– «Гарем», здравствуй!
Волна адреналина пробежала по жилам Кейт, разом сняв напряженность, и катарсис разрушения охватил ее. Она повернулась к Доновану, который широким жестом поднял ее в воздух, крича:
– Да!
Какую-то безумную секунду она наслаждалась силой его объятия, ощущением родного, любимого тела, крепко прижавшегося к ней. Потом эйфория от взрыва исчезла, оставив только невыносимое чувство его близости. Кровь стучала у нее в висках. О Боже, Патрик, Патрик…
В этот момент Кейт поняла, что его дружеские чувства тоже сменились чисто мужскими – по отношению к женщине. Уверенность его прикосновения заставила ее на мгновение пожелать только одного – навсегда оставаться в этих объятиях.
Со следующим ударом сердца она почувствовала страх. Не ту панику, которая охватила ее после угрозы падения в шахту лифта, нет, скорее это было глубокое внутреннее беспокойство, рождавшее ощущение… уязвимости. Потребность спрятаться, скрыться где-нибудь, пока она не потеряла рассудок.
Твердо решив не унижаться и не терять контроль над собой, Кейт освободилась из его рук.
– Ты сделал это, Донован, провел идеальный взрыв. Здание обрушилось именно так, как ты рассчитывал. Ты доказал, что «Феникс» все тот же.
На секунду в его глазах мелькнула та же растерянность, которую ощутила и она. Потом в трейлер заглянула молодая женщина.
– Мистер Донован, вы не могли бы выйти и дать интервью?
– Конечно, – кивнул он. – Идем, Кейт, ты должна в этом поучаствовать.
Не успела она возразить, как он вывел ее наружу, и они оказались на фоне руин. В лицо им светили прожектора, а ко рту поднесли микрофоны.
– Что вы чувствуете, разрушив целый пласт в истории Лас-Вегаса? – задал вопрос корреспондент.
– Некоторую неловкость, – ответил Донован. Дама-репортер поинтересовалась:
– Сколько динамита было использовано?
На этот раз ответила Кейт:
– Триста тридцать один фунт.
– Так мало, а разрушено такое огромное здание, – удивилась журналистка.
– Восемьдесят пять процентов здания составляет воздух, – пояснил Донован. – Наша задача заключалась в том, чтобы убедить остальные пятнадцать процентов, что им больше не хочется стоять ровно. Похоже на подножку в футболе.
Он взглянул на Кейт. Поняв его намек, она веско добавила:
– Тяготение. Это не просто хорошая идея, это закон.
Репортеры хмыкнули. Потом один из них сказал:
– Раньше считалось, что «Феникс» – лучшая в мире компания, занимающаяся взрывным делом, однако глава фирмы только что погиб при одном из взрывов. Как это отразится на вашем бизнесе?
Кейт почувствовала себя так, словно ей нанесли удар под дых, но все же ответила:
– Когда великие династии воздушных акробатов в цирке переживают трагические случайности – кто-то гибнет, – остальные продолжают работать. Мой отец хотел бы того же.
До этого корреспонденты не знали, что она – дочь Сэма. После неловкой паузы журналистка спросила:
– Миссис Корси, каково женщине в жестоком мире взрывного дела?
– Этот бизнес не очень отличается от строительства, – до недавнего времени я работала архитектором. Зато во взрывном деле мне платят за удовольствие разрушать строения с громким «бабахом».
Снова раздался смех, и пресс-конференция закончилась. Кейт наконец вздохнула свободно.
– Что, такое происходит после каждого взрыва?
Донован кивнул.
– Почти. Если честно, то я предпочитаю взрывать платформы для нефтедобычи – в море и в одиночестве.
– Может, и так, но с представителями средств массовой информации ты общаешься легко и свободно.
– Приходится. Кстати, у тебя тоже неплохо получилось. Весьма. Пойдем посмотрим на развалины поближе?
Кейт кивнула, и они пошли через площадку. Пыль оседала, толстым слоем покрывая все вокруг, зрители растаскивали куски «Дворца» на сувениры, а команда из Голливуда собирала оборудование.
Стены лежали огромной горой стекла, бетона и стали, но большая часть крыши не пострадала. Наружная лестница лежала поперек нее, как смычок на скрипке. Кейт не удержалась:
– Ты молодец, Донован.
– А как же, – улыбнулся он. – Мы все такие.
Обойдя площадку, они вернулись в трейлер, который заполнился людьми, собравшимися для празднования. Донована тут же перехватил Булл, а Кейт буквально столкнулась с Джоном ван Миреном, сейсмологом, который замерял колебания почвы и воздуха для «Феникса» с тех пор, как Кейт была еще маленькой.
– Привет, Джон, ну, как работает сейсмограф? Ты готов к тому, что кто-нибудь пожелает подать на нас в суд за то, что мы распугали ему всю рыбу?
– Я почти хотел бы, чтобы кто-нибудь попытался. У меня есть все эти чудесные данные, доказывающие, как мало беспокойства причиняет «Феникс», и никогда не предоставляется возможности воспользоваться ими.
– Прости, но я не разделяю твоего стремления заняться тяжбами.
Поболтав еще несколько минут, она пробралась сквозь толпу к столу Кармен, превращенному в импровизированный бар. Кейт как раз наливала себе бокал вина, когда Берриган прогрохотал:
– Вернись к нам, Кейт. Мы тебе кое-что покажем.
В кабинете разработчика Донован вставлял в видеомагнитофон кассету, чтобы просмотреть снятый взрыв. Берриган щелкнул пультом, и «Дворец» снова начал обваливаться.
Они просмотрели съемку, произведенную под различными углами, и в режиме реального времени, и замедленную, а Донован и Берриган анализировали варианты падения.
– Прекрасная работа, Донован, – заключил Булл. – Можешь взрывать мои здания, когда захочешь. – Он подмигнул Кейт. – И не забудь захватить с собой мисс Корси. Крошка с динамитом почти так же сексуальна, как крошка на мотоцикле.
Кармен, в этот момент входившая в кабинет, проговорила:
– Главное, не забудь это слово – «почти».
Булл обнял жену за талию.
– Нет никого сексуальнее крошки на мотоцикле.
Кармен взглянула на Кейт и подмигнула ей.
Глава 22
Чарлз Гамильтон всегда считал себя человеком более чем волевым. Он был юристом, а эта профессия предполагает расчетливость и отрешенность, так что несколько дней ему удавалось держаться подальше от Джулии. Он даже не звонил.
Но вся его сила воли испарилась в тот вечер, когда он ехал через Роланд-парк. Его маршрут пролегал в двух кварталах от дома Корси.
Не приняв никакого окончательного решения, он сделал крюк, и его немного занесло на узкой боковой улочке, когда он притормозил у обочины. Окна нижнего этажа светились. Джулия была дома.
Чарлз сидел, положив руки на руль и понимая, что должен уехать. Она была вне себя от горя, когда убегала из его дома, и он прекрасно осознавал почему. Но, конечно, дружба, которая длилась полвека, не могла оборваться из-за нескольких минут обоюдного безумия. Поскольку она, вероятно, слишком смущена, чтобы разбить лед между ними, первый шаг предстояло делать ему.
