— Хотите начать? Вроде, площадь полна, — сказал Эрегор.
— Нет, ждем назначенного часа, — ответил я. — Начнем в полдень. Если пришли раньше — пусть ждут.
Оставшееся время пролетело незаметно. Конечно, сидеть без дела на холоде так себе занятие, но тут ничего не попишешь. Одного взгляда на площадь, когда я поднимался на помост в основании гномьей башни, мне хватило, чтобы понять — я все сделал правильно. Явись я за четверть часа до полудня, то вовсе бы не смог пробиться сквозь людскую массу. Да и настроения толпы становились все опаснее и опаснее; то тут то там слышались гневные выкрики, вспыхивали редкие драки, которые никто не разнимал, а городская стража, которая сегодня была усилена темными эльфами, едва сдерживала напор людей у подножья помоста. Казалось, еще немного, и начнется давка, которая перерастет в побоище, по своим масштабам сравнимое с Судной ночью Мибензита.
Я встал посреди помоста, обшарил взглядом толпу. Где-то там были и купцы во главе с Кебером, и соглядатаи Филверелла, и посланники гильдии Теней. Единственный, кого я ожидаемо не увидел — отец Симон со своей паствой, но вот Армель, я уверен, затаился где-нибудь у края площади и сейчас с интересом наблюдал за происходящим. Интересно, шпион Святого Престола уже понял, что я собираюсь сделать?
Мне было достаточно лишь поднять руку со сжатой в кулак ладонью, чтобы гул голосов по всей площади передо мной начал стихать. Несколько минут — и огромная масса людей, не менее десяти тысяч человек, умолкла, с ожиданием уставившись на мою фигуру, облаченную в жреческие одежды.
— Жители Мибензита! — мой голос прокатился по площади. — Вы знаете, почему мы здесь собрались!
— Говори! — выкрикнул кто-то из первых рядов.
— Городу грозит голод! — продолжил я. — Владыка Харла уничтожил часть закупленных на зиму припасов, это знает каждый из вас! И остатка на всех не хватит! И поднятие цены на хлеб проблему не решит! Пережить зиму еще можно, но уже весной многие умрут. Это неизбежно!
— Так купцы подняли цены, чтобы закупить еще хлеба! — донеслось из толпы.
— Пелоф нам поможет!
— Не пропадем!
— Кебер клялся, что это ненадолго!
Я стоял и смотрел, как толпа передо мной пришла в движение. Я сознательно начал стращать людей, говорить все, как есть. Они умрут от голода. Не все, но многие, слишком многие для такого большого и ранее богатого города.
— Но голод не главная проблема! Вы избрали меня бургомистром не потому что я хороший градоначальник. Я даже не житель Мибензита! Вы выбрали меня бургомистром, потому что я могу возглавить борьбу Мибензита и окрестных городов против короля-самозванца! Он поклоняется Харлу и несет за собой только кровь и беду! Поэтому я стою здесь! Но к тому моменту, когда Мордок придет в эти земли, все будет уже кончено. Вы проиграете эту битву не его армии, а голоду и зиме! А те, кто доживут — преклонят колено перед королем-самозванцем! Такова ваша судьба!
Над площадью повисла тишина, но продержалась она недолго. Почти сразу же многочисленные горожане разразились потоками брани и криками. Но общее настроение было одно — никто не согласен умирать. Эти люди жили в Западных землях, тут не принято опускать руки.
— У тебя есть зерно!
— Его все равно на всех не хватит!
— Мы знаем! Мы видели!
— Да тише ты! Там того зерна — две дюжины телег! А знаешь, сколько сгорело⁈
— И мука! Все проклятые мельницы в округе день и ночь мелют муку!
— И толку от той муки⁈
— Ты врешь нам, колдун! Врешь!
— Колдун прав! Что же делать⁈
Я постоял некоторое время, наблюдая, как среди людей поднимается волна гнева и одновременно отчаянья. Я нарисовал им трагичное и неприглядное будущее, будущее полное боли, голода и унижений. Будущее нищее и тяжелое. И виной всему был Владыка Харла и его заклинание. Некоторые горячие головы уже предлагали собраться и пойти вздернуть купцов да открыть амбары, другие — кричали о том, что из Мибензита надо уходить, если город не может прокормить столько ртов.
