— Что ж, крайне неожиданная и не плохая новость, — произнёс я. — Ребята, наверняка, будут довольны. Что же касается материала, то я думаю, за три недели они смогут нормально его выучить, если, разумеется, вы найдёте способ освободить их от основной работы и учёбы.
— А ты? — спросил Лебедев.
— Что я?
— Ты доволен? Рад?
— Да, собственно, конечно же рад. Ребятам надо расти, а такая поездка пойдёт им однозначно на пользу.
— А тебе?
— Что мне? — не понял я.
— Тебе эта поездка пойдёт на пользу?
— В каком смысле «мне»? — удивлённо глянув на «тройку плюс», произнёс пионер, начиная прозревать… — Стоп, стоп, стоп, товарищи! Никакие нахрен гастроли мне нафиг не нужны! Ни в ГДР, ни в США я ехать не хочу! Поэтому про это, товарищи, забудьте! Тем более я не выездной и вообще не здоров, — и посмотрев на полковника, — Да, товарищ Кравцов?
Тройка повернулась к комитетчику.
— Насчёт здоровья: это медкомиссия в военкомате решит, от которой ты бегаешь! А насчёт: невыездной… Почему же не выездной? С чего ты взял? — якобы удивлённо произнёс тот и повернувшись к замминистра. — Насколько мне известно, у нашей структуры к Васину никаких претензий нет.
Тройка перевела свои взгляды на меня.
— То есть как нет?! А «шо ж» ты мне мозги тут полощешь?! — аж задыхаясь от злости, с негодованием взревел пионер.
— Повторяю, — холодно заявил представитель фемиды, сделав каменное лицо, — у нас, Саша, к тебе никаких вопросов нет.
— Просто песец!! — зло выдохнул пионер, не зная, как ещё можно ёмко сформулировать свои эмоции и махнул рукой: — Всё равно… Это не имеет значение. Я при любых раскладах никуда не поеду — мне это не надо!
— Саша, но разве тебе не интересно посмотреть мир — другие страны, других людей? — недоумённо поинтересовался Минаев.
— Абсолютно не интересно, — констатировал пионер. — Чё я там не видел?
— Товарищи, мы, по-моему, не туда ушли. Эти вопросы мы можем обсудить потом — завтра или после завтра. В тихой и спокойной обстановке, — взял слово Мячиков. — Сейчас же давайте вернёмся к насущным вопросам и первый из них — какие песни ты будешь сейчас петь?
— Э-э, чего?
— Я спрашиваю, что за репертуар ты сейчас будешь петь на сцене? Его нам нужно утвердить.
— Гм… вообще-то я ничего петь не собираюсь, поэтому вы вольны утверждать репертуар какой хотите.
— То есть, как это ты не собираешься петь, Васин?! — недовольно пробурчал Лебедев. — Ты много о себе возомнил. Тебя министры приехали послушать, а ты тут перед нами «Ваньку» валяешь!
— Ничего я и никого не валяю, товарищи, — возмутился пионер. — Я тут на отдыхе! Меня сюда пригласили не петь, а посмотреть концерт!
— Мы знаем, что тебя пригласили. Поэтому министры и приехали! Им не только ансамбль интересен, но и тот, кто пишет песни и сам поёт! Поэтому товарищ Мячиков и спросил какие песни ты собираешься продемонстрировать нашим начальникам?
— Да никаких песен я не собираюсь никому демонстрировать! Я собираюсь слушать песни, а не петь сам! — выдохнул я. — Мы вон сидим там и вместе с Яковом Моисеевичем, вашей дочерью и Аней слушаем песни и смотрим народные танцы! Так что разрешите уж нам отдохнуть, а завтра…
Но мне не дали договорить.
— Саша! Дело серьёзное! Почему ты заставляешь нас тебя упрашивать!
— Да не надо меня упрашивать! Поймите — я не хочу пить!!
— Никто тебя ничего пить не заставляет. Тебя просят спеть! Министры просят! — процедил Лебедев и поднял палец вверх: — Ты понимаешь, какая честь тебе оказана?
— Спасибо. Но я не просил этой чести. Я не хочу ни пить, ни петь сегодня. Ребята споют и всё будет нормально.
— Саша, прекрати нести чушь! Сам Громыко приехал тебя послушать! Ты понимаешь какой уровень?! — вступил в разговор Мячиков, вероятно обалдевая от моего отказа, и решил припугнуть: — Или что? Ты хочешь, чтобы все наши проекты прикрыли? Хочешь, чтобы всё пошло насмарку?! Ты хочешь, чтобы закрыли фильм?
