Он повернулся и посмотрел через перила туда, где должны были стоять Флавия с Вьянелло, но не смог различить ничего, кроме отблесков света на поверхности воды, рассеянных дождем.
Он нажал на верхнюю дверь, к его удивлению, она распахнулась, и он оказался в начале длинного коридора. Он вошел внутрь, закрыл за собой дверь и постоял немного, думая только о звуке воды, капающей с его пальто на мраморный пол.
Постепенно его глаза привыкли к свету в коридоре, пока он ждал, сосредоточенно прислушиваясь ко всякому звуку.
Внезапно его пробрал озноб, и он втянул голову в плечи, пытаясь саккумулировать тепло. Когда Брунетти снова посмотрел вперед, у открытой двери в нескольких метрах от него с открытым от удивления ртом стоял Ла Капра.
Ла Капра опомнился первым и непринужденно улыбнулся.
– Синьор полицейский, так вы вернулись. Какое приятное совпадение. Я только что закончил расставлять экспонаты в моей галерее. Не хотели бы вы взглянуть на них?
Глава 24
Брунетти проследовал за ним в галерею и быстро обежал глазами выставочные витрины. Когда они вошли, Ла Каира повернулся и сказал:
– Позвольте мне взять ваше пальто. Вы, должно быть, замерзли, пока шли по дождю. Такой-то ночью, – он помотал головой, ужасаясь одной мысли.
Брунетти снял пальто, заметив, как оно отяжелело от воды, и отдал его Ла Капре. Тот тоже, казалось, удивился его весу и не смог придумать ничего лучше, как перебросить пальто через спинку стула, где оно и осталось висеть, и вода стекала с него на пол широкими ручьями.
– Что привело вас ко мне снова, Dottore? – спросил Ла Капра, но прежде чем Брунетти успел ответить, сказал: – Позвольте предложить вам что-нибудь выпить. Может быть, граппы? Или горячего ромового пунша? Прошу вас, я не могу позволить вам так стоять и мерзнуть, вы же гость в моем доме, я обязан вас угостить.
Не дожидаясь ответа, он подошел к интеркому, который висел на стене, и нажал кнопку. Через несколько секунд послышался тихий щелчок, и Ла Капра произнес в трубку:
– Не мог бы ты принести бутылку граппы и немного горячего ромового пунша?
Он повернулся к Брунетти, улыбаясь, – идеальный хозяин.
– Сейчас все будет. Ну а теперь, пока мы ждем, скажите мне, Dottore, что заставило вас снова навестить меня так скоро?
– Ваша коллекция, синьор Ла Капра. Я узнавал о ней все больше и больше. И о вас.
– Неужели? – произнес Ла Капра, по-прежнему улыбаясь. – Я и понятия не имел, что меня так хорошо знают в Венеции.
– В других местах тоже, – ответил Брунетти. – В Лондоне, например.
– В Лондоне? – Ла Капра изобразил вежливое удивление. – Как странно. Мне казалось, я никого не знаю в Лондоне.
– Ну, возможно, вы приобретали там какие-то изделия?
– Ах да, я думаю, это вполне возможно, – ответил Ла Капра, продолжая улыбаться.
– И в Париже, – добавил Брунетти.
И снова вежливое удивление, как будто Ла Капра ждал, что после Лондона Брунетти упомянет Париж. Однако прежде чем он успел что-либо сказать, дверь открылась и вошел молодой человек, но не тот, который впускал Брунетти внутрь. Он держал поднос с бутылками, стаканами и серебряным термосом. Поставив поднос на низенький столик, он хотел уйти. Брунетти узнал его не только по фотографии, присланной из Рима, но и потому, что он был похож на своего отца.
– Нет, Сальваторе, останься и выпей с нами, – сказал Ла Капра.
Потом повернулся к Брунетти:
– Что вы предпочитаете, Dottore? Я вижу здесь сахар. Хотите, я приготовлю вам пунш?
– Нет, спасибо. Я буду граппу.
«Джакопо Поли», изысканная бутылка ручной работы, только лучшее для синьора Ла Капры. Брунетти выпил все одним глотком и поставил свой стакан обратно на поднос прежде, чем Ла Капра закончил наливать кипяток в свой ром. Пока Ла Капра был занят наливанием и помешиванием, Брунетти оглядел помещение. Многие изделия походили на те, что он видел в квартире Бретт.
– Еще одну, Dottore? – спросил Ла Капра.
– Нет, спасибо, – сказал Брунетти, мечтая, чтобы бившая его дрожь прекратилась.
Ла Капра закончил смешивать свой напиток, отпил чуть-чуть, потом поставил стакан обратно на поднос.
– Пойдемте, Dottore Брунетти. Позвольте мне показать вам кое-что из моих новых приобретений. Их привезли только вчера, и я, признаюсь, просто в восторге от того, что они теперь мои.
