Только с маленькой картонкой и его признанием я расстаться уже не смогла, утащила ее к себе в постель, положила под подушку, да так и уснула, не переставая надеяться и просить у высших сил для нас счастья. Глупая Агата.
А утро понедельника встретило меня свинцовыми тучами, нависшими над столицей и моросящим нечто, переходящим, то в снег, то в дождь. Но на душе было ясно и пели птицы. И собиралась сегодня я с особой тщательностью. Выбрала красивое шерстяное платье с расклешенной юбкой выше колена цвета спелой голубики и волосы собрала в замысловатую косу. Вот! Теперь можно и на занятия ехать.
Папа Веня уже хлопотал на кухне, одетый в рабочий костюм и, закинув галстук на плечо, потягивал кофе, следя за включенной мультиваркой.
- Завтракать будешь? - услышала я его вопрос.
- Спасибо, но нет, - улыбнулась я ему и помотала головой.
- Вот и правильно, я считаю. За твою выходку я тебя бы вообще на хлеб и воду посадил, для стимуляции прилежного поведения.
- Пап, мне двадцать один, а не пятнадцать, - напомнила я ему и скривилась.
- Да хоть сорок восемь! Ты для меня всегда останешься маленькой девочкой, за которую я буду вечно переживать, - буркнул папа Веня и отхлебнул свой напиток.
- Ну я же извинилась, - выдохнула я.
- Ладно, проехали это. Ты готова? Можем выезжать? - торопливо спросил родитель, поглядывая на наручные часы.
- Да, готова, - удрученно потянула я, поглядывая на свой молчащий телефон. Я все ждала от одного разрисованного мажора хотя бы какой-то весточки, но так и осталась ни с чем. Что ж, пора покупать губозакаточную машинку, Агата Вениаминовна.
- Тогда на выход, дочь, ать-два!
И я понуро поплелась в прихожую, где натянула на себя самый теплый пуховик из имеющего у меня арсенала, нахлобучила шерстяную шапку и шарфом замоталась от души. Теперь не до красоты. Наивная простодушная идиотка, что верит в небылицы, вот я кто! Вздохнула, покачала головой и выдала отцу:
- Я тебя на улице подожду. Ладно? - надо бы мозги проветрить, решила я, да в себя прийти.
- Ладно, - согласно кивнул тот.
Но какого же было мое удивление, когда, выйдя на улицу, я почти нос к носу столкнулась с огромным черным Мерседесом, что стоял прямо напротив калитки, а к его боку прислонился невозможный Демид Громов.
- Доброе утро, Агата, - так заразительно улыбнулся мне парень, что я смутилась и отвела глаза.
- Доброе утро, Демид, - выдавила я из себя, чувствуя, как бешенными темпами расцветают райские сады внутри меня и как порхают по ним те самые пресловутые бабочки.
А он только подходит ко мне ближе и сгребает меня в охапку, приподнимая и целуя меня прямо в губы. Боже, как прекрасно! И в миг утро становится самым лучшим за всю мою жизнь, и непогода уже не пугает, и вообще все вокруг меня играет яркими красками. Магия, не иначе!
- Я так скучал по тебе, Малинка моя! - и от его ласкового шепота в груди щемит так сладко, что и не описать.
- Правда? - улыбаюсь я.
- Правда, - кивает он мне, - и еще, я думаю, что у нас есть проблема.
- Какая? - в момент хмурю я брови.
- Ну, я не смогу ждать твоего решения месяц. Я скорее умру от тоски. Так что, разреши тебя хоть на учебу отвезти, неприступная ты моя, - и вновь его губы сводят меня с ума, скользя по моим так ласково и так трепетно.
Секунда тишины, а потом мой ответ тонет в зычном окрике моего родителя, что обращается к нам с изрядной долей сарказма в голосе:
- Папуля все видит, молодежь!
У меня от ужаса глаза ползут на лоб, а этот разрисованный засранец только залихватски улыбается, подмигивает мне, а потом поворачивается к моему отцу, выдавая приветствие:
- Доброе утро, Вениамин Иванович. Я Демид Громов и хотел бы подвезти вашу дочь до института, если вы, конечно, не против.
- Да уж знаю кто ты такой. И если Агата не против, то и я возражать не стану, - отвечает папа Веня и я благодарно ему улыбаюсь, а потом согласно киваю.
