нужен, как воздух. Людка, придется срочно принимать реанимирующие средства. Мы с тобой сегодня идем в ресторан.
– Не-ет, – протянула поворачиваясь к ней спиной, Людмила. – Я умираю.
Марьяна выбежала из спальни. Под ней заскрипела лестница, а попугай заорал хриплым голосом: «Жрать!» Ему вторил Цент, громко лая. Через минуту Марьяна пришла с полным бокалом вина. Люда, как увидела ее, натянула одеяло на голову, но подруга стянула его легко, она женщина сильная.
