Порой происходят странные, непостижимые разумом вещи, притом никто не может понять «когда». Ни мучившийся с похмелья офицер, ни спешивший покинуть чужой дом разведчик так и не смогли заметить того шутника, кто вывел на высоком заборе эту проклятую надпись, зловещую как по содержанию, так и по форме исполнения.
«Здесь был Палач, Палач в столице!» – было написано кровью убитого оборотня.
Все когда-нибудь происходит впервые: первое разочарование, первая боль, первый убитый враг. Палион в это злосчастное утро впервые приставил к горлу беззащитной женщины меч, до этого он только наводил на лоб пистолет и далеко не всегда нажимал на курок.
Уставший и голодный, изуродованный до неузнаваемости и с четко проступившей отметиной сапожища на лице, разведчик все-таки добрался до гостиницы и, к великому удивлению, обнаружил в своем номере не развалившегося, не снимая сапог, на кровати Озета, а радушно улыбающуюся Терену, скромно сидевшую на стуле возле разожженного ею очага. Женщина увидела его и, широко открыв объятия, бросилась к нему в надежде заключить и задушить вернувшегося из боя солдата своими крупными, призывно колышущимися при движении телесами.
– Не подходи! – окровавленное острие почти касалось кадыка удивленно заморгавшей глазами купчихи. – Зачем пришла?! Смерти моей хочешь, толстомордая злыдня, за дружка пришла мстить?!
– Какого еще дружка? – продолжая моргать длиннющими ресницами, пролепетала Терена, а затем вдруг, разрыдавшись, опустилась на пол.
Вид стенающей женщины невыносим. Палион, конечно, знал, что многие представительницы хитрого пола любят использовать именно этот прием, чтобы разжалобить сердца доверчивых мужчин; знал, поэтому, насколько смог, попытался отнестись к нечестной игре спокойно.
– Перестань сопли пускать, корова жирная, – как можно грубее произнес притворяющийся бесчувственным мерзавцем майор. – Встала, утерлась, шмотки собрала и на выход! Еще раз на глаза попадешься, прирежу, как свинью! Иди к своим дружкам лесным комедию ломать!
Терена сидела на полу и плакала, закрыв лицо мокрыми, раскрасневшимися ладонями. Она продолжала дьявольскую игру, целью которой было сначала завоевать доверие наивного мужчины, а затем, использовав его для каких-то своих и совершенно непонятных целей, выбросить на помойку истории, естественно, не забыв напоследок вонзить острый нож в спину. Однако Палион хорошо усвоил правило: «Слабые вымирают!», притом слабостями, как в его мире, так и на дикой Шатуре, почему-то считались не только невысокие физические показатели, но и такие, казалось бы, положительные черты, как честность, открытость, доброта, желание прийти на помощь ближнему своему в трудную минуту. Эволюция человечества очень странный и крайне несправедливый процесс: вначале выживали лишь лучшие, затем лучше приспособленные, то есть те, кто умеет действовать руками других и жонглировать чужими чувствами. Познание этой суровой истины стоило разведчику очень дорого. В свое время он многое и многих потерял лишь потому, что доверял людям, которых сразу нужно было прирезать.
– Слышала, что я сказал?! Давай живее! – не обращая внимания на стенания и плач, Палион пнул носком сапога даму под толстый зад. – Считаю до трех, если не уберешься…
– Вы меня бросили… оставили умирать! – громко завыла Терена, все еще тешившая себя надеждой обмануть повидавшего жизнь солдата. – А ведь я… я… вас спасла… из смертельной западни вытащила! И за что… чем я перед вами провинила-а-ась?! Всего лишь по утрянке прогуляться пошла-а-а, а вы, вы… меня бросили… Без меня, супостаты, уехали-и-и!
– Ага, я как-то, дурень, позабыл о старой, доброй, лиотонской традиции – брать на утренний променад весь гардероб, – не в силах больше кричать, тихо рассмеялся разведчик, вспомнивший, что в то промозглое, осеннее утро дама отправилась «погулять» о двух лошадях, с двумя тюками одежды да и еще благородно оставив бывшим спутникам по тощему кошельку из всей трофейной казны.
– Дурак ты, Палач, ох, дурак, – вдруг совершенно спокойно произнесла мгновенно прекратившая слезливый концерт дама. – Ты еще пожалеешь, очень пожалеешь!..
Палион так и не понял, о чем же он должен был пожалеть. Возможно, до него дошел бы скрытый смысл этих слов, но всего несколько секунд назад еще бьющаяся в довольно натуральной истерике дама не дала ему времени, чтобы осмыслить их и осознать. Терена молниеносно вскочила с колен и, крепко схватив растерявшегося мужчину за грудки, с нечеловеческой силой отшвырнула его в дальний угол комнаты. Затем купчиха выпрыгнула в окно, которое по счастливой случайности, несмотря на холодную погоду, оказалось открытым.
Лежа спиной на сломанном табурете и погребенный под тяжелой рамой свалившейся на него со стены картины, Палион пытался понять три вещи: зачем приходила предательница Терена, куда запропастился пройдоха Вебалс и почему он, собственно, «дурак»?
Глава 9
Пройдоха, кровопийца и старый лис
Редкие партнеры всецело доверяют друг другу, а если говорить откровенно, то ровным счетом никто не совершает столь грубой ошибки. Палион Лачек постоянно задавался вопросом, не обманет ли его божественный компаньон, и прятал в потаенных уголках сознания самые важные мысли, боясь, что рыжеволосый весельчак использует их против него. Как ни странно, но Вебалс из рода Озетов знал о порой удачных попытках союзника утаить от него важные сведения; знал, воспринимал, как должное, и расплачивался с разведчиком из внешнего мира той же звонкой монетой. Древнее Божество честно призналось Палиону во многих вещах, например, что может рыться в его голове, создавать причудливые формы жизни, и не умеет летать, но в то же время деликатно не упомянуло о некоторых своих умениях вполне прикладного характера.
Бравый старичок Кено, который во многом мог бы дать форы и молодым, бойко маршировал по пустынной улочке и сколько ни оглядывался украдкой (так, как умеют следить за своим тылом лишь искусные шпионы да агенты тайного сыска), но так и не обнаружил присутствия идущего буквально в десяти шагах за ним колдуна.
Любители упрощать понятия и приклеивать тяжелые, как гири, ярлыки непременно сказали бы, что хитрец Вебалс использовал магию невидимости. Зациклившиеся на черно-белом восприятии мира священнослужители обвинили бы представителя древнейшего на Шатуре рода в сговоре с врагом человечества Вулаком, который иногда приходит на помощь своим верным рабам и прикрывает их богомерзкие лики от взора людей и всевидящего ока небесного правосудия черным плащом иллюзорного обмана. Сам же Вебалс объяснил бы свое умение по-иному, обязательно объяснил бы, да только в том и беда, что как раз его-то компетентного мнения никто и не спрашивал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