— При чём тут фильм-то…
— Тут всё причём!! Так хочешь?!
— Да ничего из этого я не хочу. Но и петь я не хочу! Я в завязках!! Прекратите меня спаивать!! Считайте не могу — голос сорвал. Кхе-кхе, — покашлял я, еле шепча и морщась, стал трогать рукой своё горло, всеми силами показывая, как сильно я сорвал голос.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Васин, а ну отставить симулировать! — зарычал Лебедев. — Ты только что прекрасно говорил. Ещё раз призываю тебя перестать «Ваньку валять», и достойно выполнить свой долг!
— Кхе-кхе-кхе, — вновь прокашлял малолетний симулянт.
Наши препирания не остались незамеченными, стоящими рядом тружениками.
Три девушки, видя, что мы разговариваем на повышенных тонах, отошли в сторону, дабы не мешать дискуссии. Но далеко не ушли, а, смотря на сцену через толпу людей, начали коситься на нас и о чём-то перешёптываться.
Это я заметил потому, что сам стал коситься на них, ибо как-то странно они стали себя вести, вступив между собой в спор, при этом постоянно тыкая в нашу сторону пальцами.
Наконец одна из них двинулась в нашу сторону и, подойдя, обратилась: — Простите, что прерываю вашу беседу, но вы не скажите: вы случайно не певец?
— Ну… — протянул я, однако был перебит.
— Певец он, девушка. Певец. Но только петь он не хочет. Стесняется он, понимаешь. Горло у этого симулянта вдруг заболело, — произнёс легкомысленный гражданин Лебедев, который вероятно не ведал, что творит.
— А не вы ли случайно поёте песню «Белые розы»? — спросила вторая подошедшая подружка.
— Он это, он, — вытирая платком шею, пробубнил замминистра, — только петь он сегодня не хочет. Помогите девушки его уговорить.
— Это правда Вы? — прошептала первая подруга, приблизившись ко мне на шаг, широко открыв глаза.
— Ну… — философски протянул я и совершил фатальную ошибку не став отрицать: — Да, это я.
— А-А-А-А-А!!!!! Девочки, — внезапно завизжала вторая подруга. — К нам Саша Александров приехал! А-а-А-а-А!!!!
— Он Васин, а не Александров! А-А-А!! — присоединилась к визжащему хору первая девица. — А-А-А!!
В связи с тем, что, как раз в этот момент, хор закончил исполнение песни, а хлопать зрители пока не начали, её крик разнёсся не только по рекреации, но его услышали и в зале.
Все три девушки схватили меня за руки, при этом не переставая прыгать и радостно визжать.
Замминистра с Лебедевым удивлённо на них посмотрели и…. тут на нас накатило, хлынувшее из зала в вестибюль, людское море.
Глава 29
С криками: «Где он?!» — любители знаменитостей вывалили в вестибюль, быстро огляделись и, найдя цель, ринулись к нам.
Не прошло и пары секунд, как нас окружила большая толпа, которая радостно кричала: «Вот он!» — зачем-то просила у меня автографы и, словно детишки из школ района Перова, предлагало дружить!
— А может не он это?! — предположила симпатичная комсомолка, распихивая моих коллег по мини-саммиту.
— Он, — тут же сдал меня Лебедев и предъявил активистке: — Девушка, Вы чего его тащите?!
— А вы не держите! Чего Вы в него вцепились-то, будто он только Ваш?! — и обратилась к галдящей толпе: — Он это или нет?!
— Он!! — взревело людское море.
— Не я это! — попытался отмазаться Васин-Александров, несколько переделав фразу из к/ф «Джентльмены удачи».
— Он это, он!! — безапелляционно заявили вновь прибывшие, отвергнув мою маскировку.
— Александров, я как комсорг, колёсного цеха нашего завода, хочу Вас спросить: почему Вы не на сцене и почему вы скрываетесь? — заявила бойкая девица.
— Потому, что я отдыхаю. В программе мероприятия я не заявлен, и вообще, у меня фамилия: Васин, а не Александров.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Это Вы поёте песню про белые розы?
— Он! Он! — закричала толпа контрразведчиков.
— Ну, э-э, в принципе, так сказать, если к примеру, в общем-то… — повесив голову, признался «вражеский шпион», пойманный с поличным.
— Это он!! Он!! — вновь завелись люди.