Ла Капра повернулся и прошел к левой стене галереи, но когда он двинулся, Брунетти услышал у него под ногами хруст. Посмотрев вниз, он увидел на полу кружок глиняных осколков. Один осколок пересекала черная полоса. Красный и черный, два основных цвета керамики, которую показывала ему Бретт.
– Где она? – спросил Брунетти, уставший и замерзший.
Ла Капра, стоящий к Брунетти спиной, на секунду замер, потом повернулся к нему.
– Где кто? – с любопытством спросил он, улыбаясь.
– Dottoressa Линч, – ответил Брунетти.
Ла Капра не сводил с Брунетти взгляда, но тот почувствовал, что между отцом и сыном проскочила какая-то искра.
– Dottoressa Линч? – переспросил Ла Капра озадаченным, но по-прежнему очень вежливым тоном. – Вы имеете в виду ученую из Америки? Ту, которая написала про китайскую керамику?
– Да.
– Ах, Dottore Брунетти, вы себе не представляете, как бы я хотел, чтобы она побывала здесь. У меня есть две вещицы – из тех, что привезли вчера, – и мне хочется кое-что о них узнать. Я не уверен, что они настолько старинные, как я думал, когда… – пауза была короткой, но Брунетти был уверен, что Ла Капра нарочно ее сделал, – когда я их приобретал. Я бы что угодно отдал за возможность проконсультироваться с Dottoressa Линч. – Он посмотрел на молодого человека, потом быстро перевел взгляд на Брунетти. – Но что же заставляет вас подозревать, что она здесь?
– То, что это единственное место, где она может быть, – объяснил Брунетти.
– Боюсь, я вас не понимаю, Dottore. Я не знаю, о чем вы говорите.
– Я говорю вот об этом, – сказал Брунетти, наступая на один из кусочков керамики.
Ла Капра невольно вздрогнул от звука, но не отступился.
– Я все равно не понимаю. Если вы говорите об этих осколках, то все очень просто. Пока изделия еще были в упаковке, кое-кто обошелся с одним из них очень неаккуратно. – Он посмотрел на кусочки, горестно покачав головой, опечаленный потерей и не веря, что кто-либо мог оказаться настолько неуклюжим. – Я распорядился, чтобы виновного наказали.
Как только Ла Капра договорил, Брунетти почувствовал у себя за спиной движение, но прежде чем он успел повернуться и посмотреть, что это было, Ла Капра шагнул к нему и взял его за локоть.
– Но пойдемте же посмотрим на новые произведения.
Брунетти выдернул руку и обернулся, но молодой человек уже был у двери. Он открыл ее, улыбнулся Брунетти, выскользнул из комнаты и закрыл за собой дверь. Брунетти услышал снаружи не вызывающий сомнений звук: ключ повернули в замке.
Глава 25
Быстрые шаги затихли в дальнем конце коридора.
Брунетти повернулся к Ла Капра.
– Слишком поздно, синьор Ла Капра, – сказал он, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно и рассудительно. – Я знаю, что она здесь. Вы только навредите себе, если попытаетесь что-нибудь с ней сделать.
– Прошу прощения, синьор полицейский, но я не имею ни малейшего понятия, о чем вы говорите, – сказал Ла Капра и улыбнулся в вежливом недоумении.
– О Бретт Линч. Я знаю, что она здесь.
Ла Капра снова улыбнулся и взмахнул рукой в широком, щедром жесте, охватывающем комнату и все, что в ней находилось.
– Я не понимаю, почему вы так упорствуете. Ведь очевидно, что если бы она была здесь, то она была бы с нами и наслаждалась бы видом всей этой красоты. – Его голос стал еще теплее. – Вы же не думаете, что я способен лишить ее такого удовольствия, правда?
Голос Брунетти был все так же спокоен.
– Я думаю, что пора прекращать этот фарс, синьор.
Когда Брунетти произнес это, Ла Капра зашелся от искреннего радостного смеха.
– О, по-моему, фарс здесь устраиваете вы, синьор полицейский. Вы пришли в мой дом без приглашения; смею предположить, что ваше вторжение незаконно. Так что у вас нет никакого права рассказывать мне, что я должен и чего я не должен делать.
Его голос делался все более резким, и под конец он уже почти шипел от злости. Опомнившись, Ла Капра поспешил вернуться к своей роли и сделал несколько шагов в сторону одной из витрин.
– Посмотрите на линии на этой вазе, – сказал он. – Восхитительно, просто восхитительно, как они змеятся по кругу, вам не кажется? – Он чертил в воздухе спираль, повторяя рисунок высокой вазы в ближайшей к нему витрине. – Мне всегда казалось поразительным то чувство прекрасного, что было у этих людей. Тысячи лет назад, а они уже были влюблены в красоту. – Это был уже не просто специалист, но философ. Улыбаясь, он повернулся к Брунетти и спросил: – Как вы думаете, это тайна человечества – любовь к красоте?
