– Перестаньте! – Она сделала новую попытку оттолкнуть Картера. Он отодвинулся, но лишь на шаг. – Я сказала, хватит!
Кэт собрала все силы, какие у нее оставались, и толкнула его обеими руками. Картер попятился.
* * *
Картер смотрел на нее в полном недоумении. Он был готов снова прильнуть к ее дивным пухлым алым губам, однако Кэт тут же заслонила рот рукой. Опомнившись, Картер с ужасом увидел, что она плачет. Желание мгновенно погасло. У него душа ушла в пятки.
– Персик, – прошептал он.
Картер шагнул к ней, но остановился, увидев поднятую руку.
– Я… Что за… Я никак сделал вам больно?
Она покачала головой:
– Нет, больно вы мне не сделали.
– Тогда что?
Картер приблизился к ней еще на шаг и вздохнул свободнее, когда она не остановила его. Он попробовал вкус ее губ и языка, отчего испытывал сумасшедшую потребность находиться рядом с ней.
– Мы с вами… Я поверить не могу. – Она подняла голову. – А если бы об этом стало известно? Вы представляете последствия?
Да, он представлял последствия. Очень даже хорошо представлял. Но ему было на них плевать.
– Персик. – Он протянул руку, которую она не взяла. – Это же замечательно!
Она вскинула голову, как от пощечины.
– Замечательно? – переспросила она. – Ничего замечательного в этом нет, Картер. Я ваша преподавательница!
– Не кричите на меня, – начал заводиться Картер. – По-моему, мы оба совершеннолетние. Я прекрасно знаю, кто вы. А еще я знаю, что вам это понравилось ничуть не меньше, чем мне.
– И все равно ничего подобного быть не должно. И не будет.
Картер чуть не застонал от жгучей боли в груди и тут же перевел боль в злость.
– Размечталась. Я больше и не собирался.
Кэт моргала, глядя на него, и он сразу понял, что теперь действительно сделал ей больно. Запихнув уязвленное мужское самолюбие подальше, он сбивчиво забормотал:
– Персик, я… Ну поймите, я…
Интуиция подсказывала Картеру: после такого удара одними словами «простите меня» положения не исправить.
– Я пошла домой.
Она показалась ему еще ниже ростом. И очень усталой. Ему захотелось обнять ее за плечи и успокоить, как обиженного ребенка. Но Картер не умел успокаивать обиженных детей.
Она повернулась, готовая уйти. Картер шагнул к ней:
– Персик…
– Не надо, – жалобно попросила она, закрывая глаза. – Просто… не надо. – Ее плечи ссутулились. – Простите меня, Картер. Я не подбивала вас на этот… на этот поцелуй. Он… Мне пора домой. – Ее глаза медленно открылись. – До вторника.
Посмотрев на него еще несколько секунд, она повернулась и пошла.
Картер молча смотрел, как она удаляется. От него прежнего осталась только половина. Вторую она уносила с собой. В этом он не сомневался.
Глава 15
Войдя в квартиру, Картер с такой силой захлопнул дверь, что все его жилище содрогнулось. Ключи и куртка полетели в стену, шлем приземлился на диване, а сам он тяжело привалился к барной стойке кухонного отсека. С той минуты, как Персик ушла, ему не хватало воздуха.
Повернулась и ушла.
Это было… это было больно.
Прильнув к ней губами, он просто отключился. Он так давно хотел прижаться к ней целиком. Столько ощущений. Она была плотной, крепенькой девчонкой, но он почему-то обращался с ней, как со статуэткой из хрупкого материала, которая того и гляди рассыплется, если сжать посильнее. Он никогда так не целовал ни одну женщину. Картер удивлялся собственной нежности. Сексуальный голод подсказывал ему дикие варианты. Например, оттрахать ее по полной прямо возле дерева. Но, едва коснувшись ее губ, он понял, что не посмеет вести себя с ней подобным образом. Оттеснив голод на задворки своего существа, Картер обнимал ее со всей нежностью, на какую был способен.
Их губы сближались слишком медленно и осторожно. Однако Картеру хотелось большего.
Пульс стучал у него во всем теле, даже в пальцах. Картер целовал ее не только губами. Он целовал ее каждой своей клеткой. Этого ему было мало. Ему хотелось присоединить к губам еще и руки. Хотелось ее ответных ласк.
Дохотелся! Не надо было ее целовать. И Персик просила этого не делать. А он ее не послушал. Добился своего, потому что уже не мог удержаться.
Нечего себе врать: он ведь тоже знал, чем это закончится. Попробовав сладость ее губ один раз, он захочет пробовать еще и еще. А это никак невозможно. Персик ему так и сказала. Однако он догадывался, что все ее слова о невозможности, недопустимости, все эти разные «Что люди скажут?» были всего-навсего защитными барьерами, за которыми она прятала свою тягу к нему. Она же ответила на его поцелуй. Значит, и она хотела этого. Иначе и быть не могло.
Картер почесал лоб, понимая, что обстоятельства играют против них. Не такой уж он безрассудный дурак. И она в случае чего потеряет намного больше, чем он. Если кто-нибудь пронюхает про их поцелуи, на нее выльют здоровенное ведро дерьма. «Тебе-то что?» – спросил пробудившийся картеровский эгоизм.
Ему вспомнились слова, брошенные им в запале: «Размечталась. Я больше и не собирался». Врун поганый.
Главное в том, что эти слова ее больно задели. Ему в жизни часто делали больно. Словами тоже. Он в долгу не оставался. Но Персик сумела очень быстро нанести ответный словесный удар. Надо быть полным отморозком, чтобы этого не понять. Он понял. Она тоже задела его, и сейчас он был зол.
У Картера начало ломить виски. Он посмотрел на часы. Еще и пяти нет. Ему срочно требовалась хорошая встряска. Хватит думать об этой мисс Лейн с ее мягкими губами и языком, имевшим вкус персика.
Он вытащил мобильник, открыл список имен. Выбрал нужное. Прослушал три гудка.
– Приветик, Картер! Как твоя свиданка… Я хотел сказать, урок?
– Пососи у себя, Макс! – огрызнулся Картер по дороге в спальню.
– С чего такая злость? Сам же позвонил. Надо понимать, не все заладилось?
Картер стянул футболку, вывернув наизнанку, и швырнул в угол кровати.
– Да, не все, – признался он. – Слушай, у тебя есть планы на вечер?
– Особо никаких. Хочешь что-то предложить?
Картер провел ладонью по щеке:
– Нажраться мне нужно, и побыстрее. Куда зашвырнемся?
– Ах ты, мой бедняжечка, – засмеялся Макс. – Есть у меня на примете одно логово. Появляйся через час в мастерской.
– Появлюсь через полчаса.
* * *
– Шевели ногами! – потребовал незнакомец. Его лицо скрывалось под капюшоном. – Надо убираться отсюда. Они тебя убьют! Бежим!
– Не могу! Там мой папа!
Незнакомец не пожелал ее слушать. С той стороны доносились выстрелы. Кэт закричала и побежала туда, где остался отец. Незнакомец догнал ее и толкнул на тротуар, а сам сел ей на спину. От него пахло сигаретами.