Эрегор, стоя позади меня, ничего не говорил и только невозмутимо наблюдал за толпой. Он прекрасно знал, что я делаю. Я отобрал у этих людей веру в будущее, нарисовал ужас грядущего одной рукой, чтобы другой — дать надежду.
— Я могу накормить вас! — прокричал я, но мои слова утонули во всеобщем шуме. Так что пришлось добавить к моему голосу еще и глас демонов, заключенных внутри печатей, пусть это и стоило мне крови на ладонях. — Я могу накормить город, но будет ли он бороться⁈
Эти слова ревом прокатились по площади, заставив людей вновь замолкнуть.
— А ты сначала достань хлеб! — выкрикнул один из мужчин в кожаном фартуке и шерстяном плаще, который быстрее других отошел от звука моего голоса. — Купцы нам тоже много чего обещали, лично Кебер клялся, что все уладит!
— У меня есть сорок тысяч мешков! Сколько сейчас стоит мешок хлеба у Кебера? — задал я вопрос, указывая пальцем на одного из мужчин, в котором по широким плечам безошибочно узнавался пекарь.
— Десять серебряных за мешок! — выкрикнул мужчина после некоторой заминки, хотя я и так прекрасно знал ответ. — А всегда стоил по три монеты!
— Я не жадный купец! Я слуга премудрой Нильф! Так что я продам вам мешок зерна по два серебряных! Даже дешевле, чем раньше! Чтобы вы могли встретить армию Мордока полные сил и готовые к бою! — крикнул я пекарю, а мои слова стали поднимать волну ликования. — А те, у кого не осталось денег, могут получить фунт муки почти даром! Каждый день по фунту, до самой осени! Все, что вам нужно — поблагодарить Нильф за то, что она послала меня в этот город вам на помощь!
По моему сигналу на помост вынесли огромную пылающую жаровню. Я протянул ладонь и уронил несколько капель своей крови в пламя, превращая простую чашу диаметром четыре фута в алтарь Нильф.
— Все что от вас требуется — бросить часть полученного в огонь, в благодарность Третьей Богине! Ну же, кто пойдет первым⁈ Никакой крови! Хлеб каждый день за несколько крупиц муки в алтарь Нильф! Вот моя вторая цена для славных жителей Мибензита!
Несколько наемников, переодетых в обычное платье, по моему сигналу вышли вперед. Тут же на помосте, перед жаровней, встал небольшой прилавок, на который их же товарищи по службе водрузили весы и мерную тару. Фунт муки на выходе дают полтора фунта хорошего, качественного хлеба, который можно приготовить в любой мало-мальской печке или очаге.
Все внимание людей на площади было приковано к фигурам наемников. Мужчины, робея от такого внимания, медленно подошли к весам и протянули заготовленные мешки из парусины. Им тут же отмерили из мешка фунт, что по объему равнялся почти двум пинтам, пересыпали муку в мешок и вернули ценный товар подставным горожанам.
А дальше было самое важное. Оба, под моим внимательным взглядом, подошли к жаровне, запустив руки в свежую муку.
— Поблагодарите Нильф за хлеб и труды ее Владыки! — прокричал я так сильно, как мог, чтобы меня услышали люди по всей площади. — Славься Нильф!
— Славься! — рявкнули наемники и щедро сыпанули муки в огонь.
Подношение вспыхнуло огненным шаром — мука сгорела, не долетев до углей и дров, а я почувствовал исходящий от нового алтаря жар.
«Вот за это я и люблю тебя, мой милый. Всегда придумаешь что-нибудь новое», — шепнуло мне разгорающееся пламя, и я почувствовал, что стал на крупицу ближе к былой мощи. Маленькая горсть муки из рук наемников вернула мне часть магических сил.
— В очередь! В очередь! — кричали стражники, оттесняя толпу от помоста. — Хватит на всех! В очередь!
Площадь пришла в движение и люди, толкаясь локтями, стали выстраиваться в длинную толстую вереницу. Кто-то уже рвал на себе рубаху, другие — отправили знакомых или домашних за посудой, в которую будут насыпать ценный груз. Конечно, без драк не обошлось, но это были лишь тревоги первого дня — люди не могли поверить в подобную щедрость.
Первым горожанином, который поднялся на помост, был один из рыночных грузчиков. Мужчина, нервно сжимая в руках собственную рубаху, которую он только что снял и вывернул наизнанку, чтобы получить муку, подгоняемый остальными, подошел к столу с весами.
