Грохот выстрелов, с шипением бежавшая по ее телу чужая кровь и подергивание превращающегося тела привели Лену в чувство. С воплем она заизвивалась под трупом, выбралась и отползла, чтобы вжаться спиной в стену. Взгляду нее остекленел.
— Лена? Вы меня слышите? — Протянув руку, он коснулся ее плеча. — Нам нужно уходить! Вероятно, полиция уже едет сюда, и, поверьте мне, они зададут слишком много вопросов, на которые никто из нас не хочет отвечать.
Девушка отпрянула, пропитавшиеся кровью волосы упали ей на лицо, нарисовали тонкие красные полосы у нее на щеках. Она была в шоке, даже не сознавала, что Эрик здесь.
Времени на прикладную психологию у него не было.
— Мне очень жаль.
Эрик присел перед ней… и ударил. Оглушенная, Лена упала на ковер.
Перебросив девушку через плечо, Эрик схватил распоротый чемодан и побежал к лестнице черного хода, рядом с которым припарковал «кайен». Отъехали они как раз в тот момент, когда из-за угла вывернула полицейская машина, впрочем, сидящие в ней люди их не заметили. Иногда ему тоже везло.
Лена очнулась со стоном, и сразу же, насколько позволяли ремень безопасности и куртка, ощупала спину. Когда она вытащила из-под куртки дрожащую руку, оказалось, что на нее налипла кровь.
— Останется шрам, но он вас не инфицировал, — не поворачивая головы, успокоил ее Эрик. — Ликантропия передается только через укус.
Закрыв лицо руками, Лена тихонько заплакала.
Эрик протянул ей губку, которой обычно протирал запотевшие изнутри стекла.
— Вот, возьмите. К сожалению, ничего лучше предложить не могу.
Шмыгнув носом, она взяла губку и промокнула ей глаза и щеки.
— Вот черт! — гнусаво выдавила она. — Черт, черт, черт…
Прислонившись лбом к боковому стеклу, она невидящим взором смотрела на проносящиеся мимо огни Санкт-Петербурга.
Эрик давал ей время собраться с духом и хотя бы начать осваиваться с тем, что с ней недавно произошло. Он радовался, что она не лишилась рассудка, как это часто случалось у него на глазах с людьми, выжившими в столкновении с оборотнем. Вопреки всем утверждениям, душа — субстанция много более хрупкая, чем тело.
— Мои мать и отец погибли от рук оборотней, — наконец нарушил молчание Эрик. — Отец натаскал меня, показал их сильные и слабые стороны, научил охотиться.
Лена застонала.
— Честно говоря, я бы предпочла, чтобы вы были безумны. — Опустив голову, она уставилась себе на руки, на которых запекалась кровь — ее собственная и Надольного. — Но, похоже, вы не сумасшедший. — Опустив солнцезащитный козырек, она рассмотрела в зеркальце свое лицо. На щеках у нее отчетливо отпечатались следы ладоней Надольного, один глаз распух. — Как давно вы этим занимаетесь?
— С двенадцати лет. Оборотней очень и очень много, — ответил он, сворачивая на следующем перекрестке в сторону резиденции фон Кастеллей. — Вы не собираетесь сейчас же достать баллончик с перечным газом?
Она устало улыбнулась.
— Не беспокойтесь. Он пуст. — Она искоса посмотрела на него. — Как вы находите этих…
— Оборотней? Ликантропия — лишь общее понятие и обозначает способность принимать то звериное, то человеческое обличье. Я говорю не про несчастных фантазеров, которые считают себя волками и ведут себя соответственно. У них психологические проблемы. Вы сами видели, в чем дело в нашем случае.
Эрик знал, что теперь она ему верит. А что еще ей оставалось?
— Вы хотите сказать, что существуют не только оборотни-волки, но и…
— Вот именно, всевозможные формы и виды. Все зависит от их происхождения, их культуры. Как я уже говорил, в каждой легенде кроется зерно истины, и не важно, повествует она об оборотнях-ягуарах в Аргентине, оборотнях-шакалах в Египте или оборотнях-тиграх в Индии. — Он посмотрел на нее. — Верьте в легенды.
— Надо полагать, есть какая-то биологическая классификация, — отозвалась Лена с тенью возвращающегося юмора. — Как вы определяете, где находится ликантроп?
Тема как будто все больше и больше ее захватывала.
— Они совершают ошибки. Рано или поздно это обязательно происходит.
— То есть?
— Их подводит собственная глупость. Кое-какие дают увидеть себя в зверином облике — так появляются истории подобные той, о какой пару месяцев назад трубили в Лондоне: «Женщина видит черную пантеру в лондонской подземке», Помните заголовки? Зверь в чуждом ему окружении — всегда верный признак ликантропа. А еще их жажда человеческого мяса, которой они не могут не поддаться. Зверские убийства всегда как красный флажок, даже если у некоторых существ хватает ума маскировать свои преступления.
— Надольный… — Брови Лены сдвинулись к переносице. — То, что осталось от Надельного, ни тени рассудка разума не имело.
— Он слишком недавно стал ликантропом. Они лишь со временем учатся контролировать в себе дикого зверя. Некоторые даже достигают определенных высот, если только их не раздражать. — Он свернул на подъездную дорожку вилы и, остановив машину, вышел сам и помог выйти ей. — Я осмотрю царапины у вас на спине, после примете душ и поспите. Завтра расскажу вам еще.
В этот момент он осознал, что говорит в той же властной манере, что и его отец.
Лена была слишком измучена, чтобы протестовать, Кроме того, ей было очевидно, что в таком виде она никуда не может пойти, даже в общественный туалет, иначе придется отвечать на бесчисленные вопросы полиции. Она позволила Эрику поддерживать ее по пути в дом, атмосфера которого наполнила ее ощущением безопасности. Она начала понемногу расслабляться.
— А кто-нибудь превращается в дружелюбных, симпатичных зверей? — спросила она с тенью улыбки. — Бывают оборотни-хомячки?
Эрик рассмеялся.
— Тут я ничего сказать не могу. Если есть оборотни-хомячки, пока они никому в глаза не бросились.
Он наслаждался ее улыбкой. Тем, что она улыбается ему.
— Надеюсь, вы не утратите хорошего настроения, пока я буду дезинфицировать раны.
Он повел ее в одну из комнат для гостей. Сняв верхнюю одежду, она повернулась к нему спиной, прежде чем расстегнуть крючки бюстгальтера.
— Считайте это знаком моего доверия, что я поворачиваюсь к вам спиной, — сказала она и отвела волосы в сторону. — Раньше вы намекнули, что есть одно существо, которое не совершает ошибок?
— И это уже в прошлом. Снимок Надельного вывел меня на ее след.
Пододвинув поближе прикроватную лампу на тумбочке, он посветил на рану. Царапина была неглубокой, но, если не обработать ее йодом, скорее всего воспалится. Ему не хватило духу сказать ей, что шрамы от ран, какие наносит оборотень, всегда самые худшие. Жаль, ведь у нее такое чудесное тело и мягкая кожа.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
