Таким образом, одного взгляда на сводку ветров всегда было достаточно, чтобы предсказать изменение погоды, — наблюдение за ветром будет очень полезно для тех, кто последует за нами через эти моря. Впрочем, те, кто помимо удовольствия при чтении отчета о событиях этой экспедиции испытывает еще и толику сочувствия к людям, которые выносили все ее тяготы, вероятно, порадуются за мореплавателей, которые на краю земли, после непрерывной борьбы с туманами, плохой погодой и цингой, подошли к неведомому побережью — месту действия всех географических романов[81], слишком легко принимаемых на веру современными географами.
Гора Святого Ильи.
Современная фотографияКапитан Кук лишь осмотрел издалека эту часть Америки, от горы Святого Ильи до 60° северной широты, за исключением залива Нутка, в котором сделал остановку. Однако от горы Святого Илии до западной оконечности Аляски и еще дальше, до мыса, скованного льдами, этот прославленный мореплаватель проследил все побережье с упорством и смелостью, которые, как знает вся Европа, только ему были свойственны.
Таким образом, изучение этой части Америки, заключенной между горой Святого Ильи и портом Монтерей[82], представляется весьма полезным для развития мореплавания и торговли. Однако мы должны признать, что на это потребуется много лет, а мы можем посвятить этому лишь два-три месяца по причине скорого завершения благоприятного времени года и, в особенности, вследствие обширности целей нашей экспедиции. Поэтому мы будем вынуждены оставить многие подробности мореплавателям, которые пойдут за нами. Минует, вероятно, несколько столетий, прежде чем все заливы и бухты этой части Америки будут вполне изучены. Однако определение истинного протяжения этого побережья, а также широты и долготы его наиболее примечательных мест — работа очень полезная, в чем ни один моряк не усомнится. И мы можем выполнить эту работу.
Со времени отплытия от Сандвичевых островов и до высадки у горы Святого Ильи ветра неизменно были попутными нам. Чем дальше мы продвигались на север и ближе подходили к Америке, тем чаще видели морские водоросли совершенно нового для нас рода: с шарообразной головкой размером с апельсин, переходящей в стебель длиной сорок или пятьдесят футов. Эта водоросль напомнила нам проросшую луковицу, только значительно большего размера. Киты самых крупных видов, гагары и дикие утки также предвещали близость суши.
Наконец, 23 июня в четыре часа утра мы увидели ее: туман неожиданно рассеялся, и перед нами открылась длинная цепь гор, покрытых снегом. Если бы погода была ясной, мы увидели бы эти горы на тридцать лье дальше от берега. Мы различили Берингову гору Святого Ильи, вершина которой возвышалась над облаками.
Вид суши после долгого плавания обычно вызывает самые приятные чувства, однако мы не испытали ничего подобного. Глазу было печально видеть эти огромные скопления снега на бесплодной земле без деревьев. Как нам показалось, горы на несколько лье отстояли от моря, которое подступало к плато высотой сто пятьдесят — двести саженей. Это черное, словно выжженное огнем плато было лишено малейшей зелени и резко контрастировало с белизной снега, который был виден в разрывах облаков. Оно служило основанием длинной цепи горы, простиравшихся приблизительно на пятнадцать лье с востока на запад.
Поначалу нам показалось, что мы очень близко к берегу. Вершины гор возвышались словно бы над нашими головами — блеск снега вводил в заблуждение глаза, не привыкшие к нему. Однако по мере продвижения мы стали различать перед возвышенным плато холмики, покрытые деревьями, которые приняли за острова. Мы посчитали, что сможем найти там укрытие для наших кораблей, а также воду и древесину. Поэтому я предложил воспользоваться восточным ветром, дувшим вдоль побережья, и разведать с близкого расстояния эти предполагаемые острова. Однако ветер внезапно перешел на зюйд, и небо почернело в той стороне горизонта. Я счел уместным дождаться более благоприятной погоды и взял круче к ветру, который дул прямо на берег.
Согласно наблюдениям в полдень, мы находились на 59° 21′ северной широты; хронометры показывали 143° 23′ западной долготы. В продолжение всего 25 июня густой туман окутывал сушу. Однако 26 июня погода значительно улучшилась: в два часа ночи показался берег во всех своих очертаниях. Я пошел вдоль него на расстоянии двух лье, лот показал семьдесят саженей, илистый грунт. Я очень хотел найти гавань, и вскоре представился повод надеяться, что я обнаружил ее.
Я уже упоминал о плато, возвышающемся на 150–200 туазов над уровнем моря и служащем основанием громадных гор, которые начинались в нескольких лье от берега. Вскоре мы увидели на востоке низкое место, покрытое деревьями, которое, как казалось, прилегало к плато и значительно отстояло от второй горной цепи, располагавшейся еще восточнее. Мы почти единодушно посчитали, что плато заканчивается возле этого места и что это остров, отделенный от гор морским проливом, направление которого — с запада на восток, как и самого побережья; мы могли бы найти удобное укрытие в этом предполагаемом проливе для наших кораблей.
Я взял курс к этому месту, непрерывно бросая лот. Наименьшей была глубина в сорок пять саженей на илистом грунте. В два часа пополудни штиль вынудил меня бросить якорь. Весь этот день бриз был очень слабым и постоянно менялся от веста к норду и обратно. По наблюдениям, мы находились на 59° 41′ северной широты и 143° 3′ западной долготы по хронометрам. Предполагаемый лесистый остров располагался в трех лье на зюйд-вест от нас.
В шесть часов утра я отправил офицерскую шлюпку под командованием мсье Бутена для разведки этого пролива или залива. С «Астролябии» с таким же заданием отправились мсье де Монти и де Вожуа. Мы ждали на якоре возвращения наших офицеров. Море было очень спокойным, скорость течения составляла около полулье в час. Это подтверждало мое мнение о том, что если это низкое место не образовано проливом, оно, по меньшей мере, находится возле устья большой реки.
Барометр упал на шесть делений за последние сутки, небо потемнело. Все предвещало ухудшение погоды сразу после мертвого штиля, вынудившего нас встать на якорь. Наконец, в девять часов вечера три наши шлюпки вернулись на фрегаты. Три офицера единодушно донесли, что здесь нет ни пролива, ни речного устья и побережье образует лишь значительное углубление в виде полукруга в направлении на норд-ост. В этом заливчике лот показал тридцать саженей, илистый грунт, однако там не было укрытия от наиболее опасных ветров с зюйд-зюйд-веста и ост-зюйд-оста. Прибой с силой накатывал на берег, который покрывали древесные стволы, принесенные морем. Мсье де Монти высадился туда с большим трудом. Поскольку он командовал этой маленькой эскадрой, я назвал это место заливом Де-Монти в его честь[83].