Сказать, что мне было в тот момент слегка неудобно - ничего не сказать. Но я все-таки села в прогретое тепло салона, а потом тут же потянула носом, узнавая знакомый терпкий запах и вопросительно поглядывая на парня, что уже занял свое место за рулем автомобиля.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- Это тебе, - протянул он мне стаканчик и я благодарно ему улыбнулась, - гранатовый пунш, я подумал, что в прошлый раз он тебе понравился. А в пакетике круассаны, самые лучшие в Москве, зуб даю! Налетай!
И мы ехали в институт, слушали музыку и за обе щеки уплетали чудесную выпечку. И где-то на очередном перекрестке Демид повернулся ко мне и долго на меня смотрел, а потом охрипшим голосом выдал:
- Ты такая красивая, Малинка моя! Как сон...
А потом неожиданно наклонился ко мне и впился в меня таким чувственным и страстным поцелуем, что меня в момент всю скрутило от жаркой молнии, что прошила мое тело. Ну вот и как тут устоять, ребята? Как держать лицо и марку, когда хочется только смотреть на него, млеть от его прикосновений и без конца твердить «да, да, да, да-а-а-а!!!»?
Я, конечно, попробую, но ничего не обещаю.
А еще меня удивило, что когда мы припарковались на институтской парковке и вышли из машины, к нам подошли друзья Демида и, как ни в чем не бывало, тепло меня обняли и даже потрепали за щеку, пока Громов их шутливо не осадил:
- Э, хорош, к моей девушке, приставать. Все, кыш-кыш отсюда! - и дружный смех прокатился по стоянке, а я только отчаянно краснела и не знала куда себя деть.
Ишь какой скоростной! К его девушке, да? Ну-ну! Об этом мы еще поговорим.
Только вот Громов, очевидно, сворачивать с выбранного пути не планировал, а войдя в аудиторию сел рядом со мной, так преданно заглядывая в мои глаза и словно спрашивая «ну, ты же не против?». И я была не против, а тысячу раз «за», стараясь не обращать внимания на гул голосов вокруг нас, шепотки и даже тыканье пальцами. А в особенности старалась игнорировать один горящий лютой ненавистью взгляд, хоть он и выжигал дырку в моей голове.
И после пар я даже не сопротивлялась, когда меня, бережно, но крепко держа за руку, вели к стоящему на парковке черному Мерседесу. Только вот трогаться с места Демид не собирался, а долго сидел, смотря вдаль и думая о чем-то невеселом. И вся моя суть сузилась до одной точки от этого его напряжения, страшась того, что же он скажет мне дальше. И он сказал, нервно лохматя пятерней волосы и судорожно стискивая оплетку руля:
- Агата, ну прости ты уже меня, дурака! У меня слов нет описать как я сожалею, что пошел тогда на тот дурацкий спор. Но я, уверен, что рано или поздно, но сам бы тебе признался во всем, извинился бы от всей души, но все равно не свернул бы с выбранного пути. Я так чертовски виноват перед тобой, но если бы ты только дала мне шанс, то я показал бы тебе, что люди все-таки меняются и я больше не тот ходячий кусок дерьма, что был прежде. Я же чувствую, что ты вся вибрируешь от напряжения рядом со мной, как будто ждешь нож в спину и мне от этого так больно. Ты понимаешь? А мне бы хотелось совсем другого для нас.
- И чего же? - очень тихо спросила я, бездумно глядя в скрещенные на коленях руки.
- Чтобы мы наконец-то были вместе. Ты и я.
И я подняла на него свои глаза, тут же потонув в его стальной глубине и отчетливо осознала, что не хочу больше бегать ни от него, ни от себя, ни от этого сумасшедшего притяжения. Я любила этого парня. Понимаете? И я решила дать ему этот шанс, только бы он его не профукал!
- Поехали уже, Дём, - смущенно улыбнулась я ему
- Поедем, Малинка моя, обязательно поедем. Только ты сначала скажи, на свидание со мной пойдешь? - и прихватил меня за шарф, планомерно притягивая меня к себе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
- Пойду, - выдохнула я ему в губы.
- Ну наконец-то! - и тут же его язык скользнул в мой рот, разнося по телу миллионы жарких молний.
О, да!
Глава 56
POV Агата
После пар Демид отвез меня прямо домой и, вот знаете, я загрустила. Не хотелось с ним расставаться от слова «совсем». Но парень только, казалось бы, бесконечно долго смотрел в мои глаза, а потом почти со стоном выдал:
