умираю?
– А почему я такая… как вареная лапша? – Лучше сравнения не придумалось.
Бран погладил меня кончиками пальцев по щеке. В его глазах отразился страх, который он тщательно скрывал за шутками и наигранным хвастовством. Страх за меня.
Уже потом я узнала из рассказа мадам Пирип, что Бран неотлучно находился у моей постели, сам менял повязки, пока раны не затянулись, менял белье, никого не подпуская. Поил с ложечки водой. Я металась от жара, а он носил меня на руках. Я ничего этого не помнила. В редкие минуты покоя Бран приходил к Рози, чтобы успокоить малышку. Уверял, что с мамой все будет хорошо. Читал ей сказки… Я и подумать не могла, что горгулья пера, которого я знала, может быть таким терпеливым и нежным.
– Ты чувствуешь себя слабой, потому что потеряла много крови, – объяснил он. – Но, если станешь меня слушаться, поправишься очень быстро.
– И какие же у вас рекомендации для больной, доктор-маг? – хихикнула я.
Новость, что я пока не собираюсь на тот свет, взбодрила меня лучше любого лекарства.
– Их несколько: никаких дел, постельный режим, интересная книга и… блинчики!
– Я буду послушной пациенткой, – рассмеялась я. – Лечение мне нравится.
Три дня я провела в постели, окруженная заботой и вниманием. Рози показывала мне картинки в книгах и сочиняла добрые сказки, мадам Пирип бесконечно пекла и жарила, так что я начала опасаться, что, когда Бран разрешит мне вставать, я выкачусь из кровати как колобок. Заглядывал и мистер Кноп, приносил странные букеты из невзрачных цветочков и колючек. Я ставила их в вазочки, чтобы не обижать доброго ворчуна, пока он, явившись с очередным подношением, не увидел оранжерею из колючек. Он скрипуче рассмеялся и объяснил, что это травы для лечебного отвара, восстанавливающего силы.
Настойка и правда помогла. И магия Брана, конечно. На третий день меня удерживала в постели только угроза Брана спрятать все анкеты клиентов и вернуть их не раньше чем через неделю.
– Еще денек продержись, Вэл!
Сошлись на том, что Бран принесет ко мне в спальню бумагу и перья и позволит работать.
Соседи, узнав, какая беда стряслась с хозяйкой агентства, оставляли у дверей пироги и корзины с цветами. Риса и Рассер притащили огромный пуховый платок из шерсти оборотней, Кролл и Лирра принесли какой-то невероятно пахучий троллий сыр. Откровенно говоря – вонючий. Няня от греха подальше унесла подарок ночью из дома и утопила в реке. А василиск Джаар принес пузырек со своим ядом.
– Трех капель достаточно, чтобы даже самая страшная рана затянулась.
Я от души поблагодарила будущего лекаря, не станешь ведь объяснять, что на теле не осталось и следа от ударов кинжала. Но пузырек на всякий случай сохранила.
Про Руперта я решилась спросить не сразу, от одной мысли о нем сводило скулы. В памяти тут же появлялась черная клякса, распластавшаяся на полу.
– Пока он в Твердыне, в одиночной камере… – Бран отвел глаза.
– В Твердыне! В тюрьме для благородных! Да он выйдет сухим из воды! Он такой скользкий. И в прошлый раз откупился, и теперь откупится…
Стало горько и страшно.
– Нет, не выйдет, поверь. Мне только нужно немного времени…
Бран, Бран… Ты, конечно, сильный маг, и ты долгое время был журналистом, у тебя есть связи, но ты не знаешь, как все устроено в высшем свете, как аристократы покрывают друг друга.
– Хорошо.
Но едва Бран ненадолго оставил меня, я пристроила на край тумбочки лист бумаги и написала записку герцогу Ви’Эсу. Я не стала вдаваться в подробности того, что случилось со мной, если герцог захочет, он все узнает сам, только попросила приглядеть за тем, чтобы негодяй получил по заслугам за свое прошлое преступление.
– Рози, птичка, отнеси это письмо на почту, вот тебе монетка.
Розали повертела в руках конверт.
– Для кого это, мамуля?
– Это по работе.
Вечером от герцога доставили ответ, его привез кучер и передал мадам Пирип. Картонная карточка в безупречно белом конверте с золотой тесьмой. Несколько строк каллиграфическим почерком: «Барон Руперт Ви’Тон проведет остаток жизни в заключении. Я рад был получить от вас весточку, Валерия».
Вот так. Вот и хорошо. С этим делом покончено. А Брану знать вовсе не обязательно.
Глава 48
Когда я впервые после болезни вышла на улицу, стояла чудесная летняя погода. Вопреки опасениям, пироги и плюшки никак не отразились на моей фигуре, наоборот, пришлось затянуть поясок потуже.
Я хотела прогуляться с Рози по парку, но сил хватило лишь на то, чтобы добрести до первой попавшейся скамейки. Я чувствовала себя старушкой.
– Воробушек, ты можешь покататься на качелях. Я буду следить отсюда.
Розали озабоченно смотрела на меня и не торопилась уходить.
– Нет, мамуль, мне тут хорошо с тобой, на этой скамеечке, – заявила она, села рядышком, прижалась теплым боком.
– Стоит на минуту выпустить тебя из виду, как ты сразу ввязываешься в приключения. – С другого края скамейки пристроился Бран. – Неужели нельзя было дождаться меня? А если ты свалишься?
Я вздохнула и положила голову на его плечо.
– Не свалюсь. Я взрослая женщина, между прочим. Ты ведь не можешь все время нянчиться со мной, как с ребенком.
– Почему нет? – Бран поцеловал меня в висок. – Мне нравится с тобой нянчиться. Не лишай меня этого удовольствия.
– А со мной? – ревниво спросила Рози.
Мы рассмеялись и, чтобы доказать птичке, что нам обоим нравится с ней нянчиться, отправились добывать мороженое. Я ползла, повиснув на Бране, и ощущала себя развалиной. Бран же делал вид, что это он сам внезапно полюбил передвигаться черепашьим шагом, да и вообще – куда торопиться?
Рози нарезала вокруг нас круги, беззаботная, как и прежде.
– Ты заставил ее забыть? – тихо спросила я.
Если и так, я не против: о некоторых вещах лучше никогда не вспоминать. Но Бран покачал головой:
– Нет. Просто поговорил. Объяснил, что страшный старик никогда не вернется. Что я буду рядом и не дам ее в обиду.
Я покосилась на него. Бран не из тех людей, кто разбрасывается словами. Будет рядом? Всегда? Но вслух спросила о другом.
– Тем вечером… – Я повела плечами, избавляясь от холодка, что пробежал между лопатками. – Ты хотел поговорить?
– Хотел. И сейчас хочу. Я очень о многом должен тебе рассказать. Но понял, что пока не могу. Не могу рисковать вами.
– Из-за того, что ты прячешься?
– Да.
– От опасного человека?
– Очень опасного. Он куда опаснее гаденыша Руперта. Однако есть надежда, что скрываться больше не придется. До меня дошли сведения…
