Глава 18
Генерал
Больше всех увеличению поголовья птиц обрадовалась Аннабель: с самого утра она выпускала птиц из птичника, подкармливала их и запирала на ночь. С увеличением поголовья встал вопрос о загоне — курицы и так норовили уйти в лес, а вокруг шныряли лисицы, несколько раз слышали волчий вой, хотя самих хищников не видели. Следы санитаров леса попадались и во время нашей охоты на браконьеров.
Выйдя наружу, увидел, как по берегу речки бегает Аннабель — обуреваемый нехорошими предчувствиями, бросился к ней, на ходу снимая куртку. Подбежав, едва удержал смех: гусь с двумя гусынями радостно ныряли в прозрачной воде, а девушка чуть не плача звала птицу назад.
— Я думал, кто-то тонет. Доброе утро, Аннабель! — поздоровался с девушкой, стараясь не смеяться.
— Они уплывут! — в уголке ее глаза блеснула слеза. — Антонина Павловна их для нас купила, а мы не смогли уберечь.
— Если будешь подкармливать, не уплывут, — утешил ее, — откуда у тебя такая любовь к домашнему хозяйству?
Пока Аннабель сбивчиво рассказывала про свое частное подворье, где мама с детства прививала им любовь к труду, в голове созрела идея. Надо достать проволочную сетку рабицу, огородить участок реки и примыкающую к ней территорию, передвинуть курятник. Получится изолированный участок выгула для птиц с возможностью плавания в реке. Но сетки надо много, не меньше десяти рулонов, чтобы не превращать место выгула в ограниченную тюрьму для птиц. Это сняло бы вопрос сохранности нашего птичника и освободило бы от необходимости все время отгонять их от леса.
— Мы им сделаем загон, чтобы лисы не унесли. — пообещал Аннабель. Гуси, накупавшись, вылезли на берег и чинно последовали в сторону птичника.
— Видишь, они привыкли к людям, ты их понемногу подкармливай, пока травка только показалась, а потом они и сами пропитание найдут.
Оставив Аннабель в компании новых поселенцев Эдема, вернулся в дом. Девушка очень хотела поехать с нами в Спасск-Рязанский, но боялась оставить птицу без присмотра. Решили ехать другим составом — со мной в машине оказались Ашот и Виталий Семенович. Маша со своей матерью предпочли компанию Дениса. Помня совет Сердюкова, вооружились карабинами Вепрь, не считая пистолетов в подмышечной кобуре.
Выехали с утра, после перекопанной дороги на Веретье мимо Амосово, надо было делать крюк через Брыкин Бор, Папушево и остальные села заповедника. Это примерно на час удлиняло дорогу.
Большую часть дороги Ашот молчал, что меня очень устраивало. Я любил ехать молча, лента дороги располагала к размышлениям. А подумать было о чем — информация о Касимове, где зэки все прибрали к рукам, сильно напрягала. Если местные стали уезжать, ситуация там была плохой. Чем скорее Сердюков узнает про Касимов -тем лучше. Был еще один момент, не дававший мне покоя. Каким образом кучка зэков подмяла под себя такой крупный город? Неужели кто-то из власть имущих просто использовал их в своих целях, а потом ситуация вышла из-под контроля?
Когда проезжали Папушево, Ашот впервые нарушил молчание:
— Олег, давно хочу сказать, только ты не подумай ничего. Эта жизнь не для меня, меня тяготит такое существование. Мы с утра до ночи горбатимся — копаем погреб, сажаем картошку, разбиваем грядки. Получается, что вся наша жизнь будет для того, чтобы элементарно прокормиться?
Армянин замолк, вперив в меня взгляд карих глаз. Такой монолог меня заставил опешить, мне казалось, что Ашот нашел гармонию после нашего визита в Мамоново, где его семьи не оказалось.
— А какой ты видишь свою жизнь? — я объехал большую яму, после зимы дорога испортилась, и никто ею не занимался.
— Мне Сергей предлагал вести дело с ним в городе, все-таки там люди, какая-то движуха. — виновато опустил голову Ашот. Сергей был владельцем кафе в Спасск-Рязанском, где нас пару раз кормили за счет заведения. «Бесплатный сыр в мышеловке», — мелькнула мысль. А Сергей-то не дурак. Получит Ашота, молодого здорового парня, да еще и обязанного ему новым положением. Хотел возразить, что это не лучший выбор, но ляпнул глупость:
— Что, Ашотик, армянская жилка торговца победила?
Мои слова парня задели, он даже вскинулся:
— Олег, тебе не стыдно так говорить? Или я дал тебе повод усомниться в себе?
— Сейчас даешь. — я не стал щадить его самолюбие, раз начал, надо говорить до конца. — Услышав про зэков в Касимове, решил перебраться в город под защиту военных?
На мой вопрос Ашот так отчаянно замотал головой, что я испугался за его шейные позвонки.
— Дело не в этом. Я не чувствую себя своим среди вас. — наконец выпалил он истинную причину. Это заявление меня удивило до невозможности, ведь я не замечал, чтобы в отношении армянина были притеснения. Даже вспыльчивый Денис весьма дружелюбно общался с ним. Ашот говорил и говорил, вспоминая такие мелочи, на которые я раньше не обращал внимания. С его слов получалось, что отношение к нему было как к второсортному, хотя прямого притеснения не было.
— Надо полезть в яму? Пусть лезет чернявый… Где этот носатый? А у вас есть такие обычаи? — Ашот приводил примеры, когда дед или Виталий Семенович без задних мыслей подтрунивали над парнем. Какая-то логика в его словах была — не всем понравится такое отношение. Только в районе Нового Киструса мне удалось переубедить Ашота, что все эти шутки беззлобные, напомнив пару случаев, как издевались надо мной или Ваней. А про нос Дениса дед так вообще часто подшучивал, называя моего друга Одинцовским Гоголем.
— Да и женщина мне нужна. — истинная причина открылась, Ашот страдал от неразделенной любви. Аннабель отвергла все попытки ухаживания, а любвеобильному армянину без секса приходилось туго.
— Так для этого не надо перебираться в город, найдем тебе девушку по вкусу, спален у нас хватает.
— Так я и сам как нахлебник, еще и девушку мою терпеть? — возразил Ашот, но в голосе звучала надежда.
— На корону пусть не рассчитывает, будет пахать, как все. А так, да ради Бога, места у нас хватает, и чем людей больше,
