– Когда я вернусь, – Лида выделяла каждое слово, застегивая пуговицы на куртке, – вы мне все расскажете.
– Хорошо, – покорно отвечала та. – Расскажу, как сумею.
В тот день Света так и не появилась в институте. Ее отлучки не были чем-то необычным – та с легкостью прогуливала лекции, даже накануне важных зачетов. Лида не переставала удивляться тому, как уверена в себе ее подруга. Казалось, Света абсолютно убеждена в своей неприкосновенности – как будто ей когда-то сделали прививку от всех неприятностей, которые постигают обычных, непривитых людей.
«Она умная и быстро все схватывает, не прилагая к этому никаких усилий. Не знает, что такое зубрежка, и могла бы стать лучшей студенткой на курсе, если бы обладала хоть малой толикой прилежности. Но Света как будто плюет на все, что важно для других. Она поразительно уверена в себе, и что еще поразительней – другие тоже в ней уверены. Оценки в ее дипломе будут выше моих – я в этом убеждена. И это не потому, что все пять лет она была пай-девочкой, к кому-то подлизывалась или на кого-то стучала. Да, она-то может с легкостью прогулять целый день!»
Сама Лида рвалась домой как никогда. Ее даже поражало это беспокойство, которое она испытывала теперь каждую минуту. Девушка все время думала о своей хозяйке и убеждалась – возвращаться нужно как можно скорее.
«Она на пределе. Не знаю, что довело ее до этого предела – не я, во всяком случае. Но сделать петлю и сунуть в нее голову… Это, конечно, поступок. Она до сих пор думает о смерти, и единственное, что удерживает ее от следующего шага – это я! Я! Кто бы мог подумать? То, что я откачала ее после повешения, еще ничего не значит. Она сто раз успела бы повторить попытку, пока я спала. Но она дождалась утра, приготовила мне потрясающий завтрак… Приложила усилия, постаралась… Значит, что-то стало привязывать ее к жизни. Она хочет со мной поговорить начистоту – явно хочет!»
Лида сбежала после третьей пары. Она ехала домой с бьющимся сердцем и каждую минуту порывалась перейти на бег или взять на последние деньги такси. Она понимала, что если опять увидит на крюке безжизненную фигуру – то не выдержит, с ней самой случится что-то ужасное… Намного ужаснее простой истерики. И как ни удивительно – она намного меньше думала об Алеше, чем накануне.
Однако Вера Сергеевна была жива и, кажется, чувствовала себя значительно лучше. Правда, ее движения все еще были замедленными, белки глаз сохраняли пугающий кровавый оттенок, а голос звучал придушенно. Однако первым, что услышала Лида, было то, что обед готов.
– Сегодня ты пообедаешь со мной, – сказала хозяйка. – Будет суп и жаркое. На сладкое – вчерашняя шарлотка. – Она чему-то усмехнулась. – Вчерашняя – а как будто это было так давно, – пояснила Вера Сергеевна свою ухмылку. – Мой руки и иди ко мне.
Обед оказался восхитительным. Уже вчера Лида убедилась, что ее хозяйка весьма искусна в кулинарии. Но сегодняшний суп – густой, как соус, сваренный из куриного бульона, корешков сельдерея, моркови и лука… А вослед – индюшачье жаркое в кисло-сладкой подливке…
– Вы так замечательно готовите!
– Когда-то научилась, – заметила та. Сама хозяйка не прикоснулась к обеду. Она сидела в кресле, напротив Лиды, и с интересом наблюдала за тем, как та ест. – А чему научишься однажды, того уже не забываешь. Вроде как с велосипедом, знаешь это правило? Кто однажды освоил велосипед, поедет на нем и через десять лет. И через двадцать…
Правило велосипеда было Лиде незнакомо, но она с готовностью признала, что оно абсолютно справедливо. Обед и в самом деле был выше всякой критики – даже дома ей не приходилось есть ничего столь вкусного. Великолепной приправой к нему служило нынешнее состояние хозяйки. Было что-то незаметно, чтобы Вера Сергеевна опять замыслила самоубийство. Она заботливо ухаживала за Лидой, подкладывала ей лучшие куски и очень настаивала на том, чтобы та взяла добавку.
Наконец девушка почувствовала, что не может больше проглотить ни куска. Оно отодвинула пустую тарелку:
– Спасибо. Это было потрясающе!
– Тебе спасибо, что поела. – Вера Сергеевна моментально убрала со стола и поставила перед Лидой чайник: – Наливай сама. Я не буду, что-то ничего в горло не лезет. И ответь мне на один вопрос…
Лида насторожилась, но вопрос ее очень удивил. И даже сбил с толку.
– Ты вышла замуж по расчету?
– Конечно нет. – Девушка с облегчением заулыбалась. Она ожидала, что разговор свернет на куда более неприятную и щекотливую тему. Например, о смысле жизни. – У меня ничего нет, а у Алеши… Только его семья.
– И небогатая семья? – с нажимом поинтересовалась хозяйка.
– Весьма небогатая, – согласилась Лида, отрезая себе кусок пирога. – Родители живут на пенсию. Он поздний ребенок, самый младший. А две старшие сестры уже замужем, у обеих дети… И конечно, они не могут поддерживать брата материально.
– Значит, о деньгах и связях ты не думала, когда выбрала его, – задумчиво заключила та. – Что ж. Возможно, тебе повезло.
Лида кивнула, но тут же была обескуражена продолжением фразы:
– А возможно, и нет, – сказала Вера Сергеевна. – Иногда браки по расчету удаются лучше других. Но в моем случае, правда, тебе повезло.
Она рассказывала свою историю спокойно, изредка помогая себе жестами, с тоской поглядывая на пачку сигарет, которые, судя по всему, все еще были ей недоступны по причине передавленной глотки. Голос звучал тихо и сипло, но речь была плавной, почти равнодушной.
– А я вот вышла по расчету. Причем не по своему. Это родители решили, что мне лучше всего будет выйти именно за этого человека… Не их вина, что они ошиблись. Если кто и оказался виноват, то только я сама.
Лида поставила в сторону опустевшую чашку. Она чувствовала, что хозяйка впервые заговорила с кем-то на эту волнующую тему, и просто не могла продолжать обед.
– Я была красивой девушкой, – продолжала хозяйка. – Можешь мне поверить!
– Я верю. Это видно.
– Все еще видно? – слабо улыбнулась та, прикладывая ладонь к оплывшей напудренной щеке. – Ну спасибо. Хотя какая мне от этого радость? Я была красивой, но счастья мне это не принесло. Все говорили, что я хороша собой. Воспитывали меня, уж тоже поверь на слово, как принцессу. Лучшая школа, какую можно было найти, лучшие платья. Только вот у всех бывает первый поцелуй… А у меня его не было. Я впервые поцеловала – знаешь кого? Законного мужа! Тогда мне уже было двадцать лет, и случилось это перед самой свадьбой. И даю тебе слово – я не прикасалась к другим мужчинам. Ни разу в жизни.
Лида молча слушала.
– Родители так строго меня держали… Сейчас даже смешно вспомнить – чего они боялись? Что стоит им отвернуться, как я сразу пойду по плохой дорожке? Короче, мы поженились, не выбирая друг друга. Он был старше на шесть лет, но его родители тоже, как могли, ставили ему условия. У него были подружки до свадьбы – сам признался… Но жениться самостоятельно он бы не посмел.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
